Повелители стихий

Марк провел дрожащей рукой по лицу. Ева больше не могла этого выносить. Отбросив собственный страх, она подошла к брату и, обхватив его за талию, храбро улыбнулась Стюарту.

– Но никто не сойдет с ума, потому что мы найдем подростков, привезем сюда и защитим. Вот почему отец создал их парами – чтобы они могли разделить между собой власть над стихией и избежать сумасшествия, которое угрожает нам четверым. И, пока мы будем учить их понимать связь со стихиями, отец будет исследовать этих детей и искать способ спасти и нас тоже. – Она поднялась на цыпочки и поцеловала того, кого называла братом, в щеку. – Не переживай. Отец уже все просчитал, и мы доставим сюда Фостер и Тейта – как и другие три пары.

– Но только при условии, что они проявят свою стихию. Теперь понимаешь, сынок, почему мы должны дождаться, пока детям в каждой паре исполнится по восемнадцать и они встретятся? Что бы ни думали ты и твои братья, я вовсе не монстр. Я бы не стал вырывать детей из их семей и привычной жизни без крайней необходимости. Так что, возможно, ты и прав, по большому счету. В том, что случилось на стадионе, была моя вина.

– Мальчики никогда не назовут тебя монстром, отец! – воскликнула Ева. – И они все понимают. Мы понимаем.

Она отпустила Марка и почти незаметно подтолкнула его к приоткрытой двери. Повернувшись спиной к Стюарту, чтобы тот не расслышал ее слов, она шепнула брату:

– Открой досье на Кору и Фостер. Проследи, где они бывали до своего исчезновения в прошлом году. Свяжись по телефону с нашими копами в этих районах. Посули вознаграждение в сто тысяч долларов тому, кто найдет детей. Пусть Лука запустит свою программу по отслеживанию операций с банковских карт. Кора мертва. Фостер может дать промашку и воспользоваться кредиткой. Мы должны найти их до того, как детям воды исполнится восемнадцать в следующем месяце.

– Да, Ева, – пробормотал Марк.

Когда брат выскользнул из комнаты, Ева направилась к Стюарту. Она держала спину прямо, зная, как высоко он ценит ее силу. Только бы он не догадался. Только бы не увидел, как я устала, как мне хочется отмотать время на восемнадцать лет назад, чтобы мы снова стали настоящей семьей.

– Я знаю, смерть Коры стала для тебя ударом. Мне тоже больно. Позволь мне скорбеть вместе с тобой. – Она остановилась перед ним и нежно коснулась его руки.

Он накрыл ее ладонь своей.

– Моя маленькая нубийская принцесса. Ты знаешь меня гораздо лучше, чем твои братья.

– Ну, как ты и говоришь уже много лет – одна женщина стоит трех мужчин.

– Вообще-то это Кора сказала, – поправил ее отец.

Улыбка осветила его морщинистое лицо и как будто стерла несколько лет из его семидесяти двух. Еву захлестнула волна воспоминаний, и из глубин памяти всплыл сильный, счастливый голос Коры. Рик Стюарт, я официально заявляю, что ты выше и красивее, чем Лоренс Фишберн.[13 - Голливудский актер, продюсер, широко известный по роли Морфеуса в культовой трилогии «Матрица».]

– Я знаю. Я помню, – тихо сказала Ева. – Хотя она и не догадывалась об этом, но я ее любила. Пусть она не знала этого, я все равно считала ее своей матерью.

Темные глаза Стюарта зажглись опасным блеском.

– Я же просил тебя никогда не говорить об этом!

Ева отпрянула.

– П-прости, отец. Но сейчас мы одни.

Стюарт вздохнул и нежно похлопал ее по плечу.

– Нет, это ты меня прости. Пойми, правда о твоем происхождении должна остаться нашей тайной. Подумай о том, что будет с братьями, если они узнают, что ты – мой биологический ребенок, единственное дитя нашей с Корой любви. Я думаю, это больно ранит их. Они и так уже говорят, что ты – моя любимица.

