Серпантин

– Да кто это будет читать? У меня несколько стопок тетрадей, исписанных подобными творческими порывами, но не думаю, что они достойны публикации.

– Мне кажется, достойны.

– Ты льстишь, потому что я голая.

**********

Скорее, это одна из причин.

Мне нравится ее безупречное тело. Я хочу снять с него каждый лоскуток одежды, которая, хоть и несомненного ей идет, но без нее она возводит свое исполинское тело до вышины.

Я чувствую ее чистейшей. Ее и пространство вокруг нее. Даже воздух воспринимается дуновением благого дыхания.

В ушах какой-то бесконечный душевный мотив, звуки громкого водопада, радостный смех детей, ласковые слова матери, перед тем, как ты уйдешь в школу, звуки твоей любимой песни, которую ты услышал в общественном транспорте.

Ее мир безграничен. Он далеко выходит за пределы ее черепной коробки. Кажется, ей это нравится время от времени.

Когда она смотрит в зеркало, она словно ждет, что оно скажет, что я лучше и прекрасней всех на свете.

Кажется, я падаю в какую-то глубокую бездну больших свершений, где существует только постоянный отрыв души и преодоление невозможного.

Вырывается желание вылить творчество на бумагу и повесить это в какой-нибудь галерее. Как-будто желаю источить весь свой творческий потенциал до дыр, даже правнукам не оставив свежей идеи.

16

Дело было очень скверное, скажу я вам. Околдованные святыми намерениями сказочные создания превратились в чудовищ из дремучих мифов и легенд, которыми раньше пугали детей, и стали совершали весьма гнусные поступки: животная алчность, зверская жадность, ослепительной мощи навязчивое желание урвать последний, большой и самый вкусный кусок.

Весь это коллапс из толпящихся очередей, топчущих друг друга; бесчисленного количества яств, выращенных, приготовленных и привезенных наверняка не с южных стран, а скорее с села "Залупагорск"; алкогольных напитков, бодрящих тело и дух первые несколько часов вплоть до обратного и совсем неприятного процесса; прочих безделушек, мишуры, увеселительных вещей для печальных и одиноких людей и прочего "невероятно завораживающего, блестящего и несомненно нужного стаффа.

Каждый в этот момент является если не центром Вселенной, то хотя бы руководителем небольшого независимого островка, всплывшего на поверхность в больной фантазии параноика-садомазахиста.

Это не вечеринка нудистов, это не постановочный розыгрыш щеголей из школы, это не скупка запасов на случай кризиса или очередной депрессии, это не Апокалипсис, потому как даже его всадники, дрожа от страха, нервно докуривают двадцатую пачку Мальборо. Все весьма банально – это очередная предновогодняя суета.

Осталась всего пара дней до праздника.

Я его не жду, разумеется, просто держу в курсе событий.

С Эс у нас, кстати, все отлично. Решили немного развеется и посетить отель, но кто мог знать, что нас занесет в склеп.

– Это точно отель? – спрашивает она.

– Да…

– А окна здесь есть?

– Он же под землей, подумай сама.

– Не умничай. Сам решил сэкономить.

Удивлением для обоих из нас было то, что нам предоставили презентабельный, по меркам подвальных катакомб, люксовый номер.

Страстные красные тона задавали эротичный настрой, керамический холодный пол помогал охладить пыл, а в зеркальный потолок было классно смотреть, куря лежа на полу.

Вечер предстоял многообещающий. Хотя были и побочные эффекты легкого опьянения, такие как: неожиданный интерес к музыкальным каналам, подпевания им, танцы на кровати, разбивание бокалов и тушение сигареты об свежую рану.

Впрочем, это не шло наперекор философским беседам. Наоборот, любая комичная или трагичная ситуация подстегивала нас на глубокомысленные рассуждения.

Эс не переставала производить на меня впечатление. Я чувствую себя глупым, влюбленным подростком, глаза которого застилает пелена сумбурных, необъективных чувств.

