Но это было правдой. Вспомнилось, как она напугала однажды маму. Давно еще, ей было почти семь, и они только обосновались в Sath Urels. Для маленькой девочки стало огромным открытием, что эти всполохи в небе – тоже электричество. Мама говорила, что во время грозы весь воздух вокруг наэлектризован. И как-то ей пришло в голову проверить – сможет ли она притянуть разряд из туч, как она это делала с беспроводным раздатчиком электричества. Как раз собиралась гроза, и небесный огонь ударил тогда рядом с пугалом, которое «защищало» мамину рассаду от повадившихся птиц…
Йона отдельно улыбнулась воспоминанию, пока они с Деборой, смеясь и по-дружески переталкиваясь, шли по тропке, ведущей к поселку. Тогда мама взяла с нее слово, крепко-накрепко, чтобы она никогда так больше не делала…
Их дом и окраину SU-24 отделяли чуть меньше километра. По правой стороне тропы беспорядочно росли кустарники, несколько деревьев, с левой находился холмик, высотой с человека и в длину метров сто в направлении поселка, а на его макушке и вокруг него так же беспорядочно, что и справа, торчали кусты.
– Вот ты восхищаешься, тем, что я делаю. А как к этому отнесется Маркус? И будет ли он хранить тайну так же, как и ты? И если не будет – стоит ли открыться всем остальным?
– Как много вопросов без ответов, – сказала Дебора. – Аж кругом голова пошла. – Дебора деланно схватилась за лоб. – Как хорошо, что у меня только математика, инженерия: интегралы, квантовые блоки и прочая чепуха.
– Да, – грустно и рассеянно произнесла Йона.
Дебора обхватила ее за плечи, потормошила.
– Не переживай, все будет хорошо! Не сдавайся раньше времени!
Йона улыбнулась.
– Спасибо! – Она была искренне благодарна подруге за поддержку.
– Ты, главное, помни: будь недоступной. Чуть-чуть холодной. Но не совсем – не переборщи.
Йона рассмеялась.
– Хорошо, наставница! – сказала она.
***
После обеда они с мамой копались в огороде. Мама накрывала рассаду капусты листьями лопуха, которые Йона натаскала ей с конца огорода, где он разросся в изобилии.
Глядя на то, как мама, склонившись, бережно кладет каждый лист, чтобы не сломать, не примять капусту, Йона, наконец, решилась:
– Мам!
– А? – не поднимая головы, произнесла Вера.
– Ты знаешь Маркуса?
Вопрос обжег сознание Йоны, сердце заколотилось, как бешеное. Вот он, момент истины.
– Знаю. А что? – сказала Вера и встала прямо. Она обтерла пальцы от влаги и грязи, глядя при этом не на них, а на Йону.
– Как ты считаешь, – продолжила Йона, неумело сдерживая дрожь в голосе, – он – хороший парень?
– Хороший, – сразу выдала Вера. – А почему ты спрашиваешь?
Йона замялась, у нее в голове лихорадочно проносились варианты дальнейшего разговора, и ни один она не могла выдавить из себя.
– Ну, знаешь… Как это… В следующую субботу кино будет…
Йона замолкла, не в силах вымолвить ни слова дальше.
– И? Кино будет? И? – настойчиво спрашивала Вера.
– Маркус меня пригласил меня сходить с ним в кино.
Наконец-то! Сознание Йоны ликовало, она это сделала, при этом всю ее трясло мелкой дрожью.
Вера улыбнулась. Йона знала: эта теплая улыбка, легкий прищур и расслабленная поза означали поддержку, принятие. Йона успокоилась и продолжила:
– Ну и, в общем…
– В-общем, вы встречаетесь, – перебила ее Вера.
– Да, – сказала Йона, потом резко округлила глаза. – Откуда ты знаешь?
– Весь поселок знает, только мне дочурка ничего не рассказывает. Все жду и думаю: когда же решится? – улыбаясь, говорила мама.
Йона чуть не заплакала, обошла грядку с капустой, чтобы подойти к маме, и обняла ее. Вера неуклюже, боясь запачкать, обняла ее в ответ.
– Вот и выросла моя девочка, – негромко и тепло произнесла она. Йона взглянула на маму: в ее глазах были слезы.
– Не плачь, – зашептала Йона. – Все хорошо.
– Все хорошо, – улыбнулась Вера, и тыльной стороной ладони вытерла глаза, оставив небольшие грязные разводы.
– У тебя испачкалось. Я сейчас салфетку принесу.
Когда Йона вернулась, мама сидела на скамейке у двери на задний двор. Йона присела рядом и отерла росчерки уже подсохшей грязи под мамиными глазами.
– Ты спрашивала хороший ли он или нет, – сказала Вера, после того, как Йона закончила. – Я знаю Хесуса, и хорошо знала всю их семью. И Эланор, пока… пока она была жива. Никогда не предадут, не обманут. На них можно положиться во всем. Хесус и Эланор всегда, сколько я их знаю, были такими, такими же воспитали и своих детей. Они очень хорошие люди: очень яркие, и очень верные, очень страстные.
– Я уж убедилась, – усмехнулась Йона.
Мама рассмеялась.
– Как давно вы встречаетесь?
– Два месяца. Почти. С начала апреля. Он подошел ко мне, когда я шла со стрельб и подарил цветы. Потом проводил до окраины.
– Кажется, я помню тот момент, – улыбнулась мама. – Ты пришла такая взволнованная, сказала, что нарвала цветы по дороге. А я думаю: где же она могла нарвать такие цветы в апреле? Никак теплицу чью-то обнесла…
И мама хитро улыбнулась.
– Да, – улыбнулась Йона в ответ и покрылась легким румянцем, – это тот самый день… Мне нужен твой совет, мама.
– Спрашивай. Но мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь спросить – должна ли ты продолжать встречаться с Маркусом, если ты такая, какая ты есть?
Йона кивнула.