– Да, ты прав, конечно, отец, – сказала Ева, но ее одолевали куда более мрачные мысли: Всем будет очень больно узнать и о том, что ты украл яйцеклетки своей жены, оплодотворил их собственной спермой, произвел мутацию и вырастил ребенка. Но Ева не могла произнести это вслух. Ева никогда бы не осмелилась сказать такое. Вместо этого она грустно улыбнулась отцу. – Не хочешь прогуляться по пляжу? Океан всегда успокаивает, к тому же солнце уже зашло. Никто не увидит тебя с материка.

– Да, с удовольствием, милая Ева, – сказал он.

Взявшись за руки, Ева и ее единственный отец вышли из дома. Внешне он ничем не отличался от любого другого коттеджа на флоридском пляже. Когда они добрались до песчаного берега, Ева скинула туфли и пошла босиком. Душный августовский воздух был густым и влажным, не ощущалось ни дуновения ветерка. Ева пожалела о том, что она не в майке, но лишь на мгновение. Гораздо важнее было прикрыть предплечье. Она хотела сохранить для себя то, что пряталось под рукавом, – хотя бы на день или два.

Они шли по пляжу, зарываясь ногами в теплый песок, вбирая в себя дыхание океана, пока извилистая песчаная полоса не вывела их на дальнюю оконечность острова, за которой простирались открытые воды. Там Стюарт остановился, любуясь усыпанным звездами небом и маслянистой восходящей луной.

Ева сосредоточилась на своей стихии – земле. Установив связь, не пробуждая силу земли, она погрузилась в спокойствие, которое призвала на помощь в тот страшный миг на стадионе, когда увидела обмякшее тело своей мертвой матери посреди того ужасного, грязного футбольного поля. Ощущение мирного покоя и защищенности исходило от болезненной точки, скрытой под рукавом, и разливалось по всему телу – хотя она старалась держать его при себе, не давая энергии утекать через руку, соединенную с рукой отца. И только тогда она неспешно и осторожно заговорила о том, что так мучило ее в последнее время.

– Отец, я не хотела этого говорить в присутствии мальчиков, но меня очень беспокоит твой усталый вид.

Стюарт слегка покачал головой, отпустил ее руку и жестом отмахнулся от слов дочери.

– Все хорошо, милая Ева.

– Отец, прости, если я перехожу границы, но ты всегда говорил нам, что мы должны заботиться друг о друге. Дело не только в том, что ты просто устал.

Он оторвал взгляд от ночного неба и посмотрел ей в глаза.

– К чему ты клонишь, Ева?

Ева цеплялась за земное спокойствие.

– Ну, раньше ты не был таким.

– Раньше? Ты хочешь сказать, до того как научное сообщество высмеяло меня и разрушило мою жизнь? Да, ты права. Я изменился. Мы все должны измениться.

Она откашлялась и попробовала зайти с другой стороны.

– Я понимаю, что теперь все по-другому, многое изменилось с тех пор, как твое исследование было закрыто, и я ни в коем случае не хочу проявлять неуважение, но, отец, ты как будто одержим этими подростками.

– Еще бы. Я одержим ими уже восемнадцать лет – ожидая, пока все четыре пары повзрослеют. Время пришло, и мой план по возвращению сюда первой пары уже потерпел неудачу. Похоже, мне следовало быть еще более одержимым. Возможно, тогда результат оказался бы иным.

– Ты – блестящий ученый. Ты создал нас. Зачем тебе эти дети? Наверняка ты сможешь найти способ вылечить нас, если просто продолжишь исследования?

– Есть вещи, которых ты не понимаешь, Ева. И я не хочу забивать этим голову ни тебе, ни твоим братьям. Просто доверься мне.

– Я доверяю тебе! Но почему ты не можешь довериться мне? О каких вещах ты говоришь?

Ева видела, как ожесточилось лицо отца, но его гнев быстро растаял от ее улыбки. Отец коснулся ее щеки, а потом широким жестом обвел пространство их частного острова.

– Моя принцесса, как, по-твоему, мне удается держаться на плаву все эти последние двадцать лет?

– Твои клиники репродуктивного здоровья принесли целое состояние, богатые люди платили тебе кучу денег за твои исследования.

– Так оно и было. А потом научное сообщество отвернулось от меня из-за этих исследований. Я удачно инвестировал средства, но даже огромные деньги со временем заканчиваются.

Ева почувствовала озноб.

– Мы что, разорены?

Стюарт лукаво улыбнулся.

– Не совсем. И ненадолго.

– Что это значит?