Заложник

– По большому счету, требуется сначала выпить на брудершафт. Поцеловаться. Но такой шаг с моей стороны будет определенно расценен как наглая фамильярность. А мне не хотелось бы ставить… тебя в двусмысленное положение.

– Молодец, хорошо придумал. Продолжай в том же духе и обязательно добьешься удачи. Впрочем, вероятно, тебе уже не привыкать, да? Ты всегда добиваешься того, чего желаешь?

– Если бы в качестве почетного приза за удачу оказалась ты, я бы ни за что не отказался от участия в гонках. Но…

– А что тебя в данном случае не устраивает?

– Твой сосед справа, который подчеркивает нашу с ним старую дружбу при всяком удобном случае. И я совсем не возражаю, напротив, мне приятно находиться в вашей компании вот так, в застолье. О большем пока ничего сказать не могу, поскольку не готов принимать какие бы то ни было кардинальные решения. И потом, Лерочка, не будем забывать, что я – государев человек, что уже само по себе налагает определенные, довольно жесткие обязанности. Поболтать, потрепаться – одно, а вот крутые решения – совсем другое. Как бы мне не разочаровать твоего мужа…

– У меня потом будет к тебе один вопрос… Нет, не сейчас, – добавила она, заметив его нетерпеливое движение. – Я хотела сказать, что у тебя очень милая жена. Она умная женщина.

– В каком смысле?

– В том самом, в котором должна быть умной жена такого человека, как ты.

– Ты, вероятно, подразумеваешь мой образ жизни?

– Вера все сделала, что требовалось? – ушла она от ответа, но так, что он был уже и не нужен.

– Ах, ты вон о чем? Да, она прекрасная массажистка.

– И только? – Лукавая улыбка скользнула по ее губам. – Тебе, вероятно, предварительно достаточно популярно объяснили, что стесняться не следует? Главное, чтоб пошло на пользу, верно?

– Если рассуждать только о пользе, можно ведь очень далеко зайти…

– А кто мешает?

Она с напряженной теперь усмешкой положила ладонь на руку Александра, чуть сжала пальцами, будто скрепляя тайный договор, а потом незаметно и как бы нечаянно скинула ее со стола, да так неловко, что рука Турецкого совершенно непроизвольно оказалась на колене Валерии. Он хотел извиниться, но женщина неожиданно ловко закинула ногу на ногу и поймала его будто в капкан. Продолжая мило и непосредственно улыбаться и глядя в сторону, она вцепилась в его запястье и медленно, с нарастающим вожделением, потянула его ладонь по своему обнаженному бедру, по горячей и бархатной коже.

Турецкий вспомнил, что, когда садились за стол, невольно обратил внимание на необычное платье Леры. Оно было сделано из широких и длинных, пестрых, азиатской расцветки, лент, при ходьбе весьма смело и заманчиво открывавших загорелые и, оказывается, идеальные в сексуальном плане ноги хозяйки. А когда она садилась и он помогал ей придвинуть стул ближе к столу, ну, тут можно сказать, вообще наступил момент полного отпада. Ее появление в таком виде было тем более неожиданным, что до этого Александр Борисович видел Валерию все время озабоченной, даже хмурой и, безусловно, чем-то недовольной. Это отметил, кстати, и ее супруг. А неброское длинное домашнее платье делало ее старше своих лет, что Валерии вовсе не шло. В таком же обличье сердитой буки она отправилась вместе с Ириной и Ольгой купаться в аквапарк. Но теперь-то совсем другое дело! Серая гусеница волшебным образом обернулась восхитительной бабочкой! Конечно, она тоже не могла не увидеть засиявших от восхищения глаз гостя. И как же, интересно, реагирует женщина, когда заметит подобное? А вот так и реагирует… Так что пожинай, Турецкий, плоды собственного недомыслия.

– Ну, девки, – пробормотал сквозь зубы Турецкий, чтоб услышала одна Валерия, – да вы тут, похоже, совсем уже осатанели… вас лечить надо… срочно… – И он стиснул пальцами то, на чем остановилась рука.

Эта чертовка вздрогнула, изогнулась, снова вскинув обе руки к прическе, – для того, наверное, чтобы скрыть свое смятение. И это позволило Турецкому спокойно вынуть руку из-под стола. Даже почесать указательным пальцем кончик носа.

– Опасный, между прочим, эксперимент, – с улыбкой, негромко произнес он, прикрывая рот ладонью.

– Да? Ну, извини, – почти выдохнула она. – У нас тут если и есть врачи, то они способны облегчить разве что страдания мужиков.

– Ты красивая, вероятно, поэтому и нет нужды заниматься опасными поисками. Помнишь, кажется, в «Коньке-горбунке»: ты свистни, себя не заставлю я ждать, так?

Она посмотрела ему в глаза пристально, подмигнула и сказала, словно с укором:

– Обязательно надо свистнуть? А так уже и непонятно? – и, вдруг наклонившись ближе, произнесла почти зловещим шепотом: – Я тебе эту Верку еще хорошо припомню… Массаж ему… Ты и понятия, вижу, не имеешь, что такое настоящий массаж, мальчик…

Турецкий почувствовал, что неудержимо краснеет, и громко засмеялся, закрыв лицо ладонями, чем, естественно, сразу обратил на себя внимание. Продолжая смеяться, сказал Валерии:

– Нет, ну так рассказывать я, пожалуй, никогда не научусь! Ай, умница!

