О филантропии древних евреев: словами Закона и устами Пророков

Однако между приходом 12 израильских племен в Ханаан и концом эпохи Талмуда, а это примерно 17 столетий (1250 год до н.э. – 450 год н.э.), произошли столь значительные, зачастую решающие, экономические и социальные изменения, что они полностью изменили характер иудейского общества.

Вот те из них, что оказали, по мнению Лоувенберга, наиболее сильное влияние не только на состояние бедности и благотворительности, но и на всю сферу социальной защиты еврейского народа за этот огромный исторический период:

– в его начале главным источником существования было сельское хозяйство, позднее его в этой роли сменили ремесло и торговля;

– на первых этапах этого периода в общине преобладало равенство, в дальнейшем ее характеризуют социальное расслоение и появление эксплуатации и угнетения;

– поначалу семья и племя были основой идентификации людей, затем стали более важными принадлежность к общине в целом и связь с местом проживания;

– в начале периода процесс принятия решений был децентрализованным – на уровне семей и племен, позднее ему на смену пришла централизованная власть – монархия и теократия, управлявшие жизнью всей общины;

– на первых порах культура народа была защищена от иностранного влияния географической изоляцией, затем она подверглась многочисленным внешним воздействиям, и сама оказала значительное влияние на культуры окружающих ее народов.

Как же эти важнейшие перемены повлияли на эволюцию бедности и неравенства в древней Иудее?

Какие реальные условия и события ее социально-экономической истории привели к тому, что именно здесь зародилась и получила развитие ее уникальная система благотворительности, унаследованная затем как христианством, так и исламом?

Или если сформулировать последний вопрос в религиозном ключе: в силу каких исторических условий именно иудеи оказались способны воспринять и истово исполнять заповеди благотворительности своего грозного и справедливого Бога?

Чтобы ответить на эти весьма непростые вопросы, следует рассмотреть эволюцию бедности и неравенства, благотворительности и филантропии в древней Иудее на различных этапах ее ранней истории[18 - См. Loewenberg, упом. соч, с. 51—77.].

Эпоха Судей и Царей

Уже не одно столетие ученые ведут бесконечный спор насчет истинности и датировки различных событий и явлений начального периода еврейской истории. Причина спора в том, что вплоть до появления монархии о них нет (или почти нет) других исторических документов или свидетельств, кроме так называемых «исторических книг» Пятикнижия, включающих книги Самуила, Царств, Хроник, Рут и Эстер.

И все же большинство исследователей того времени согласно с тем, что, когда 12 израильских племен появились в Ханаане, у них почти не было разделения между богатыми и бедными. Жизнь в деревнях на склонах гор было весьма примитивной, временами бедной, причем почти для всех, и уединенной. Деревни эти обычно основывали не на развалинах ханаанских поселений, а на ближайших горных склонах, и состояли они из трех-четырех поселений-компаундов родственных семей с общим населением до ста человек.

Около 11 века до н.э., ко времени появления монархии, многие из этих деревень, не защищенных стенами, оставляют, чтобы переселиться в города, где жить оказалось легче и безопаснее. Именно в это время появляются сведения об имущественном расслоении между племенами – некоторые получили в уделы по жребию тощие земли и стали беднее, другие, получив плодородные земли, разбогатели, как о том сообщает книга Иисуса Навина (см. гл.15—20).

Священническому племени левитов, как известно, земли в удел вообще не полагались. Они, исполняя функции священников, изначально были в роли бедных, которым полагалось специальное содержание за счет пожертвований всех остальных. Внутри же племен разрыв между бедными и богатыми оставался незначительным, поскольку примитивный уровень сельского хозяйства позволял обеспечить всем лишь насущные нужды, не образуя излишков.

Появление социальных различий и групп крайне бедных, нередко безземельных людей обнаруживается еще до установления монархии – в эпоху Судей. Когда библейский Иеффай, как незаконнорожденный, был изгнан своими сводными братьями из отцовского поместья, он собрал вокруг себя немалое число таких же нищих изгнанников, и они стали разбойничать (Суд. 11:1—3). Вскоре, однако, его за справедливость и военную доблесть призвали в судьи. Несколько поколений спустя (конец 11-го века до н.э.) «все притесненные и все должники, и все огорченные душею присоединились к Давиду», когда он, опасаясь мести, бежал от Саула, образовав крупный отряд тогдашних маргиналов общины (I Царств 22:2).

