Море

– Ладно, не буду…

Всё ещё посмеиваясь, Ира открыла ноутбук. Немного позависала, потом говорит:

– Хотите ржачу?

– Хотим, – кивнули мы с Вовой.

– Так вот, мама моей Маши купила на дачу курицу. Чёрную с белым пятном на крыле. Сначала думала, покормит пару недель, да и сварит крутяшный супец, но так к ней привязалась, что забрала жить в дом и даже назвала её Виолеттой… Из полотенец и старых тряпок устроила курице постель… Теперь когда с Машей балаболим, у неё все новости про Виолетту: Виолетточка шла по лестнице и упала… Виолетточка выпучила глаза и покакала… Я так какалась, когда Маша рассказывала… Ржу на полу…

– Тут не просто ржать, а кататься по полу… – подхватил Вова.

Я улыбался вместе с коллегами.

– Собираются покупать видеокамеру…

– Для чего? Вести блог о куриной жизни?..

– Ага, снимать куриное кинцо! Отвратительные истории…

– Ха-ха-ха… – засмеялись мы в полный голос. (Вот, умеет Ира рассказать!)

– Положим, – подхватил Вова, – моей кошке я тоже много чего позволяю… Практически все: хочешь, в церковь иди, хочешь, в костёл…

– Жалко, что она атеист…

Мы снова заржали…

Прошло минут пять, прежде чем мы насмеялись и приступили к работе. В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием стульев и постукиванием Вовиного карандаша. Через час или около того Ира закрыла ноутбук и поднялась:

– Тили-тили, трали-вали… Крутяшно с вами, но в Бобруйске крутяшнее… Если что, я на интервью.

– С кем? – уточнил Вова.

– А какая разница? – засмеялась Ира перед тем, как выйти и закрыть дверь.

Мы улыбнулись ей вслед. Вова поднялся покурить:

– Пойдёшь со мной?

– Не, – отказался я. – Нет желания.

– Ну ладно.

Вова взял сигареты и вышел. Я решил полистать «Историю русского гламура». Делать ничего не хотелось, и даже «История» казалась много раз пережёванной коровьей жвачкой.

…Они зашли одновременно: Вова и она, та самая девушка с рыжими волосами. Сердце моё ухнуло куда-то вниз и запрыгало по ступенькам: бум-бум-бум… Вова пропустил девушку вперёд и закрыл дверь. Я вскочил из кресла для гостей и замер, не зная, куда податься.

– Короче, – проговорила девушка, проходя на середину комнаты, – что вы решили с моим рассказом и когда прийти за авторским гонораром?

Вова посмотрел на меня. В его глазах блеснула улыбка.

– Вот ваша рукопись, – он положил тетрадь на угол стола и сделал широкий жест в мою сторону. – Мы с коллегой, тщательно изучили рассказ и сочли его прекрасным образцом народного творчества. К тому же изложенным в неповторимом раблезианском стиле…

Девушка слушала, приоткрыв рот. Вова развлекался по полной. В какой-то момент мне даже захотелось толкнуть его, чтобы замолчал, но вместо этого я вернулся за стол. Опустив голову, заметил, что у меня грязные ногти. Странно, почему раньше я этого не видел? Спрятав руки под стол, стал очищать ногти уголком сложенного конверта с чьим-то обратным адресом.

– Добротный текст, – продолжал Вова, – занимательный и неимоверно поучительный. Такие, знаете ли, удивительные подробности вашей интимной биографии… Впрочем, – он оглянулся на бабочек, словно спрашивая совет, – кажется, в одном месте вы допустили ошибку… Одну… Небольшую… В общем и целом…

Озадаченная, она смотрела на Вову, и казалось, не понимала половину из того, что он говорит. Моё сердце переворачивалось, как бумага в принтере.

– Я, конечно, могу ошибаться, – глумился Вова, – но, по-моему, «Тощие ляжки» написаны вовсе не великовозрастной девицей Чак-чак, а совсем даже её перманентно-замужней подругой Шопски… Как-то так… И тем не менее… Мы полагаем, что художественная неполноценность вашего произведения от данной ошибки нисколько не пострадала…

– Так когда я получу деньги? – серьезно спросила девушка.

– Не могу вам ответить… К сожалению, художественный уровень вашего произведения значительно перешагнул рамки нашего издания. Попробуйте отправить его в «Медведь». Или, скажем, в «Космополитен»… Более того, полагаю, с этим рассказом вы можете сразу подавать заявление в Союз писателей. Безо всяких там рекомендаций. Просто бац – и в дамках…

Она понимающе кивнула и взяла тетрадь. Похоже, именно так она и собиралась поступить: из-за гонорара, конечно…

Девушка повернулась и вышла. Я глядел вслед, и сердце моё стучало, как сумасшедшее, словно собираясь броситься следом. И вот я не выдержал: вскочил со стула и выбежал из комнаты.

…Догнал её у крыльца.

– Подождите, можно вас спросить?..

– Что? – обернулась она и окинула меня взглядом.

Если бы я знал, что. Я стоял, мучительно подбирая слова, и не знал, что сказать.

– Может у вас будет время сегодня вечером?

– Для чего?

– Хочу поговорить о вашем рассказе, – соврал я.

Она снова окинула меня взглядом, потом кивнула:

– Ладно, позвони мне после пяти. Номер…

– Как вас звать?

– Диана.

– А меня – Серёжа, – как-то само собой вырвалось у меня.

Диана повернулась и пошла в сторону Немиги. Я возвращался в редакцию, с трудом сдерживаясь, чтобы не припуститься бежать по коридору.

Вова ждал меня в кресле для гостей.

– Познакомился?