Под чужим солнцем

Когда я пришла домой, в квартире было абсолютно тихо. Никого не было, но я все-таки хлопнула дверью изо всех сил. Очень даже приятный звук. Я рухнула на кровать. Спустя несколько минут пришел Дани. Я уткнулась лицом в подушку, пытаясь прогнать из тела неприятные ощущения. Стыд от того, что ему пришлось увидеть. Я все время говорила о Джозефине, так что вся семья считала, что мы лучшие подруги. Что после школы мы ходили в парк. Теперь он расскажет всем, что я врала, что все, о чем я рассказывала за ужином, неправда, что у меня вообще нет никаких друзей.

Я долго лежала в ожидании, что Дани постучится ко мне в комнату, но он не приходил, а я проголодалась. На обед была рыба под миндальной крошкой и вареная картошка, так что я съела только сухой хлебец. Наконец я больше не могла терпеть, я встала и пошла на кухню.

Частички пыли сверкали в воздухе в лучах солнца, пробивающихся сквозь окно. Дани сидел за столом и намазывал масло на хлеб. Я ничего не сказала ему, просто подошла к кухонному шкафчику и открыла хлебницу. Там было пусто. Я заглянула в холодильник, но и там почти ничего не было. Только несколько полупустых банок с консервированными овощами, горчица, парочка засохших картофелин и желтый лук.

– Ты взял последний хлеб, – сказала я, не глядя на него. Я ждала, что он скажет мне, что я сама виновата, но вместо этого он подвинул ко мне тарелку.

– Возьми, если хочешь.

От его заботы мне стало еще тяжелее, мне хотелось отказаться, но я слишком проголодалась.

– Спасибо, – пробормотала я. – Могу поделиться.

Я села напротив него и разрезала бутерброд на две одинаковые части, взяла одну из них и начала есть. И вот все было съедено, а живот все так же бурчал от голода. Я посмотрела на часы. До возвращения мамы оставалось не меньше двух часов.

– Лидия? – сказал Дани, но я отвернулась, чтобы показать ему, что не хочу разговаривать. У меня не было сил объяснять ему, что именно произошло возле заброшенного дома, я хотела все забыть, никогда больше не ходить в школу и не встречаться с Терезой и Джозефиной.

Когда я наконец решилась взглянуть на него, то увидела, что он подошел к кухонному шкафу, открыл дверь, достал какао, сахар и овсянку и насыпал все в тарелку. Потом он взял кусочек масла, перемешал ложкой желтую массу и добавил туда масло.

– Вкусно, – сказал он, протягивая мне ложку. На ней остались следы липкой коричневой массы, поблескивающей в свете лампы. Я взяла ложку и кончиком языка облизала ее, чувствуя сладкий вкус какао.

– Пошли играть в «Зельду», – Дани улыбнулся.

Мы сидели на полу перед пузатым телевизором, пытаясь спасти принцессу Зельду. Дани разрешил мне съесть всю шоколадную смесь. Когда мы смеялись, мне становилось легче, я чувствовала, как теплеет на душе. Постепенно тело расслаблялось, и я думала о том, как хорошо, что Дани есть на свете. Хотя меня дико бесило то, что он разбрасывал повсюду свои вещи – грязную одежду, карандаши и пластиковые игрушки, а еще я ненавидела, когда он слушал своего Эминема, а мне надо было делать уроки, я все-таки знала, что никогда не буду одинока. По выходным мы играли в «Секрет Маны» и выпивали несколько литров кока-колы. Иногда Дани ходил к своему лучшему другу Йокке, но тот вечно пропадал на тренировках по хоккею.

Пришли папа и Мила. Они громко спорили о чем-то, я увидела, как Мила бросила свою сумку на пол.

– Ну, как ты не понимаешь, мне ведь обидно! У всех остальных в классе такие есть!

– Мы не можем тратить несколько сотен крон на куртку, это неправильно.

– Почему?

– Потому что у нас нет на это денег. Если ты хочешь купить себе дорогую куртку, накопи на нее. Найди работу. Когда мне было четырнадцать лет, я мыл посуду в ресторане дедушки.

– Ты что, издеваешься? У меня горы уроков, когда мне работать?

Он не ответил, она издала утробный стон, громко топая, ушла в свою комнату и захлопнула за собой дверь. До прошлого года я жила в одной комнате с Дани, но, когда мне исполнилось десять, мама решила, что мне лучше жить с Милой. Она терпеть не могла, когда я там находилась, не разрешала мне вешать вещи в шкаф, а то, что я положила на письменный стол, скидывала на мою кровать.

– Ты что, издеваешься? – передразнила я Милу, Дани фыркнул.