Мне нравится ее живой ум. С наслаждением внимаю мелодичному голосу, который бы можно было сравнить с пением птиц, не раздражай они по утрам своим существованием. Не могу оторваться от проницательного, анализируемого и доброго взгляда. Пребываю в восторге от способности интересно преподносить даже самые невзрачные истории, ни одну женщину я не слушал с таким удовольствием. Совершенно без ума от светлой улыбки и звонкого смеха. Предвкушаю каждый сладкий поцелуй. Нахожу непоколебимость в походке. Оцениваю хороший вкус в одежде. В восторге от культурной избирательности. Отмечаю виртуозность в приготовленных блюдах. Наслаждаюсь нотками благоухающих ароматов. Вижу безукоризненность в точных высказываниях, толике цинизма, щепотке социопатии, горсти остроумия, горе рассудительности и безграничной любви к животным. С упоением провожу каждую секунду нашего рандеву и невыносимо болезненно переживаю кратковременные расставания.

Это далеко не все, чтобы я хотел выразить словами, но боюсь мне не хватит ни вокабуляра, ни выдумки, ни времени, ни пластырей для намозоленных пальцев, ни даже всех блокнотов мира, пиши я про нее книгу.

Как бы это сентиментально не звучало, но с ней я чувствую себя значимым. Я чувствую, что живу ради чего-то большего: не ради себя, скитающегося по созданным больным воображением мирам, не ради славы, осознания великого смысла существования, не ради лучшего человека. Я чувствую, что живу ради того, кто способен своим присутствием воплотить все вышеперечисленное в жизнь, того, кто бы мог посодействовать всему этому.

**********

Наверно, я покажусь глупой школьницей, вожделеющий красивого мальчика из старшей школы, но мне никуда себя не деть.

У него безумный взгляд. Поначалу он кажется маньяком, одержимым или просто прокаженным. Но только спустя пару часов разговора ты понимаешь, что внутри, глубоко в его серых глазах таится душа ребенка, ранимого и чувствительного.

Его длинные черные ресницы притягивают и придают взгляду таинственность. Руки сильные и крепкие. Пальцы играют по моему телу, как на гитаре и каждое их движение вызывает дрожь. Его волосы, словно волны, обрамляют его волевое лицо с чувственными губами, которые я бесконечно хочу целовать. Его упругая грудь не дает мне засыпать по ночам. А широкие плечи возбуждают желание. Представляя его полностью, внутри меня бушует горячий вихрь, который рождается внизу живота и поднимается к груди.

Но не только это возбуждает его во мне. Несмотря на его внешнюю холодность, он обладает невероятно живым умом и потрясающим чувством юмора. Пожалуй, он единственный, кто может меня рассмешить. У него на все готовы ответы, даже в те моменты, когда он сам в себе путается. Мне приятно искать и находить между нами общее, что делает нас такими похожими. Иногда мне кажется, что мы знаем друг друга не одну сотню лет. Не одну жизнь. Кто знает, какими мы были лет триста назад: крестьяне на поле в Ирландии, или порочная связь лорда с прислугой.

Все это на самом деле неважно, когда мы нашли друг друга здесь, две отчаявшиеся и разочарованные в своем существовании души, несмотря на условия жизни и ее обстоятельств.

Я боюсь. Я боюсь одного. Что однажды мы друг друга потеряем. Во всяком случае, эта связь никогда не сможет прекратить своего существования. И, глядя в его глаза, я все больше это понимаю.

**********

– Чего задумалась?

– Думаю, что скорее да, чем нет.

– Скорее, что?

– Скорее люблю тебя.

– А я тебя – тем более, и чем длиннее ожиданье наших томных вечеров, наполненных душевными и тонкими мотивами, тем больше боли причиняет язвительная сердцу сила расставанья после. Но завтра, сумраком ночным покрытая, укутанная светом фонаря, та ложь, что в шутку обратилась и скрыла скорбь потухших глаз, легчайшим взмахом вымостит незримую дорогу к призракам двоим, что обрели в ту ночь покои душ своих.

– О чем ты, дурень?

– Ха-ха-ха, понятия не имею, но звучит красиво, да?

– Красиво. Решил потягаться с учительницей в красивом слоге? Вызов принят!

– Не, спасибо.