Серпантин

– Знаю и все, разве нужно во всем и постоянно искать подвохи?

– Из этого состоит жизнь, отчасти. Никогда не знаешь, когда тебя могут предать, использовать, кинуть, изнасиловать, убить…

– Да понял я, понял. К сожалению, в ближайшее время ничего из этого я проворачивать не собирался, так что извини.

– Ничего, как соберешься, обязательно начинай холодно ко мне относиться, поздно приходить домой, прятать телефон, бить по пьяни и оскорблять.

– По-моему, мы завернули куда-то не туда.

– Верно. Ты был женат?

– Нет.

– А как относишься к этой процессии?

– Ну, что касается уз брака, то неважно, когда это произойдет, – в восемнадцать или восемьдесят один год. Необходимо осознавать важность решения, правильность поступка, что сделать всегда сложно в любом возрасте, ведь, как говорится, errare humanum est, а полностью доверять можно только самому себе.

– А к детям как относишься?

– Детей подсознательно хотят все, но не как увеселительную игрушку, личного раба с короткими ногами, даже не всегда, как продолжение своего царского рода, что содержит ценнейшее наследство, передающееся из поколения в поколение. Детей хотят завести, что удостовериться в необходимости собственного существования, сделать себя лучше, рассказав об ошибках прошлого, прожить еще одну жизнь – непорочную, чистую жизнь глазами другого человека, которую поначалу ты сможешь направить в нужное русло, а дальше со стороны наблюдать, переживая некоторые моменты вновь, некоторые открывая для себя впервые или под другим углом. Маленькая часть тебя самого, что еще не разочаровалась во взрослении, учебе, работе, людях и собственных родителях, что еще не задавалась подобными вопросами, не сталкивалась с трудностями, непринятием самого себя, не сомневалась в собственной значимости, значимости своих детей, которые у них, возможно, будут. А не хотят их потому, что страшатся повторения порочного круга неудач, неверных решений и не высказанных слов, что в последствие покатят жизнь под откос с такой скоростью, что прервать движение уже не получится.

– Скажи честно, ты заранее отвечаешь на все возможные вопросы про себя, что бы было, о чем сказать?

– Зачастую так и есть.

**********

Она вдруг сорвалась с места и помчалась в комнату рыться в тетрадях.

– Любишь поэзию? – спрашивает.

– В каком-то смысле.

– А сам пишешь что-нибудь?

– Писал когда-то, но я больше по прозе.

– Как ты знаешь, скоро Новый Год, и по этому случаю я написала стихотворение. Заскучала на уроке и написала:

Лицо плаксивое с размытой тушью

Скорбит о днях хороших, днях минувших.

Печалит сильно близость вечной пустоты,

Что сковывает враз мрачнейшим часом забвенные надежды и мечты.

Во всеуслышание кричат сердца от боли,

Израненные на войне глухого боя.

И все подобны только что родившимся птенцам –

Направленность полета каждый выбирает сам.

Спешащие великие дела творить в последний час

Рискуют стать обузой каждому из нас.

Есть те, кто будет биться, жизнь отдаст,

А кто-то подло ускользнет, забудет и предаст.

Узреть обиду вам удастся, горе;

Стенаний парочку, скабрезных взглядов, а также недовольного тобою;

Щепотку ненависти, лжи и лицемерной маски;

Того, кто будет петь и танцевать, как в театральной сказке.

На режиссера, малоизвестного пусть даже в узеньких кругах,

Легла по силам непомерная задача –

Набрать актеров с конвейера талантливой раздачи,

Да так, чтоб зрители едва ли могли встать в своих рядах.

И что за ересь из всего этого сварилась?

Сценарий просто прелесть, вам такое никогда бы не приснилось!

В конечном счете, сценарий мы не дописали, один чудак все время где-нибудь лажал,

Ну, а единственный в зале зритель с недоумением внимал.

Труппа очнулась, проблевалась, заново вошла.

С толком, с расстановкой совладала, силу духа подняла.

И наконец-то громко, четко, ясно восклицла:

«Счастливого Нового Года и веселого Рождества!»

– Как тебе?

– Весьма талантливо. Ты издаешь их?