Море

– Как тебе сказать…

– В двух словах.

– Ну, если в двух… Ни к чему не привязывайся: всё приходит и уходит само собой.

Помолчали.

– Сходим в туалет? – предложил Вова.

– Подожди, кружки помыть возьму.

Мы зашли в комнату за кружками и отправились в конец коридора к туалету.

– Ну, хорошо, – рассуждал я. – А что даёт эта непривязанность?

– Да много чего. Прежде всего свободу: от прошлого, от авторитетов, от всего, что мешает каждый день открывать мир заново.

– …

– Дзен-буддисты смотрят на мир как на ларец с чудесами. В любой момент может случиться всё, что угодно…

– Класс!

Я покрутил головой по сторонам, словно ожидая, что вот-вот произойдёт что-то чудесное. Ничего не увидел, кроме небольшой надписи на плитке над умывальником: «Привет, Санбой!»

– Кто это? – показал Вове.

– Ходил тут странный чувак, – отмахнулся он. – Играл на гитаре и сам себе приветы подписывал. Не знаю, куда пропал…

– Сам себе?

– Ну, ты же видишь…

Мы засмеялись.

– Вот они где, – неожиданно прозвучал голос дядьки Алеся, ответственного секретаря журнала. – Ржут так, что на полкоридора слышно.

Высокий, элегантный мужчина, неизменно одетый в красивый костюм, – он выглядел словно артист в нашей редакции. Между собой мы называли его Маэстро. Маэстро уходящей эпохи.

– Что, правда слышно? – удивился Вова.

– Честно? – улыбнулся Маэстро. – Я не прислушивался. Так, покурить вышел…

– Дядька Алесь, – спросил Вова, – а вот скажите, что вы думаете о дзен?

– В каком контексте? Сидеть спокойно и ничего не делать?.. – он закурил. – Или о дзен, как о практике по разгадыванию коанов?

– Пусть будут коаны, – настаивал Вова.

– А что, хороший способ поломать голову, чтобы в результате не получить ничего.

– Ну, почему ничего?.. – Вова выглядел слегка растерянным.

В наступившей тишине было слышно, как журчит вода в туалете.

– Мы пойдём поработаем, – сообщил я начальству, чувствуя, что пауза затягивается.

– Можно, – кивнул он, – только без фанатизма…

– Что вы, дядька Алесь, – пошутил Вова в ответ. – Такие страсти нам не знакомы.

– Надеюсь…

Мы с Вовой шли по коридору и шероховатые серо-голубые стены казались волнами моря.

– Что за коаны, о которых вы говорили? – вспомнил я, подходя к двери.

– А ты не знаешь?

– Нет, проверяю, знаешь ли ты, – парировал я, копаясь в замке. – Конечно, не знаю.

– Я думал, все знают.

Мы поставили кружки (Ирину я поставил ей на стол) и сели за столы, оставив кресло для гостей свободным.

– Смотри, – объяснил Вова, – коаны – это такие ловушки для логики, вопросы, на которые любой логический ответ будет неправильным.

– Например…

– Ну, например, коан Хакуина: «Все мы слышали звук хлопка двух ладоней, а каков звук хлопка одной ладони?» Врубаешься?

– Да что-то не особо, – ответил я, переводя взгляд с Вова на бабочек за его спиной и обратно. – И каков ответ?

– Фишка в том, что каждый должен найти ответ самостоятельно.

– Ага, как же его найти, если логика не подходит?

– Ищи за пределами логики.

– Знать бы как…

– Тут я тебе не помощник, – Вова покрутил карандаш между пальцев и положил обратно. – Идешь – и иди себе, сидишь – и сиди себе, ответ появится сам собой.

Он принялся рисовать на полях пожелтевшего от времени письма. Я посмотрел по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно взять в руки, похлопал по карманам, заглянул под стол. Ничего, кроме потрёпанной стопки старых писем (некоторые из них так и остались не отвеченными). Что ж, взял письма и пересел в кресло для гостей с потрескавшейся красной обивкой из искусственной кожи. Письма были всё те же, ничего нового.

Я посмотрел на Вову, оглянулся на бабочек, потом скучающе нагнулся посмотреть под Олин стол. О, здесь книги! На истёртой подошвами полочке со следами песка по краю лежали «Письма к Луцилию» Сенеки и «История русского гламура от А до Я». Потянулся за Сенекой.

Дверь отворилась, Сенека выскользнул из моих рук и шлёпнулся на пол, подняв небольшое облачко пыли. Мы посмотрели на вошедшую. Малиновые, медные, тёмно-рыжие, желтые пряди красиво лежали на хорошенькой головке. Казалось, что девушка с такими волосами должна быть необычной, особенной… Я поднялся, освобождая кресло, но она прошла на середину комнаты и остановилась.