Секрет еловых писем

– Для театральной постановки важнее всего режиссер, – заявила она с важным видом.

– Правильно, – одобрил ее слова драматург. – Друзья мои, вы все знаете, кто такой режиссер? – спросил он потом.

Я этого не знал, но, разумеется, ответить ему не мог. Правда, в этом не было необходимости, поскольку Леония опередила всех своих одноклассников, прежде чем кто-то успел раскрыть рот.

– Режиссер главнее всех в театре, – затараторила она. – Актеры должны делать то, что он говорит! Поэтому он самый важный человек на сцене. Работа режиссера очень интересная и мне нравится. Я хорошо представляю себе, что нужно делать.

Ага, кто бы сомневался! Ясное дело, что Леонии нравится всякая работа, которая позволяет командовать другими. А по-моему, ей это идет, как корове седло!

Тут вмешалась фрау Хейнсон:

– Все не так просто, как тебе кажется, Леония. Создание театральной постановки – всегда коллективный труд. Режиссер хоть и руководит всей работой над спектаклем и проводит репетиции с актерами – но без своей труппы он ничего не сделает. А ведь кроме актеров над постановкой трудятся еще и другие работники театра – они отвечают за музыку, освещение, сценические костюмы, декорации и так далее. Еще есть суфлеры, которые при необходимости подсказывают актерам слова их роли. Вы уже познакомились с господином Фернандесом – он не только драматург, но и заведующий репертуаром: в театре это тоже важная профессия.

– Теперь, ребята, вы видите, сколько человек участвует в работе над театральной постановкой. Поэтому в нашем проекте дело найдется для каждого. Тогда получится действительно ваша собственная пьеса, – заключил драматург.

Леония снова подняла руку.

– Я хочу быть режиссером! – заявила она.

– Ты хотела бы, Леония! – мягко поправила ее фрау Хейнсон.

– Ладно, я хотела бы быть режиссером, – торопливо поправилась Леония.

Учительница музыки обвела семиклассников взглядом:

– Еще есть желающие?

Молчание. Неудивительно. Большинство ребят побаиваются подлую Леонию. Я знаю это по своим кратким гастролям в качестве ученицы 7-го «Б».

– Хорошо, Леония. Ты будешь режиссером.

– Теперь переходим к отдельным ролям, – продолжал драматург. – Конечно, прежде всего это Кот в сапогах. Кто из вас думает, что может успешно превратиться в кошку? Да при этом еще хорошо поет? Ведь Коту придется несколько раз петь соло. В его роли много текста. Ну, кто отважится на роль Кота?

Кира и Эмилия вызвались одновременно. Насчет Киры я не удивился – в конце концов, она идеально подходила для этой роли. Она не только могла превратиться в кошку – она уже была ею! Но вот Эмилия меня удивила. Чтобы в кого-то превратиться, все-таки нужно хоть иногда думать о других. Мне не верилось, что Эмилия хоть раз в своей жизни думала о ком-нибудь, кроме себя. Она такая же глупая коза, как Леония и остальные девчонки из их компании. Я могу даже спеть об этом! Стоит мне вспомнить, какую подлость устроили мне эти девчонки, когда я еще был Кирой… Они велели мне украсть майку – якобы для испытания моей храбрости. Но на самом деле они хотели лишь одного – чтобы у меня были серьезные неприятности. Поэтому они подстроили так, чтобы охранник того бутика обратил на меня внимание. МЯВ! Клянусь своими роскошными усами: тот, кто готов совершить такое свинство, не заслуживает роли такого благородного животного, как кошка!

– Еще есть желающие? – спросил Фернандес. Нет. Больше не поднялось ни одной руки. Понятное дело – Кира идеальная кандидатура. Вероятно, это сразу поняли все, кроме Эмилии.

– Когда какую-то роль хотят получить сразу несколько актеров, – продолжал Фернандес, – режиссер обычно беседует с каждым из них, просит сыграть фрагмент этой роли и только после этого принимает решение. Конечно, вы не актеры и пока не можете сыграть отрывок из роли. Поэтому я задам вам такой вопрос: почему вы считаете, что из вас получится хороший Кот в сапогах? – Он приветливо кивнул Кире. – Ну, отвечай ты первая.

– В общем, я давно пою в хоре и играю на пианино. По-моему, у меня есть какой-то музыкальный талант. – Неужели правда? Неужели Кира тоже умеет играть на этой штуке с клавишами? Вот уж не знал. За наш рояль она еще не садилась – чему я был рад. Как я уже упоминал, у людей и кошек очень разные представления о том, что такое красивая музыка. – Кроме того, у меня у самой есть кот, – продолжала Кира, – и поэтому я считаю, что много знаю об этом персонаже.

Фернандес и Хейнсон дружно кивали. Казалось, Кира их убедила.

Тут настала очередь Эмилии.

