Северное сияние

– Никто не знает, – сказал первый цыганенок. – Они их забирают, и больше их никто не видит.

– Все это мы знаем, – сказала Лира. – Мы уже сколько месяцев играем в детей и Жрецов, еще до вас. Спорить могу, их никто не видел.

– Видели, – сказал один мальчик.

– Кто же? – прицепилась Лира. – Ты их видел? Почем ты знаешь, что там не один человек?

– Чарли видел их в Банбери, – сказала цыганская девочка. – Они подошли и заговорили с женщиной, а другой человек утащил ее маленького сына из сада.

– Ага, – пропищал цыганенок Чарли. – Я сам видел!

– Как они выглядят? – спросила Лира.

– Ну… я их не совсем видел, – сказал Чарли. Зато видел их грузовик. Они приехали на белом грузовике. Засунули мальчика в грузовик и быстро уехали.

– Почему их зовут Жрецами? – спросила Лира.

– Потому что они их жрут, – сказал первый цыганенок. – Нам говорили в Нортгемптоне. Они там тоже были. Девчонка в Нортгемптоне, у ней увели брата, и она говорит, человек, который забрал его, сказал, что его съедят. Это все знают. Они их жрут.

Цыганская девочка, стоявшая рядом, громко заплакала.

– Двоюродная сестра Билли, – сказал Чарли.

Лира спросила:

– Кто последний видел Билли?

– Я, – откликнулось полдюжины голосов. – Я видел, когда он держал старую лошадь Джонни Фьорелли… Я видел его возле продавца пастилы… Я видел, когда он качался на кране…

Сопоставив свидетельства, Лира решила, что в последний раз Билли видели не больше чем два часа назад.

– Значит, за эти два часа тут побывали Жрецы… – сказала она.

Они оглядывались вокруг и ежились, несмотря на то что грело солнце, и набережная была запружена народом, и запахи стояли привычные – смолы, лошадей, курительного листа. Беда в том, что никто не знал, как эти Жрецы выглядят, и, по словам Лиры, которая определенно главенствовала теперь над всей перепуганной компанией – и колледжских, и цыганских, – Жрецом мог оказаться каждый, любой.

– Они должны выглядеть как обыкновенные люди, иначе бы их сразу увидели, – объяснила она. – Если бы они только ночью приходили, тогда могли выглядеть как угодно. Но раз приходят днем, должны выглядеть обыкновенно. Так что кто угодно из этих людей может оказаться Жрецом…

– Нет, – неуверенно возразил цыганенок. – Я их всех знаю.

– Ну, не эти, значит, кто-нибудь еще, – сказала Лира. – Пошли их искать! И белый грузовик!

Стала собираться стая. К первым следопытам присоединялись новые, и в скором времени тридцать с лишним цыганских детей носились взад и вперед по набережной, забегали в конюшни, карабкались на краны у причалов, прыгали за изгородь широкого луга, взбегали по пятнадцать человек разом на старый разводной мост над зеленой водой и опрометью неслись по узким улочкам Иерихона, между маленьких кирпичных домов с террасами к огромной квадратной башне – Часовне Святого Варнавы Фармацевта. Половина из них не знала, чего ищет, и думала, что это просто игра, но Лира и ее приятели испытывали настоящий страх всякий раз, когда замечали одинокую фигуру в переулке или полутемной Часовне – Жрец?

Но Жрецов, конечно, не было. В конце концов безуспешность поисков и настоящая тревога за пропавшего Билли погасили всякое веселье. Близилось время ужина, и, когда Лира и двое колледжских мальчиков уходили из Иерихона, они увидели, что на пристани, там, где стояла лодка семьи Коста, собираются цыгане. Некоторые женщины громко плакали, а рассерженные мужчины стояли кучками, и деймоны их взволнованно летали над головами или рычали на каждую тень.

– Сюда Жрецы не посмеют прийти, спорю, – сказала Лира Саймону Парслоу, переступив порог величественной Ложи Иордан-колледжа.

– Да, – неуверенно согласился он. – Но я знаю, что и с рынка исчез ребенок.

– Кто? – Лира знала почти всех ребят с рынка, но об этом не слышала.

– Джесси Рейнольдс, из шорной. Вчера, когда закрывались, ее не было, а вышла только за рыбой для отца. И не вернулась, и никто ее не видел. Весь рынок обыскали и все вокруг.

– Даже не слыхала об этом! – с негодованием сказала Лира. Она считала досадным упущением со стороны своих подданных, если они не рассказывали ей обо всем и сразу.

– Ну, это вчера было. Может, она уже нашлась.

– Пойду узнаю, – сказала Лира и повернулась к выходу.

Но не успела дойти до ворот, как ее окликнул Швейцар.

– Слушай, Лира! Сегодня вечером тебе нельзя уходить. Распоряжение Магистра.

– Почему нельзя?

– Говорю тебе, распоряжение Магистра. Он сказал: когда придешь, больше не уходи.

– Догоняй, – сказала она и выскочила вон раньше, чем старик успел шагнуть за дверь.

Она перебежала узкую улочку и углубилась в проулок, где фургоны разгружали товар для Крытого рынка. Торговля уже кончалась, и фургонов было мало, но у центральных ворот напротив высокой каменной стены Колледжа Святого Михаила курили и разговаривали несколько молодых людей. Одного из них, шестнадцатилетнего парня, Лира знала и восхищалась им, потому что он мог плюнуть дальше любого человека – неслыханно далеко. Она подошла и смиренно дожидалась, когда он ее заметит.

– Ну? Что тебе надо? – сказал он наконец.

– Джесси Рейнольдс пропала?

– Да. А что?

– Потому что цыганенок сегодня пропал.

– Они всегда пропадают, цыгане. После каждой Конской ярмарки пропадают.

– И лошади тоже, – добавил один из его друзей.

– Тут другое, – сказала Лира. – Это ребенок. Мы до вечера его искали, а другие ребята говорят, что его забрали Жрецы.

– Кто?

– Жрецы, – сказала она. – Ты про Жрецов не слышал?

Для остальных парней это тоже было новостью, и после нескольких грубых высказываний они внимательно выслушали ее рассказ.

– Жрецы, – сказал знакомый Лиры, которого звали Диком. – Глупости. У этих цыган полно всяких дурацких идей.

– Они говорят, две недели назад Жрецы были в Банбери, – настаивала Лира, – и забрали пять ребят. А теперь, наверное, пришли в Оксфорд и наших забирают. Наверное, это они похитили Джесси.

– В Каули пропал ребенок, – сказал один из парней. – Я вспомнил. Моя тетка была там вчера, она продает рыбу и чипсы из фургона, она слышала об этом… Какой-то маленький мальчик… Но насчет Жрецов не знаю. Выдумка это. Нет никаких Жрецов.

– Есть! – сказала Лира. – Цыгане их видели. Они думают, что они ловят детей и едят… и…