Различия в экономике и уровне благосостояния израильских племен, расселившихся в Ханаане, а также большинство событий не только библейской, но и послебиблейской истории во многом объясняются тем, что земли этого региона расположены близко к границе засушливой зоны, подверженной длительным и частым засухам и неурожаям. При таком типе земледелия, а именно им занялись древние израильтяне, перейдя к оседлости, крестьянская семья, как прикинули историки, может выжить при трех удачных урожаях в течение четырех лет.

История библейского Иосифа и его братьев, когда засуха продолжалась семь лет кряду, является образцом тех последствий, которые наступают, когда природа грубо нарушает названный выше порог выживания (см. Бытие, гл.42—46). Те племена, чьи уделы были расположены на горных склонах в центре страны и на бесплодном юге, вынуждены были разводить овец и коз. Это занятие, хотя известное издавна, теперь, в пору оседлости, особенно в первые века монархии, стало считаться презренным. Им занимались там, где земледелие было полностью исключено, и лишь те, что считались неудачниками и ни к чему другому не пригодными.

Когда пророк Самуил пришел в Вифлеем искать замену царю Саулу и обратился к богачу Иессею, требуя – по указанию Всевышнего – выбрать и помазать нового царя среди его сыновей, Иессей постеснялся представить ему Давида, бывшего у него нищим пастухом. Сам Давид из-за своего низкого статуса поначалу отказывался внять призыву пророка, говоря о себе: «Чужим стал я для братьев моих и посторонним для сынов матери моей» (Псал. 68:9).

Социальное и имущественное расслоение особенно усилилось, когда при царях Сауле и Давиде в земледелии стали вместо ручного рыхления почвы применять вспашку железным плугом с упряжкой мулов. Ведь покупка столь продвинутого для того времени «агрегата» требовала серьезных денег, а они были на руках у немногих. Большинство земледельцев могло купить его, лишь заняв деньги под будущий урожай, и, если он был плох, приходилось отдать за долги часть или всю свою землю.

Неизбежным следствием становилось укрупнение землевладений в руках немногих и появление сельской бедноты и безземельных работников в крупных поместьях. Нередко долги превышали «цену» отданной за них земли, и тогда, чтобы покрыть их полностью, приходилось отдавать себя, а нередко и своих детей, в договорное (контрактное) рабство на столько-то лет, чтобы трудом рассчитаться с заимодавцем.

Число «договорных рабов» начало резко расти именно после установления монархии в 10-м веке до н. э. С этого времени начинаются и другие социальные перемены, усилившие разрыв между богатыми и бедными. При Сауле у евреев впервые возникли центральная администрация, регулярная армия и организованный сбор налогов. При Соломоне, полстолетия спустя, появились в большом числе царские купцы, монополизировавшие торговлю для нужд двора, армии и знати с окрестными и дальними странами – Египтом, Месопотамией и Аравией, а также с Африкой и Индией. Эти торговые связи принесли огромное богатство как царю, так и его приближенным. Количество золота, поступающего в казну Соломона за один год, составляло 666 талантов (при 1 таланте, эквивалентном примерно 25 кг золота), не считая тех денег, что зарабатывали оптовые и розничные торговцы (3 Цар. 10:14—15). При торговле такого масштаба появление купеческой элиты и усиление имущественного неравенства было неизбежным.

Данные археологических исследований подтверждают переход от относительного равенства к реальному неравенству.

Так, в 10-м веке до н.э. все дома израильского поселения близ Шхема (теперь – г. Наблус) были примерно равного размера и расположения, свидетельствуя о сходном уровне жизни. Дома, построенные там же два столетия спустя демонстрируют поразительную разницу – у богатых дома становятся больше размером и лучше устройством, чем небольшие и убогие жилища бедных. Особняки богатых размещены в отдельной части поселения, расположенной в лучших местах и вдали от скопления домов бедных.

Хотя появление бедных не связано лишь с установлением монархии, она сильно ускорила процесс имущественного и социального расслоения. Понятие о бедных и богатых, как и они сами, вероятно, существовало задолго до эпохи Царей, но в Библии богатые впервые упоминаются лишь в книге Самуила. Когда в 933 году до н.э., после смерти правившего 40 лет Соломона, десять израильских племен, чтобы избавиться от тяжких налогов и гнета Иерусалима, образовали Северное царство (Израиль), именно здесь блеск дворцовой жизни, роскошь царских сановников и богатство торговцев достигли новых высот. В то же время Иерусалим, оставшийся столицей Южного царства (Иудеи), сильно обеднел по сравнению с богатыми северными городами. Причина понятна: на севере были сосредоточены наиболее плодородные почвы, тогда как Иудея была, в основном, страной гор и полупустынь. Если Израильское царство, имея выход к Средиземному морю, сосредоточило у себя почти всю международную торговлю, то Иудея была практически лишена этого источника богатства из-за географической изоляции и враждебного окружения.