Сразу же за ними пришла мама. Она опустила на пол четыре пакета, такие тяжелые, что их пластиковые ручки растянулись и стали прозрачными. Мы закончили игру и пошли на кухню. Папа включил радио и помогал маме убрать в холодильник продукты. Каждый раз, проходя мимо мамы, папа брал ее за руки и вращал словно в танце, а ее волосы развевались от ветра. Я любила смотреть на маму, не могла оторвать от нее взгляд. От ее улыбки любой человек становился счастливым, даже хмурые парни, которые продавали овощи в Мёллане, расцветали, когда она к ним подходила. Они с Милой очень похожи, у них обеих высокие скулы и шелковистая кожа. А вот я выгляжу иначе.

– Отстань от меня, мне нужно приготовить ужин. – Мама игривым жестом отогнала папу.

– Как же я могу от тебя отстать, если ты самая красивая женщина во всем Мальмё?

– Только в Мальмё? – в шутку обиделась мама, и мы с Дани прыснули от смеха.

– Когда я встретил вашу маму, я сразу же понял, что должен на ней жениться. Краше нее во всей Хорватии было не найти, – сказал нам папа, – и тогда я пришел к ее отцу и попросил ее руки.

Мама выложила в кухонную мойку картошку, лук и морковь и закатила глаза.

– Он спросил, как я собираюсь обеспечивать семью, и тогда я отвел его в ресторан дедушки, самый лучший ресторан Загреба. Я сказал ему, что через несколько лет у меня будет ресторан еще лучше. Я рассказал, что работаю там, чтобы накопить денег, а как только смогу, открою свой собственный. И это будет самый лучший ресторан в городе, и что у мамы будет самая фантастическая жизнь.

– И что он ответил? – спросил Дани.

– Он согласился, я сел на велосипед и поехал в магазин швейных принадлежностей, где работала мама, там, среди рулонов ткани и мотков пряжи, я опустился на одно колено. И, конечно, она не могла отказаться от такого предложения.

Мама качала головой, и я не знала почему – то ли папа так смешно рассказывал, то ли на самом деле все было совсем не так.

– И что же случилось с рестораном? – заинтересованно спросил Дани, хотя мы уже слышали эту историю сотни раз.

– Пришла война, мы с вашей мамой решили переехать сюда. Но не волнуйтесь, – сказал папа, вытягивая вверх два пальца в знаке «Виктории», – я ничего не забыл. Как только мы накопим достаточно денег, мы откроем наш ресторан. С самой лучшей и самой вкусной едой с Балканского полуострова – он обречен на успех!

– Ты мог бы для начала потренироваться и готовить еду для нас, – сказала мама, протягивая ему картофелечистку. – Как прошла твоя встреча в банке?

Папа посмотрел на нее и слегка покачал головой, в руке он зажал три картофелины.

– Настоящий повар должен уметь жонглировать овощами, – сказал он, подбрасывая в воздух картофелины и ловя их.

– Так никто не жонглирует, – запротестовала я, папа передал мне две картофелины.

– Ну-ка, покажи, как это делается.

Я попробовала, и на третий раз у меня получилось. Папа и Дани аплодировали, а мама тихонько пихнула меня бедром.

– Если вы хотите, чтобы я приготовила еду, двигайтесь!

– Нам нужна кухня побольше, – сказал отец, – такая, где можно и готовить, и жонглировать.

В дверях появилась Мила. Она прислонилась к косяку и недовольно разглядывала нас.

– Чтобы у нас появилась кухня побольше, нужны деньги, а их у нас как раз нет. Так что мы застряли здесь.

– Мила, – воскликнула мама, – не говори так!

– У нас будут деньги, мне просто нужно найти правильный банк, – сказал папа, подбросил в воздух морковку и ловко поймал ее одной рукой. – Когда мы получим свою первую звезду Мишлен, все эти банковские начальники пожалеют, что отказались инвестировать в нас. Они будут стоять на коленях перед рестораном и умолять, чтобы мы взяли у них деньги.

– Ты никогда не найдешь банк, который согласится нам что-нибудь дать, потому что мы бедные, – продолжала Мила, глядя на папу. – У всех моих друзей родители зарабатывают деньги, чтобы их дети могли развлекаться. Поэтому они ездят на лыжные курорты, покупают себе красивую одежду и новые велосипеды. Я не понимаю, почему вы не можете быть такими же, как они. Почему ты не можешь найти работу получше, папа, чтобы мы переехали из этой чертовой квартиры?

– Когда мой ресторан… – начал папа, но мама перебила его:

– Марш в свою комнату! Сейчас же!

Мила еще немного постояла в дверях, а потом в отчаянии махнула рукой и отвернулась.

– Какие же вы все тупые! – пробормотала она и ушла.