Серпантин

В своем стремлении вспомнить забытое я гнался так сильно, что вовремя не разглядел главное.

Мне не нужно было ничего вспоминать. Мне нужно было осознать и прочувствовать, что, то самое ценное и значимое в моей жизни было у меня под боком. Это она стала моим важным этапом в жизни, она изменила мое восприятие мира, она была частью моего ржавого механизма, без которой он бы даже не начал работу.

И я ее потерял.

18

– Привет, – навестил Мара.

– Хуле тебе надо?

– Мне нужна твоя помощь.

– О-хо-хо, неужели? А с какой стати я должен вставать с кровати ради тебя?

– Моя подруга умерла.

– Жаль это слышать, но я тут причем?

– Ты не мог бы хоть на секунду перестать брызгаться желчью и выслушать меня? – закричал я.

Он слегка оторопел и кивнул.

– Мы были с ней близки. Так, как ни одни люди в мире, хоть и знали друг друга не так долго. Я не солгу, если скажу, что это был самый лучший человек в моей жизни. Еще никогда я не встречал подобных ей.

– Кто это был?

– Это была Эс, не буду называть настоящего имени, потому что никто, кроме меня не достоин его слышать.

– Эс? Я ее знаю.

– Да?

– Еще как. Это далеко не первое ее имя.

– Я в курсе, теперь.

– Она была моим частым гостем.

– То есть?

– Медикаменты у меня брала. Ну, ты знаешь, какого рода.

– Зачем?

– Либо у нее заканчивались нужные таблетки, либо она хотела получить кайф. Говорила, что ее уже ничто не вставляет настолько сильно, чтобы плыть по течению жизни, как все нормальные люди, не думая о том, в какой из следующих дней лучше уйти из жизни.

– Это в ее стиле.

Повило настолько долгое и гнетущее молчание, что я забыл, зачем пришел.

– Ты что, пьян? – спрашивает.

– А ты бы не был? Что за ебанистический вопрос?

– Я не в этом смысле. Я теперь чист. Даже энергетики не пью, так что извини. Наверно, я проецирую свою пороки и комплексы на других людей, как бы ты сказал в этой ситуации.

– Рад за тебя, правда. До сих пор не могу назвать адекватной причины, которая бы послужила разрыву нашей дружбы, но я рад, что ты налаживаешь свою жизнь.

– Смотри не расплачься, пусечка.

Не знаю, что на нас нашло, но мы крепко обняли друг друга, как в старые добрые времена.

– Так что ты хотел? – спрашивает Мар.

– Вот так просто? Никаких уламываний тебя на протяжении получаса?

– Говори уже, пока я заинтересован.

– Я хочу спеть на могиле Эс. Для этого нужен ты.

– Ты че, упоролся?

– Да, это звучит странно, но я хотел бы отдать ей какую-нибудь дать уважения.

– А я зачем нужен?

– Не прикидывайся. Мы в школе с тобой играли в школьной группе. У тебя еще есть гитара?

– Издеваешься? Я давно ее продал.

– Я подозревал это, поэтому уже купил ее.

– Да еб твою мать… Только не говори, что я буду тебе должен, если откажусь.

– Нет, не будешь, я надеюсь на твое понимание.

Он состроил грустную и в тоже время задумчивую мину, которая пару минут, словно размышляла над тем, жить человечеству дальше спокойно и мирно, либо подчиниться владыке бутиратов и погрязнуть в бездну его величия, где царит бесконечная борьба со здравым и помутненным сознанием.

– Если я это сделаю, ты обещаешь больше никогда не появляться в моей жизни? – спрашивает он.

– Обещаю. Это моя последняя и самая главная просьба.

«My love it kills me slowly».

Следующим этапом была транспортировка. С ней могли возникнуть сложности.

– Ты издеваешься? – воскликнул Гуз.