Вопреки этим важным различиям, в экономическом и социальном развитии обоих Царств было много сходного. Оба царских двора, каждый своим путем, содействовали усилению имущественного расслоения и, как следствие, формированию отчетливых групп богатых и знатных, бедных и угнетенных. Хотя крупные землевладения существовали и до периода монархии, именно при ней возникло большинство из них – благодаря царской политике дарения земель своим сторонникам за счет конфискации земель у своих врагов и завоевания новых территорий (1 Цар. 22:7).

Об этой нечестивой практике хорошо знал пророк Осия, когда он осуждал «вождей Иудиных, передвигающих межи», и пророчил падение обоих царств от иноземного владыки. Вскоре, после неоднократных вторжений Ассирии, это и случилось с первым из них. В 721 г. до н. э. Израиль, ослабленный внутренними распрями и угнетением народа, был захвачен Саргоном II, уведшим в плен десять израильских племен, проживавших на его территории.

Нравственное разложение Северного царства обличает и пророк Амос. Состоятельные люди занимались ростовщичеством и взыскивали долги с особой жестокостью, не останавливаясь перед продажею должников и их детей в рабство. Вот почему в голодные годы израильские рабы переполняли рынки тогдашнего мира. Правды в суде не было, ибо судьями были сами притеснители, или взяточники. На защиту подавленного народа восставали лишь пророки, но их речи имели только моральное значение и часто даже не доходили до ушей правителей и знати. Бесконечные конфискации земель сторонников и противников часто сменяющих друг друга царских династий и непомерные налоги были одной из главных причин недовольства, а то и ненависти к существующему социальному порядку.

За примерно 200 лет существования Израильского царства (931—721 гг. до н.э.) здесь правило 10 династий, и все, кроме двух, сменились после правления лишь одного или двух царей. Подобная политическая нестабильность была разрушительной для экономики страны и явилась, наряду с усилением эксплуатации и налогового гнета, одной из главных причин резкого усиления бедности и увеличения числа бедняков. Среди бедняков было особенно много мелких землевладельцев, вынужденных продавать или отдавать свои участки для покрытия долгов и высоких (нередко удваивавших долг) процентов на займы.

Вот как виновников этого бедствия обличали пророки. Исаия твердил в гневе: «Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что [другим] не остается места, как будто вы одни поселены на земле» (Ис. 5:8). Михей же скорбно констатировал: «Пожелают полей и берут их силою, домов, – и отнимают их; обирают человека и его дом, мужа и его наследие» (Мих. 2:1—2).

Когда в 6 в. до нашей эры вавилоняне и их союзники завоевали Южное царство – Иудею, они разрушили не только Храм и весь Иерусалим, но и другие города. В плен были угнаны все богатые и зажиточные люди, ремесленники и мастера, короче – вся элита той эпохи, включая священников. Остаться позволено было лишь беднейшим крестьянам, призванным поддерживать земледелие в покоренной Иудее для нужд Вавилонии. Опираясь на свидетельства Библии, историки предполагают, что в этих целях завоеватели провели здесь перераспределение земли, домов и имущества, разрешив таким грубым способом социальное расслоение той эпохи (4 Цар. 24:14, 25:12; Иер.40:7,10).

Эпоха Второго Храма

Восстановленная после возвращения из вавилонского плена (6—5 вв. до н.э.) еврейская община занимала теперь значительно меньшую территорию и имела намного меньшую численность, чем прежнее царство Иудея. Теперь это была одна из самых маленьких провинций огромной Персидской империи с территорией, составляющей лишь 10% площади современного Израиля. Такой она оставалась и в следующие 4 столетия – от персидского царя Кира до воцарения в Иудее еврейской династии Хасмонеев. Элиас Бикерман (Elias J. Bickerman), известный историк той эпохи, описывает тогдашнюю общину Иудеи, «как небольшое племя, затерявшееся в бескрайней империи персов, народ земледельцев – на небольшом уединенном плато и чуждый прибыльных дел…»[19 - Элиас Дж. Бикерман, Евреи в эпоху эллинизма, Москва, Мосты культуры, 2000, с. 19.].