– Я считаю себя потрясающей актрисой, – заявила она. – У меня нет дома кошки. Но это и не важно – ведь я не хочу превращаться в кошку, я буду только играть ее. Я тоже пою в хоре, а кроме того, беру частные уроки пения. Ну, разумеется, и игры на фортепиано. По-моему, ясно, кто из нас двоих лучше. Эта роль просто создана для меня.

Фрау Хейнсон невольно покачала головой, а Том и Паули закатили глаза от возмущения. По-моему, они думали о том же, о чем и я. Всем же ясно, кто должен получить эту роль!

Однако, к моему огромному удивлению, господин Фернандес обратился к Леонии:

– Мы выслушали обеих претенденток. Теперь все решит режиссер. Как и в реальной жизни.

ЧТО?! Неужели ЭТА противная особа получила право все решать?

Леония широко ухмыльнулась:

– Роль Кота в сапогах получит Эмилия.

Фернандес покачал головой:

– Хорошо. Так и будет. Поздравляю, Эмилия.

Я ничего не понимал. Это просто сплошное недоразумение. И вообще, это не доски, которые означают целый мир. Это доски, которые загораживают мир и не дают видеть и понимать очевидные факты!

Мороженое. И бутерброд с мясным фаршем. И старая история с четырьмя сильными личностями

– Какое свинство! Это просто бессовестно! – Паули никак не могла успокоиться.

Театральная встреча закончилась, все роли были распределены. Мы сидели в нашем любимом кафе-мороженом «Айсмари», Паули просто кипела от злости и никак не могла успокоиться. Я понимал ее. Распределение остальных ролей тоже обернулось для нас катастрофой. Кира хотела получить роль королевской дочки, но Леония отдала ее другой своей подружке. После этого у Киры пропало всякое желание тянуть руку. Почти все другие большие роли получили девчонки, дружившие с Леонией, а для Киры остался только хор. Единственный лучик света: я мог участвовать в постановке, потому что господина Фернандеса невероятно поразила моя элегантность, с которой я расхаживал по заднику сцены. К тому же Том отвечал за декорации и техническую часть постановки, а Паули стала художницей по костюмам. Но их это не очень радовало. Кира молчала уже целых полчаса – она была горько разочарована.

– Больше всего меня возмутило, что фрау Хейнсон вообще ничего не сказала. Хотя это было таааак несправедливо! А ведь она обычно такая милая и приятная! – Лицо Паули было ужасно мрачным. Меня всегда удивляло, даже поражало, как много чувств можно прочесть на человеческом лице. Радость, злость, печаль – лицо можно читать как раскрытую книгу, если знаешь, на что обращать внимание. Взять хотя бы Паули. Ее нахмуренные брови и плотно сжатые губы говорили о том, что ситуация была действительно невеселая.

Том кивнул:

– Угу. Хотя в этом театральном проекте командует Фернандес. А ты ведь слышала, что он сказал: он хочет сделать так, как это бывает в реальной жизни – а там последнее слово всегда за режиссером.

Паули сердито тряхнула своей панковской шевелюрой:

– Как в реальной жизни? Не-ет! Я уверена, что папаша Леонии отстегнул нашей гимназии нехилую сумму – вот и вся загадка. Или причина в том, что учитель музыки, у которого занимается Эмилия, руководит оркестром, а оркестр для нашего мюзикла очень бы пригодился. Ясно, что фрау Хейнсон выгоднее было взять на главную роль девочку, которой тот дает частные уроки. Как это НЕСПРАВЕДЛИВО! – Она даже фыркнула от злости.

– Но, с другой стороны, Кира поднимала руку только два раза. Пожалуй, в этом была ее ошибка, – спокойно возразил Том. – Сын мельника тоже неплохая роль. Если бы ты вызвалась, думаю, Бенни остался бы ни с чем. Ему дали эту роль только потому, что не нашлось других желающих.

– Эй! – сердито воскликнула Паули. – Ты что, хочешь сказать, что Кира сама во всем виновата?

– Нет, я только…

– Мы ее друзья и должны во всем ее поддерживать!

– А я что делаю?! Но ведь друзья имеют право задавать неудобные вопросы, когда с чем-то не согласны. Или поправлять, когда видят ошибку. И это совсем не означает, что они не хотят поддержать друга в трудную минуту.

Нечто подобное мне приходилось слышать и от Вернера, когда тот спорил со своим братом, можно ли поправлять своих друзей, если те совершают ошибку. И как быть тем друзьям – обижаться или радоваться, что у них такой прямой и честный друг? Раньше я как-то не задумывался над этой проблемой. Ведь у меня и друзей-то толком не было. До знакомства с Кирой я был настоящим отшельником. Теперь все изменилось. У меня появились два четвероногих друга – Одетта, а недавно еще и Чупс; а среди двуногих даже три друга – Кира, Паули и Том. Короче, настала пора задуматься, что такое настоящая дружба.

– Почему ты молчишь? – спросил Том у Киры.

Она склонила голову набок и лизнула шоколадное мороженое. Потом тяжело вздохнула:

– Ну, не знаю. Может, я просто не нравлюсь фрау Хейнсон и она рада, что мне не досталось ни одной из больших ролей.