– Что? Что? – раздались голоса. – О чем у вас речь?

– Чудный анекдот!

– Расскажите и нам, Лера! Ну, пожалуйста!

– Старик, что ты сделал с моей женой? – воскликнул и Игорь. – Кажется, ты вернул ее к жизни! Она смеется! И даже анекдоты рассказывает?! А с утра была мрачнее тучи! Ты у нас волшебник, старик!

Валерия действительно смеялась, закрыв лицо руками, подобно Турецкому. Отмахнулась от слишком настырных приставал.

– Потом расскажу…

Всем было отчего-то весело. Но только один взгляд смутил Александра Борисовича – взгляд его собственной супруги. В глазах Ирины Генриховны любой проницательный человек определенно прочитал бы жгучую иронию. Но таковых в данный момент рядом не было, что Турецкого отчасти и обрадовало. А тут за столом возникло решительное шевеление, народ стал подниматься, чтобы сделать, как говорится, «перерывчик небольшой», немного размять ноги, покурить, хотя никто себе не отказывал в этом удовольствии и за столом. Словом, щекотливая ситуация как-то развеялась сама собой.

Турецкий подошел к Ирине, Валерия куда-то отлучилась, возможно, по хозяйским делам. Позвала с собой и Ольгу. Та ушла недовольная.

– Ну как, тебе с ним не скучно? – поинтересовался Турецкий, кивая на довольного Игоря. – Еще не заморочил тебе голову своими сальдо-бульдо?

– Слушай, Турецкий, – притянув к себе его голову руками, сказала Ирина в самое ухо, – у меня такое ощущение, что лучше бы нам не оставаться здесь на ночь, а потихоньку отправиться домой. Как? Или у тебя возникли некие планы охмурения местных баб?

– Ирка! – возмущенно ответил Александр. – Можно подумать, что ты меня первый день знаешь! Да чтоб при тебе, да на твоих глазах! За кого ты меня принимаешь?!

– Шурик, не надо. Ты еще рот открыть не успеваешь, а я уже знаю, что ты собираешься сказать, вот так. А потом я же видела глаза Лерки. Она же вся истомилась от твоего соседства. Не надо быть свиньей, Шурик. И вообще, цени хорошее к тебе отношение… Господи, как вы, мужики, просто обожаете все вокруг себя портить! В общем, так, я сказала, а ты поступай по собственному усмотрению… Вот, кстати, и Игорь рассказал мне кое-что о своем предложении тебе. И я подумала, что, возможно, такой шаг позволил бы тебе снова ощутить себя на коне…

– А ты полагаешь, что я совершаю ошибку, продолжая работу в Генеральной? Это для меня новость, дорогая.

– Нет, я думаю совсем не об этом. Вероятно, каждый человек должен время от времени что-то менять…

– Женщин, к примеру…

– Турецкий, сейчас ты у меня получишь в глаз. И по мерзким твоим ручонкам – тоже! Я совершенно о другом. Ты никогда не будешь ни заместителем Генерального прокурора, ни самим генеральным, потому что не хочешь этого. Так что же, значит, достиг потолка? А тут тебе предлагают новую интересную работу, где с твоим опытом и знаниями…

– Мне все ясно, дорогая! Ты права, как прав и тот, кто тебе пел свои арии за столом. Я же не отказываюсь категорически, верно? Но подумать-то мне можно? Или и этот процесс вы хотите взять на себя? Смотри, как перестану думать, так пойду по бабам! Сама же и виновата будешь… Но ты другого не замечала… А это чрезвычайно важно.

– Что же именно пролетело мимо моего взора?

– А то, что большинство из здешних, по моим наблюдениям, полные импотенты. Или если еще не полные, то весьма перспективные в этом отношении. Так ты что же, и мне такой судьбы желаешь?

– Турецкий, по-моему, уж эта участь тебе не грозит никогда. По определению. Поэтому не забивай мозги чепухой, а думай о том, что у нас подрастает дочь, что я у тебя тоже хочу пожить на такой вот примерно вилле, поездить на острова, не отказывать себе в необходимом…

– Да, дорогая, – тяжко вздохнул Александр, – тут ты абсолютно права. И мой ернический тон не принимай во внимание. Просто я с этой публикой не могу разговаривать серьезно. Ты ведь не знаешь, а я-то знаю, что они не знают, что я знаю то, что знают обо мне они… Во выдал! Но и ты меня не выдавай, ладно? А я обещаю тебе подумать… Да, слушай, вы ведь плавали там, в бассейне?

– Я плавала, а какое это имеет значение?

– А Валерия, значит, на бережку сидела? Испортить прическу боялась?

– Тебе-то какое до этого дело, Турецкий? – подозрительно посмотрела на него жена.

– Нет, я просто подумал, что у них тут, наверное, личный парикмахер… на все случаи жизни…