Вторая модель

Присев на корточки перед небольшой нишей, величиной с чуланчик, солдат опасливо потянулся к скелету.

– Надеюсь, – негромко продолжал Председатель, обращаясь к одному только Конгеру, – сейчас вы продемонстрируете лояльность. Лояльность нам. Путь к оправданию открыт перед любым гражданином, проявившим готовность преданно послужить обществу. Вот и вам выпал шанс, и, по-моему, весьма неплохой. Лучшего, я полагаю, уже не представится… и, разумеется, ваши старания будут должным образом вознаграждены.

Оба: исхудавший, неухоженный Конгер, Председатель в мундире без единого пятнышка – взглянули друг другу в глаза.

– Что ж, я вас понял, – сказал Конгер. – То есть насчет шанса все ясно. Непонятно другое: каким образом человека, умершего две сотни лет назад, можно…

– Это я объясню позже, – ответил Председатель. – Сейчас нам нужно спешить.

Солдат, бережно прижимая к груди завернутые в брезент кости, вышел из комнаты. Следом за ним к двери направился и Председатель.

– Идемте. Они уже знают, что мы проникли сюда, и могут явиться в любую минуту.

Быстрым шагом оба спустились по мокрым ступеням к ждущей внизу машине. Секундой позже водитель поднял ее в воздух, выше крыш окрестных домов.

Председатель устало откинулся на спинку кресла.

– У Первой Церкви весьма интересное прошлое, – заговорил он. – Полагаю, с ее историей вы знакомы, однако позволю себе напомнить о ряде важных для нашего дела моментов.

Начало Движению было положено в двадцатом столетии, во время одной из регулярных войн. Питаемое всеобщим ощущением отсутствия перспектив, осознанием того, что всякая война лишь порождает новую, более масштабную, и этому не видно конца, Движение быстро набрало силу. Решение проблемы его сторонники предлагали простое: без военных приготовлений – без оружия – не может быть войн. Без фабрик, заводов, станков и научной технократии не может быть оружия.

Движение утверждало, что, готовясь к войне, предотвратить ее невозможно. Утверждало, что человек проигрывает технике и науке, ускользающим из его рук, подталкивающим людей к новым и новым, все более страшным войнам. «Долой это общество! – кричали они. – Долой науку и фабрики! Еще пара войн, и от мира не останется камня на камне!»

Ну, а Основателем Церкви стал какой-то загадочный тип, уроженец крохотного городка на Среднем Западе Америки. Даже имя его до сих пор неизвестно. Знаем мы о нем только вот что: в один прекрасный день он появился на публике с проповедью ненасилия, непротивления – отказа от войн, от уплаты налогов на вооружения и от любых научных исследований, за исключением изысканий в области медицины. Живи тихо, мирно, возделывай огород, держись подальше от всякой политики, в чужие дела нос не суй. Стань неприметным, спрячься от всех, богатств не копи. Что имеешь – раздай, большой город покинь… По крайней мере, именно в это вылилось все, что он внушал людям.

Машина, круто спикировав вниз, приземлилась на крышу.

– Одним словом, вот такое учение – или его зачатки; сколько к ним добавила паства, теперь уже не понять – Основатель и проповедовал. Конечно же, местные власти его немедленно взяли за воротник, и, очевидно, поняли, что проповедует он всерьез: на свободу Основатель так и не вышел. Вскоре его предали смерти, а тело тайно захоронили. Казалось, с его культом покончено.

Сделав паузу, Председатель улыбнулся.

– К несчастью, – продолжал он, – некоторые из его учеников объявили, будто встречались с ним уже после дня смерти. Разумеется, в народе заговорили: он победил смерть, он не человек – бог! Со временем слухи разнеслись по стране, по миру, и вот вам, пожалуйста, Первая Церковь, сующая палки в колеса любому социальному прогрессу, разрушающая общество, сеющая семена анархии…

– А войны? – напомнил Конгер. – С войнами как?

– С войнами? Да, войны с тех пор прекратились. И нельзя не признать: прекращение войн есть прямое следствие отказа от насилия во всеобщем масштабе. Но что такое война, если взглянуть на нее непредвзято? Что в ней такого ужасного? Войны имели невероятную селективную ценность, способствовали улучшению человечества в полном соответствии с учением Дарвина, Менделя и им подобных. Ну, а в отсутствие войн никчемные невежественные массы, не наделенные остротой ума, ничему не обученные, вольны расти, размножаться безо всяких к тому препон. Войны же, наряду с бурями, землетрясениями и засухами, уменьшали их численность: с их помощью природа избавлялась от слабых и непригодных.

