Слепая любовь

Слепая любовь
Фридрих Евсеевич Незнанский

Из дневника Турецкого
Интернет… Это величайшее изобретение человечества установило простейшие коммуникационные связи между отдельными людьми, но оно может приносить не только добро и прогресс. В руках преступников Интернет способен стать мощным орудием уничтожения личности, подавляющим в человеке самое светлое чувство – любовь…

Александр Турецкий возглавляет после ранения охранно-розыскное агентство «Глория». Выполняя просьбу заместителя генерального прокурора Меркулова, своего старого друга, известного юриста, он пытается разобраться, что происходит в семье последнего.

И вместе со своими коллегами он впервые сталкивается с новыми видами преступлений, о которых многие еще до сих пор не догадываются.

Фридрих НЕЗНАНСКИЙ

СЛЕПАЯ ЛЮБОВЬ

Пролог

Звонок другу

– ...Славка, так ты мне друг или как?

– Саня, что-то я давно не слышал от тебя таких глупых вопросов... Откуда сомнения?.. Э-э-э! Постой, а ты часом не... Нет? Точно?.. Звонишь-то сейчас откуда?

– Да из дома, успокойся.

– А-а-а... Я уж подумал... Ну ладно, какие проблемы?

– Если я к тебе приеду, примешь?

– Ага, значит, все-таки я прав... Неладно, как говорит твой друг Отелло, в Датском королевстве?

Турецкий раскатисто захохотал:

– Вот за что тебя обожаю, Славка, так это за твое великое умение вовремя поддержать друга простой житейской мудростью. Так примешь?

– А ты там себе уже налил? В гордом одиночестве, что ль?

– Ирка с Нинкой в театре. А я отказался, тошно чего-то.

– Понятно, Саня... Ну, давай, коли так. Только, ты уж извини, у меня по части выпивки однообразно: спиртяга на кедровых орешках. Есть кое-что и на полезных корешках. Но коньяков больше не потребляем. Будь!

Турецкий услышал легкий стук в трубке – это, следовало понимать, Грязнов «чокнулся» с ним своим стаканом. И Александр Борисович ответил тем же. Выпил четверть стакана коньяку, сунул в рот дольку лимона, поморщился: сахарного песку в доме не оказалось, а идти за ним в магазин желания не было. В доме – две женщины, а сахару нет. Вот пусть сами и ходят. Славка – было слышно – чем-то вроде как хлюпнул.

– Чем закусываешь? – ревниво спросил у Грязнова.

– Да икорки тут подкинули... полведерка... Велел лососевой, а они, черти, кетовую... Вот заразы, думают, если тут сижу, так уж совсем...

– Так нет же разницы!

– Саня, это ты у себя, в Москве, так думаешь. А у нас даже медведи разбираются, чтоб ты знал.

– О-о-о, Грязнов, да ты, гляжу, совсем забурел! Пора мне тебя обратно, в цивилизацию, возвращать... Так не прогонишь?

– Если ты серьезно, так я дам команду встретить и доставить в самом лучшем виде. А действительно, чего б тебе, а? И Ирине с Нинкой дашь отпуск. Бабам он бывает иногда просто необходим, чтоб совсем без мужиков, да-да, Саня, ты слушай старого человека.

– Скажешь тоже – бабы! Это Нинка-то?

– А что? Сколько ей, шестнадцать?

– Около того.

– Ну, а я про что? Сидишь, поди, и от каждого стука в дверь вздрагиваешь: а вдруг жених? У них это сейчас быстро, Сань. Главное, чтоб слепыми не рождались, как те котята. – Грязнов довольно рассмеялся.

– Типун тебе!

– Короче, Саня, как решишь, давай телеграмму.

– Так проще ж позвонить...

– Не-е, дружок, пусть официальный документ от тебя поступит, а звонок – это очередной обман. Иринка придет домой, по шерстке тебя разок погладит, ты и растаешь, и все твои обещания останутся пустыми словами. А мне ж к торжественной встрече готовиться надо, кадры поднимать, обеспечивать пребывание, сам понимаешь, забота. Так что без документа – ни-ни!

– Ты чего, какие кадры?

– А как же? Ты ж наверняка и рыбки захочешь, и птички, и от свежего окорочка не откажешься, верно соображаю?

– Охальник ты, Грязнов! И прожженный авантюрист! Куда друга-то своего лучшего затягиваешь?

Вячеслав Иванович снова расхохотался:

– Я – про кабанчика, а ты про кого, Саня? – И, поскольку Турецкий промолчал, добавил: – Да, вижу, совсем ты поплохел, друг мой, пора тебя всерьез лечить. Бери ноги в руки и вали сюда, тайга тебя враз подымет...

– Да поднимать-то мне ничего не надо, – Турецкий хмыкнул. – Общее ощущение хреновое.

– Ну, а я про что? Тем более... Как там наш Костя? Что-то он давно не звонит...

При одном упоминании имени Меркулова, «кривая» настроения у Александра Борисовича поползла вниз. И он сухо ответил:

– Не знаю.

– У-у-у... – протянул Грязнов. – Не знал, что у вас, ребятки, настолько все запущено!.. Вот уж не думал, не гадал, что мое присутствие потребуется так скоро... Что ж это вы?

– Не знаю, Славка... Что случилось, то случилось. Надоело анализировать. Надоело слушать. Устал отвечать. Осточертело...

– Знаешь, Сань, чего б мне сейчас хотелось больше всего? – И, не дождавшись от друга ответа, Вячеслав Иванович сам сказал: – Твое бы пивко да мою рыбку – и в Сокольники... Там, на кругу, ха-арошие точки у нас с тобой были... «Сирень», а?

– За чем же дело?

– Не могу, зверушки обидятся... Я для них тут – и начальник, и спаситель, и Господь Бог. Не даю обижать.

– А люди обижаются?