У каждого свое зло

– Ах, это неважно, неважно, – отмахнулся хозяин. – Жил в средневековой Венеции такой Альд Мануций… Поверьте мне на слово: альдина – это ужасная ценность. И знаете, что характерно? Она настолько уникальна, что в какой-нибудь там букинистический ее не понесешь ни в коем случае. Для того чтобы ее сбыть, так же, впрочем, как и для того, чтобы затеять специально ее кражу, должны приложить руку специалисты очень высокого класса. Хотя… наверно, пока я пребываю в своем нынешнем состоянии, отсюда можно вынести все, что угодно… Я ведь все время как бы в забытьи, Костя. Это вот только сейчас, когда вы пришли, я немножко ожил. Какую-то сильную чертовщину мне прописали… Я другой раз, Костя, и заговариваться начинаю, честное слово. Говорю чего-то, говорю, а потом смотрю – вроде как не туда заехал. Раньше со мной такого не было…

– Это что – как раз после тех уколов, которые вам делает медсестра? – вдруг заинтересовался Денис.

И мгновенно уловив направленность этого интереса, Антон Григорьевич замахал руками.

– Это вы бросьте, молодой человек. Поверьте мне, и ты, Костя, поверь, сестра тут ни при чем. Аллочка – прелестная девушка, к тому же она у меня в доме уже не раз бывала, и ничего такого за ней не замечалось. И потом, согласитесь, легче предположить, что молодая женщина соблазнится скорее золотом, камешками, а у меня после жены и этого добра хватает, теми же эмалями, наконец, но уж никак не всей этой пыльной рухлядью. – Последние слова были сказаны громко, в сторону шкафов. И тут же хозяин заговорщически пояснил гостям: – Это я их так не всерьез, конечно. Это примета такая: поругай вещь, чтобы больше не пропадала…

Денис увидел, как по щекам старика вдруг скатились две слезинки. Эк, развезло деда, подумал он. Не поехала бы у него крыша на почве всех этих неприятностей…

– Ну, ничего, ничего, Антон Григорьевич, найдем мы ваши книги, – сказал Меркулов, стараясь, чтобы это прозвучало как можно увереннее. – И про птиц, и эту… альдину вашу…

– Я ведь как думал? Соберу все это, – хозяин повел слабой рукой вокруг, – а потом, когда кончу работать и заживу без забот пенсионерской жизнью, буду любоваться картинами, читать книги, разглядывать в них старинные гравюры. А оказалось… Оказалась какая-то чепуха. Начать с того, что, как выяснилось, без забот как бы нету и самой жизни, и вместо того, чтобы радоваться безделью, ты вдруг начинаешь тяготиться тем, что почему-то становишься для всех обузой… Вот теперь и тебе, Костя, на шею повесился…

– Прекратите сейчас же, Антон Григорьевич, если не хотите, чтобы я на вас обиделся. Вы ведь профессионал, так что давайте-ка лучше помогайте нам в расследовании…

Эта деликатная резкость подействовала. Услышав, что он все еще профессионал, старик, словно конь при звуке трубы, воспрял духом.

– Ладно, прости дурака старого. Спрашивайте, что вы хотели.

Меркулов повернулся к Денису:

– Давай, сыщик, действуй. Расспросы – это по твоей части.

Денис не стал ждать повторного предложения.

– Кто еще вхож в вашу квартиру, Антон Григорьевич, кроме медсестры? Кстати, давайте-ка я запишу, как ее зовут…