Из Вавилонии вернулось лишь менее 15% изгнанников, остальные не захотели оставить комфорт и изобилие, к которым они привыкли за почти 50 лет проживания в плодородной долине между Тигром и Ефратом. Вернувшиеся были радостно встречены в Иудее небольшим числом бедных евреев, оставленных здесь крестьянствовать, и враждебно – гораздо большим числом расселенных здесь вавилонянами «чужестранцев», боявшихся потерять занятые ими дома и земли.

В течение почти шести следующих столетий евреями Иудеи правила та или другая мировая империя, за исключением одного века, когда при Хасмонеях (Маккавеях) была восстановлена независимость страны и расширена ее территория. Иностранные правители Иудеи были, как правило, терпимы к общине, ее религии и традициям и не покушались на Храм и Иерусалим. Преследования при Антиохе IV (175—164 гг. до н.э.), вызвавшие восстание во главе с Маккавеями, были исключением из этого правила. В остальное время иерусалимская община имела значительную автономию, независимо от того, какой здесь был губернатор – персидский, греческий, египетский или римский. Большинство внешних политических пертурбаций не оказывало серьезного воздействия на внутреннее развитие общины. Зато внешнее культурное влияние, например, со стороны эллинизма, имело, особенно в конце рассматриваемого периода, гораздо большее значение.

Хотя политическая ситуация в Иудее после вавилонского пленения резко переменилась, социальные проблемы остались практически теми же. Бедность, неравенство и эксплуатация были по-прежнему распространены и имели тенденцию к усилению. В течение всего периода Второго Храма пропасть между бедными и богатыми лишь углублялась. Процесс этот ускорился с возрождением старых и появлением новых городов, где бедность, как всегда и везде, сосредоточивается и усиливается.

В книге Нехемии, пророка и назначенного персами еврейского правителя Иудеи, дана яркая картина ее повседневной жизни и проблем в 5—4 вв. до н.э., из которых он особо выделяет взаимоотношения двух основных социальных классов – богатых и бедных. Нехемия описывает как первые угнетают последних, одалживая им деньги под высокие проценты и требуя залог за них, что запрещалось заповедями Торы. Наследственные земли переходят в руки заимодавцев, оставляя многих безземельными и без средств к существованию. Из них немалое число, как и раньше, вынуждено было продавать себя или детей в рабство, особенно когда возврата долгов требовали другие кредиторы. Первоначально и сам Нехемия был одним из них. Но увидев масштабы причиняемых этим бедствий, переменил свое поведение и провел решение, призвавшее отменить долги или смягчить их условия, а также освободить контрактных рабов, отработавших 6 лет за долги (Нех. 5:1—12). Вряд ли эта реформа, предполагавшая сохранение мелких хозяйств на наследственных землях, имела серьезные последствия. Процесс образования крупных поместий и обезземеливания большей части населения стал с течением времени необратимым.

Однако отдача за долги или продажа своей земли в древней Иудее персидского периода не обязательно сопровождались, как это было много позднее в Римской империи, образованием в массовом масштабе городского безземельного пролетариата. Многие бывшие хозяева мелких участков продолжали на них работать, как арендаторы или контрактные рабы, и нередко могли жить в своих же домах, выращивая на огородах зерно и овощи для своей семьи. Правление Персии продолжалось более 200 лет и большая часть этого периода была мирной, что обеспечило для жителей всей империи, включая Иудею, относительное процветание.

Когда Александр Великий в 333 году до н.э. завоевал Персию, многие ожидали, что это спокойствие и стабильность сохранятся, и эти надежды оправдывались, пока он был жив. Со смертью Александра, через 10 лет после начала его правления, в огромной империи началась длительная борьба за власть его политических наследников, прежде всего, Птолемеев и Селевкидов.

Особенно острой была борьба за право владения Иудеей как стратегическим – военным, торговым и культурным – перекрестком античного мира. В течение 20 лет Иерусалим семь раз переходил из рук в руки. Каждое вторжение и многочисленные сражения противоборствующих армий приводили к новым человеческим жертвам, разрушениям и разграблениям. Экономика маленькой Иудеи была разрушена, что неизбежно привело к массовой бедности ее жителей.

В первое столетие после смерти Александра Иудеей чаще всего правили Птолемеи. Их, как и большинство античных повелителей, мало волновал порядок общинной жизни их подданных, им нужна была их покорность, безопасность границ, а, главное, получение от них вовремя разовых контрибуций и ежегодных налогов. Иерусалим должен был ежегодно платить царям из династии Птолемеев 20 талантов того времени, или более 500 кг серебра. Знатные граждане Иудеи, а позднее и ее первосвященники, назначались сборщиками налогов, часто проводившими их сбор весьма грубыми, а то и беспощадными методами. Результат был предсказуем – большинство жителей, кроме немногих самых богатых, становилось беднее, тогда как многие впадали в крайнюю бедность или нищету.

