Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны

…Я не боюсь, я не буду бояться…

Причина и следствие: он выжил вопреки обрушившимся на них враждебным силам – и он чувствовал теперь, что стоит на грани того необычного восприятия… которого не было бы без магии литании.

В его голове зазвучали строки Экуменической Библии: Каких чувств не хватает нам, чтобы воспринимать окружающий нас иной мир?..

– Со всех сторон скалы, – сказала Джессика.

Пауль не отвечал – посадка требовала внимания. Он потряс головой, чтобы прийти в себя. Он взглянул, куда указывала мать: впереди и справа из песка поднимались черные камни. Ветерок щекотал его лодыжки и крутил по кабине пыль – значит, где-то дырка, на память от бури…

– Лучше садись на песок, – посоветовала Джессика. – Крылья могут отказать при торможении…

Он кивком показал вперед, где лунный свет омывал побитые песком скалы:

– Сажусь вон у тех скал. Проверь пристежные ремни…

Она автоматически повиновалась. «У нас есть вода и дистикомбы, – думала она, – если сумеем найти в Пустыне пищу, продержимся довольно долго. Живут же тут фримены – что могут они, как-нибудь сможем и мы…»

– Как только остановимся, – отрывисто сказал Пауль, – беги к скалам. Вещи я захвачу.

– Бежать?.. – Она замолчала и, поняв, кивнула. – Черви.

– Не просто черви, а наши друзья черви, – поправил он. – Они позаботятся о топтере: никаких следов посадки не останется.

«Как он все обдумал…» – мелькнуло у Джессики.

Они планировали, спускаясь все ниже… ниже… Внезапно плавное скольжение в небе превратилось в стремительный полет – ощущение скорости создали близкие теперь тени дюн и скалы, встающие из них подобно островам. Топтер с мягким толчком чиркнул фюзеляжем о гребень дюны, перелетел низинку и коснулся верхушки следующей дюны.

Он сбивает скорость, поняла Джессика и не могла не восхититься его умением и собранностью.

– Держись! – предупредил Пауль.

Он потянул рычаг, тормозя крыльями – сначала мягко, плавно, потом все увеличивая угол. Почувствовал, как изогнулись крылья, как падает подъемная сила с изменением угла атаки. Ветер запел в отогнутых кроющих и маховых перьях.

Внезапно расшатанное бурей левое крыло вывернулось вверх и внутрь, хлопнув по борту орнитоптера. Машина шлепнулась на песчаный гребень и, кренясь влево и разворачиваясь, заскользила вниз. Ударившись о следующую дюну, она глубоко зарылась в нее носом, обрушив каскады песка. Левое, сломанное крыло оказалось внизу – топтер упал набок, – а правое задралось к звездному небу.

Пауль рывком отстегнул ремни, потянулся наверх, через мать, открыл правую дверцу. В кабину ворвался песок, а с ним – сухой запах обожженного кремня. Пауль схватил рюкзак с заднего сиденья, убедился, что мать уже освободилась от своих ремней. Затем она выбралась наружу, на металлическую обшивку топтера. Пауль, волоча рюкзак за лямки, последовал за ней.

– Бегом! – приказал он, указывая на склон дюны, над которым высилась источенная песком каменная башня.

Джессика спрыгнула с топтера и, спотыкаясь и поскальзываясь на осыпающемся песке, побежала. Пауль, тяжело дыша, следовал за ней. Наконец они выбрались на вершину песчаного гребня, плавным изгибом уходившего к скалам.

– По гребню! – скомандовал Пауль. – Так быстрее…

Они побежали по осыпающемуся песку.

И тут заметили новый, постепенно нарастающий звук: шорох, шелест, сухое наждачное поскрипывание.

– Червь, – сказал Пауль.

Звук нарастал.

– Быстрее! – задыхаясь, крикнул Пауль.

Первый скальный выступ – словно пологий берег песчаного моря – был не больше чем в десятке метров, когда позади раздался хруст и скрежет металла.

Пауль перебросил рюкзак в правую руку – при каждом шаге он хлопал его по ноге, – а левую руку дал матери. Она уже карабкалась по камню, усыпанному щебнем и окатанной песком и ветром мелкой галькой – по изогнутому каналу, прогрызенному ветром – захлебываясь сухим, колючим воздухом…

– Я не могу больше бежать, – задыхаясь, проговорила Джессика.

Пауль остановился. Втолкнул ее в расщелину и обернулся к пустыне. Вдоль их скального острова быстро ползла продолговатая песчаная гора. В лунном свете были отчетливо видны рябь на песке, волны – и гребень движущейся горы, почти на уровне глаз Пауля. До нее было около километра.

След червя – гряда низких пологих дюн – изгибался, делая петлю там, где они бросили разбитый орнитоптер.

Но червь прошел там, и не осталось даже следа орнитоптера.

Движущийся холм повернул в пустыню и пересек свой след, словно ища что-то.

– Да он больше гильдийского корабля, – потрясенно прошептал Пауль. – Мне говорили, что в глубокой Пустыне встречаются большие черви, но я не представлял… насколько большие…

– Я тоже, – выдохнула Джессика.

Чудовищная тварь вновь отвернула от скал и, набирая скорость, по плавной дуге устремилась к горизонту. Они вслушивались в звук его движения, пока зловещий шорох не растаял в тихом шелесте вечно подвижного песка.

Пауль глубоко вздохнул, взглянул на посеребренные луной скалы. Процитировал по памяти «Китаб аль-Ибар»:

– «Путешествуй ночью, днем же укрывайся в густой тени».

Перевел взгляд на мать.

– До рассвета еще несколько часов. Идти сможешь?

– Погоди немного…

Пауль сошел на усыпанный галькой и щебнем каменный «берег», вскинул на плечи рюкзак и подтянул лямки. Вынул паракомпас и принялся определять нужное направление.

– Хорошо, как только ты будешь в норме…

Она наконец оторвалась от скалы, чувствуя, как к ней возвращаются силы.

– Куда пойдем?

– Вдоль хребта. – Он махнул рукой.

– В глубокую Пустыню…

– В Пустыню фрименов… – прошептал он. И замер, пораженный отчетливо вставшим перед ним образом давнего видения – видения, явившегося ему еще на Каладане. Да, он уже видел эту пустыню! Но не совсем так. Образ был чуточку иным, как будто образ, хранившийся в памяти, при наложении на реальность несколько отличался от нее. Словно это изображение сдвинулось и он, оставаясь неподвижным, видел его под другим углом.

«Вот оно что – в том видении с нами был Айдахо, – вспомнил он. – Но теперь Айдахо мертв…»