– Ухтомская Алла. Отчества не знаю. Я почти ничего про нее не знаю, но это легко установить: она из нашей районной поликлиники, процедурная сестра… Ну, кто еще… Еще женщина, о которой я вам говорил, та, что помогает мне по хозяйству. Зовут ее Мария Олеговна Никонова, соседка моя, в смежной квартире живет, вот там, через стенку. У нее ключи от квартиры – я настоял, чтобы у Маши были ключи и она всегда могла бы оказаться рядом. Часто здесь бывает также ее дочка, Мариша. Она журналистка, служит в редакции, так что если и заглядывает ко мне, то либо вечером, после работы, либо в выходные… Ну, изредка заходит меня проведать единственный мой племянник Ярик, Ярослав Завьялов, сын моей покойной сестры Капитолины. Они с мужем Мишей оба погибли в автокатастрофе. Когда это случилось, Ярику было шестнадцать, он для меня как сын… Вот ты снова на меня так пытливо смотришь, что я опять же сразу должен тебе сказать: нет. Не мог Ярик взять книжки, даже если бы и заглядывал сюда в последнее время… Ты бы его видел – сам бы сразу все понял: где Ярослав, а где книги. Ну не интересуют они человека! К сожалению, конечно. Но зато он у меня по компьютерам дока. Живет мальчик вполне самостоятельной жизнью, и я это вполне одобрял бы, если бы он меня проведывал почаще. Бывает, по полгода нету. Я уж радуюсь даже, когда он вдруг начинает на что-нибудь деньги у меня просить. Тут уж, когда ему деньги нужны, он у меня чуть ли не каждый день появляется. Последний раз все приставал ко мне с какой-то компьютерной железкой. По мне, так я бы за эту штуку и десятки не дал, а он аж весь трясся: «Ну выручи, дядя Тоша, задаром отдают, всего за двести долларов!» Как в Америке живем, честное слово, сплошные доллары кругом. Ну решил я ему эти двести долларов дать, как раз выгодно одну книжку обменял, с доплатой. Только хотел сюрприз Ярославке сделать, как маленькому: он придет, а я его и ошарашу. Как раз позавчера позвонил ему, сказал, чтобы подъехал проведать – что ж ты, мол, старика совсем забыл. Ну и ждал его, даже Марину предупредил, она вместо матери как раз дежурила около меня: придет, мол, Ярик, так чтобы она его обязательно впустила, а меня, если сплю – чтобы обязательно разбудила. Но все равно, он так и не соизволил меня осчастливить, поганец такой…

– Значит, ваших посетителей впускает к вам Марина, правильно я понял? – уточнил Денис.

– Ну, вообще-то их впускает Мария Олеговна. А позавчера, поскольку Марии Олеговны не было, должна была впускать Марина… А только он, как я уже сказал, все равно так и не пришел. Но я и тому уж рад, что хоть слышал его голос, а то мы месяцами не видим друг друга и не разговариваем. Что ж, говорю, не позвонишь дядьке? А он мне знаете что отвечает? У нас, говорит, у компьютерщиков, дядя Антон, времени нет. В Интернете сидим! Врет, поди, девки небось на уме. Сейчас такие девки – у-у! Это я к тому, что насчет женского пола Ярик – может, а вот насчет книг… Нет, не могу даже предположить!

Денис только усмехнулся про себя – надо же, что значит человек другой эпохи – верит в людей, и все тут. Эка важность – родственник, племянник. Да по нынешним временам, бывает, и мать родную такой вот Ярик не щадит…

– Ну хорошо, – сказал он. – А коллекционеры, библиофилы или как их там, журналисты, наконец – разве они не бывают? Ведь, я полагаю, о вашей коллекции известно многим людям. Тем более при ее необычности…

– Ну, насчет «многим» – это вы, безусловно, преувеличиваете. Кое-кто из специалистов знает, но это очень узкий круг… Сам я никогда свою коллекцию не рекламировал, так что… Разве что вот в связи с рисунками из Кунстхалле кое-кто в последнее время ко мне обращался, но это было уже несколько месяцев назад… Я ведь вообще нелюдим, а тут еще эта проклятущая болезнь, будь она неладна…

– Значит, пока и этот вариант отпадает, – констатировал Меркулов. – Хотя я бы на месте человека, который займется этим расследованием, изучил бы обязательно список ваших коллег по собирательству и всех интересующихся предметом – ну, естественно, тех, кто на вас выходил… А то видите, Антон Григорьевич, как у нас с вами получается: книжки пропали, а даже согрешить не на кого – все у вас честнейшие люди. Всех, кто у вас бывает, перебрали, никого не забыли?

– Всех. Но я думаю потому и толку пока нет, что это кто-то чужой. Другой кто-то, Костик, не из тех, на кого подозрение сразу падает.

– Ну, а разве свой не мог, по-вашему, выступить, скажем, наводчиком? Может быть, даже не со зла, по какой-либо иной причине, а то и вовсе случайно? И такое ведь в нашей практике бывает…

– Ну, если только случайно, – сказал Антон Григорьевич, с интересом наблюдая, как в этот самый момент Меркулов выуживает из внутреннего кармана пиджака неожиданно затрезвонивший мобильник. – Ладно, Костик, – решительно оборвал он себя. – Я все понял – вам торопиться надо. Это мне, дураку старому, делать нечего… совсем вас заболтал…

Но Денис, бросив беглый взгляд на часы, проигнорировал эту деликатную готовность к прощанию.

– А скажите, пожалуйста, Антон Григорьевич… Ведь эта Марина – еще молодая женщина, верно? Она замужем?