Теперь, с прекращением войн, нижайшие слои человечества разрослись вне всяких разумных пределов. Настолько, что представляют собой серьезную опасность для просвещенного меньшинства – для овладевших научными знаниями, прошедших разностороннее обучение, для тех, кому по силам возглавить массы и повести их за собой. Их взгляды на науку и научное сообщество не имеют ничего общего с разумом, а это Движение помогает им, накаляет страсти. Между тем только полная, неограниченная власть ученых…

Взглянув на часы, Председатель оборвал фразу и пинком распахнул дверцу машины.

– Идемте. Остальное я изложу по пути.

Оба двинулись дальше, пересекая темную крышу.

– Вне всяких сомнений, вы уже догадались, чьи это кости и кого нам нужно найти. Да, Основатель, этот невежда со Среднего Запада, два века как мертв. Но вся трагедия в том, что современные ему власти слишком поздно взялись за дело: позволили Основателю высказаться перед массами, донести до них свою проповедь, положить начало новому культу… Подобные вещи – все равно что лавина: тронется с места, и ее уже не остановить.

Но что, если он погибнет до того, как начнет проповедовать? Что, если его доктрины навеки останутся невысказанными? По нашим сведениям, излагал он их не более пары минут и говорил на людях лишь однажды, всего только раз! Затем явились представители власти и увезли его. Сопротивления он не оказал, так что инцидент выглядел сущим пустяком.

Председатель, не сбавляя шага, повернулся к Конгеру.

– Пустяком… однако последствия этого «пустяка» мы пожинаем по сей день.

Оба вошли в здание. Внутри солдаты уже разложили скелет на столе и столпились вокруг. Их юные лица застыли как каменные.

Протолкнувшись сквозь их кольцо, Конгер подошел ближе, склонился к столу, окинул кости пристальным взглядом.

– Значит, это и есть его останки. Скелет Основателя, – пробормотал он. – И Церковь прятала их два столетия.

– Именно, – подтвердил Председатель. – Но теперь они в наших руках. Идемте со мной, вон туда.

Пройдя через комнату, они подошли к двери, и Председатель толчком распахнул ее перед Конгером. Техники подняли взгляды. Вдоль стен обнаружилось множество жужжащих, вращающихся механизмов и заставленных ретортами верстаков, а посреди комнаты мерцала хрустальная клетка.

Председатель вручил Конгеру электронную автоматическую винтовку последней модели.

– Ни в коем случае не забудьте: череп необходимо сохранить и доставить назад – для сравнения, ну и в качестве доказательства, разумеется. Цельте ниже, в грудь.

Конгер взвесил винтовку в ладонях, направил ствол в стену.

– Прикладистая, – сказал он. – Знакомая вещь… то есть видеть я такие раньше видел, но пользоваться пока не доводилось.

Председатель кивнул.

– Как ею пользоваться, вам покажут. И управлению клеткой обучат, и предоставят все имеющиеся у нас данные о времени и месте. Нужно вам примерно в 1960-й, на Хадсонс-филд, – это поле возле небольшого городка по соседству с Денвером, штат Колорадо. И не забудьте: для опознания Основателя у вас есть только вот этот череп. Обратите внимание на характерные черты передних зубов – особенно левого резца…

Рассеянно слушая Председателя, Конгер наблюдал, как двое в белых халатах бережно упаковывают череп в пластиковый пакет. Завязав пакет, техники отнесли его в клетку.

– А если я ошибусь?

– То есть обознаетесь? В таком случае ищите дальше. Ищите и не возвращайтесь, пока не преуспеете, не выследите этого Основателя. И не дожидайтесь, пока он начнет говорить, – именно это необходимо предотвратить! Работайте на опережение. Рискуйте, стреляйте, как только подумаете, будто нашли его. Приглядывайтесь к людям необычным, чужим в тех краях: очевидно, его там не знали.

С каждым его словом Конгер хмурился все сильней и сильней.

– Ну, как по-вашему, теперь вы вполне готовы? – осведомился Председатель.

– Да. Думаю, да.

Войдя в хрустальную клетку, Конгер сел и положил руки на колесо штурвала.

– Удачи, – напутствовал его Председатель. – А мы будем ждать результата. До сих пор философы не могли прийти к единому мнению, возможно ли изменить прошлое. Данный случай разрешит сей спор раз и навсегда.

Конгер коснулся клавиш пульта управления.

– Кстати, – заметил Председатель, – не пытайтесь воспользоваться клеткой в целях, не связанных с заданием. Мы постоянно следим за ней и, если потребуется, в любой момент можем вернуть назад. Итак, удачи!

Конгер не ответил ни слова. Едва дверцы клетки закрылись, он, не сводя взгляда с пластикового пакета, поднял палец, коснулся одного из маховичков и осторожно повернул штурвал.

Комната за стенками клетки исчезла.