К исходу 3 века до н.э., в жизни ранее изолированной иудейской общины произошли существенные перемены – она стала интегральной частью греческого, точнее, эллинистического мира, и прежде всего, его экономики. Цари из династии Птолемеев активно поощряли распространение греческой торговли по всему региону Средиземноморья. Греческие торговые караваны регулярно шли из Египта в Сидон в Финикии (ныне Ливан) и в Заиорданье, пересекая Газу и Иудею. Здесь можно было повсюду встретить греческих торговцев и греческие товары. В свою очередь, иудейские товары, в особенности, вино и масло, вывозились в Египет, где их продавали с 60% царской пошлиной. По всей империи была широко распространена торговля рабами из Иудеи и, хотя их происхождение запутанно, среди них, несомненно, было много евреев.

В коммерческую деятельность втянулись и многие из жителей Иудеи. Но лишь немногим она принесла богатство, большинству же – неустойчивое благополучие, чаще всего заканчивающееся разорением. Не только сохранилась, но и получила распространение практика продажи себя за долги в договорное рабство, известная в течение столетий не только в Иудее, но и во всем регионе. Но теперь редко оставалась возможность жить на своей бывшей земле, работая на нового хозяина, как было в прошлые столетия. Появление избытка таких рабов привело к тому, что их «хозяева», вопреки заповедям Торы, стали все чаще продавать их работорговцам, а те вывозили их во все концы известного тогда мира.

Для еврейских рабов отрыв от родной почвы, семьи и религии означал особенно болезненную перемену образа жизни. Они подвергались перекрестному воздействию чужих культур и религий и, если возвращались, то нередко с потерянной еврейской идентичностью. Тяжелым испытаниям подвергалась и жизнь их семьи, которая теперь особенно нуждалась в поддержке своих соседей и всей общины.

Менялся образ жизни и евреев, остававшихся в неотвратимо эллинизировавшейся Иудее. Как показывают археологические раскопки в различных ее местностях, здешняя община испытала мощное воздействие «смеси» греческой, персидской и египетской культур, названной затем эллинизмом. Повсюду видны явные следы использования домашней утвари, одежды, рабочих инструментов, оружия и других предметов быта и культуры со всех концов средиземноморского мира.

Э. Бикерман считает, что Палестина в 5—4 вв. до н.э. принадлежала к средиземноморскому поясу эклектичной греко-египетско-финикийской цивилизации, протянувшемуся от Нила до Сицилии. Поэтому постепенное, а нередко и ускоренное (если стимулировалось культурной элитой и правителями) распространение эллинизма не могло не затронуть Иудею[20 - Бикерман, упом. соч., с. 20—26 и 45.].

О том, каковы были его масштабы и роль в развитии еврейской культуры и религии, спорят многие поколения историков, замечает Лоувенберг.

Одни, как например, Алан Ф. Сегал (Alan F. Segal), полагают, что иудейская и эллинистическая цивилизации могли сосуществовать в форме симбиоза, так что даже Хасмонеи, представляемые обычно в качестве ярых борцов с эллинизмом, легко воспринимали плоды этой культуры. Другие, как, например, Фергус Миллар (Fergus Millar), твердят, что евреи Иудеи в своей массе не были затронуты этой чуждой им языческой культурой, оставаясь «не-греками» по своему составу, обычаям, религиозным обрядам и праздникам, языку и взглядам вплоть до начала 2-го в. до н. э. Есть, наконец, радикальные историки, которые заявляют, что, если бы не восстали Маккавеи и, если бы они не завоевали вновь независимость Иудеи, она бы полностью эллинизировалась, растеряв свою религию и еврейскую идентичность. Они добавляют для обострения, что поскольку угас бы иудаизм, не возникло бы христианство и ислам, и мир до сих пор оставался бы языческим…

Как бы то ни было, небольшая еврейская община, даже ортодоксальный Иерусалим, при всем их сопротивлении, не могли не подвергнуться за несколько столетий воздействию этой культуры. Ее особенно ярким проявлением было основание в этой издревле сельскохозяйственной стране большого числа новых городов, часть которых появилась еще при Птолемееях. Но еще больше эллинизированных – по устройству, архитектуре и образу жизни – городов появилось при Хасмонеях, последней династии иудейских царей.