– Была замужем, да не сложилось у них как-то. Ухажеры у нее, конечно, есть, как не быть. А вот с мужем – лет семь как не живет…

– А он здесь не бывает?

– Да-авно не было! Я же говорю, надо искать совсем кого-то чужого…

И все же он не удовлетворил любознательность Дениса.

– Ну а сейчас, – спросил он, – сейчас у нее есть молодой человек?

– Сейчас? – покряхтел, вспоминая, Антон Григорьевич. – Кажется, был какой-то… что-то я слышал от Маши краем уха. Но этот-то уж точно совсем здесь ни при чем.

– Дядь Кость, – наклонился Денис к самому уху Меркулова, – а давайте я к соседкам этим прямо сейчас и загляну, а? Вы меня не ждите, наверно, сам доберусь. А если что новое выяснится – я, может, вам сегодня же и перезвоню, ладно? – Меркулов молча кивнул в знак согласия, и Денис повернулся к хозяину квартиры: – Антон Григорьевич, я должен сейчас бежать, но завтра я у вас снова буду, хорошо? Когда мне лучше зайти, чтобы не нарушить ваш распорядок?

– Какой там распорядок! Заходите, Денис, когда сочтете нужным!

– Да, вот еще что, – сказал Денис, уже совсем было распрощавшись. – Если к вам придет кто-то от меня, он скажет: от Петра Николаевича Шишкина. Запомните, Антон Григорьевич?

– Про славянский шкаф не спросит? – хихикнул старик. – От Петра Николаевича Шишкина. Хорошо… – сказал Меркулову, когда за Денисом захлопнулась дверь: – Ишь какой у тебя Штирлиц. Симпатичный!

– Да-да, конечно, – машинально кивнул Меркулов, уже думавший о чем-то своем, генеральском. – Эх, дядя Антон, дорогой, увы, единственное, чем я могу пока помочь, – это вот он, Денис. Парень он замечательный, и сыщик толковый. Ну и мой молодой друг, если так можно сказать. По делу будете иметь контакт с ним, если надо – он и на меня выйдет, и милицию задействует… А вы, дядя Антон, вы позванивайте мне просто так, а? Совсем не обязательно ждать экстренного случая.

– Позвонить-то я позвоню, спасибо тебе, Костик, да вот найдется ли у тебя время на такую старую рухлядь…

– Ну как вам не стыдно, Антон Григорьевич!

– Да какой уж там стыд! Конечно, мне бы лестно было, да разве ж я не понимаю, какая у тебя хлопотная жизнь! Мы газетки-то небось тоже почитываем, не совсем от жизни оторвались, Костенька… Поможешь – помру с доброй о тебе памятью. Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!… Может, все-таки чайку сгоношим?

– Да нет, дядя Антон, спасибо! И вас затруднять не хочется, и жена обидится, если без аппетита домой заявлюсь. А, вот о чем бы я хотел вас попросить, дядя Антон… Ну, по крайней мере, чтобы не было лишних разговоров. Этот Денис – он сыщик отличный, и ребята у него работают отличные, но вот что касается книг – тут, я думаю, вы должны их подковать, ведь очень может статься, что им придется разговаривать и с продавцами, то бишь перекупщиками, и с другими собирателями. Так что постарайтесь уж, чтобы наш сыщик не попал впросак.

– Охотно поделюсь с твоими сотрудниками всем, что знаю про книги.

– Ну, тут я должен вас огорчить: они вовсе не мои сотрудники, они частные сыщики.

– И этот твой Денис?

– И он тоже. Но это ничего не значит – сыщик он хоть и молодой, но отличный. Да к тому же племянник начальника МУРа.

Антон Григорьевич весело рассмеялся – впервые, как сам сказал потом, за последние полгода.

– Какой же он частный сыщик при таком-то дяде! Дядя ведь, поди, генерал-майор милиции, не меньше?

– Верно. И мой давний друг. Так что МУР на нашей стороне.

– Отлично, отлично. – Краснов от удовольствия даже потер руки. – Вот видишь, как все меняется. Десяток-другой лет, и такая старая развалина, как я, за стенами своего дома уже ничего и узнать не сможет. Надо же – в России частный сыск!

– Да, теперь у нас вот так, – сказал Меркулов, решительно вставая. – Завтра, Антон Григорьевич, еще надо будет составить для нашего молодого друга список всех тех лиц, что посещали вашу квартиру в последние, скажем, три месяца. И, пожалуйста, особо выделите в этом списке тех, кто занимается книгами. Вспомнить надо будет всех, даже случайных визитеров, вроде какого-нибудь сантехника…