Заложник

Александр Борисович увидел, как ее кудри снова рассыпались, теперь по его животу, трогательно так вздохнул и… закрыл глаза. Нет, для этих замечательных в их откровенности студенток-медичек в самом деле не существует ни секретов плоти, ни тем более каких-то препятствий морального плана. Как приятно иногда это осознавать!..

Спонтанно посетила мысль: какой превосходный сюжет для видеосъемки! Ну, на случай необходимости шантажировать одного известного «старшего следователя по особо важным…». Но мысль эта, как приплыла, так и размылась, не оставив и волны. В самом деле, есть вещи, прерывать которые просто нельзя, никто этого не поймет! А потом, брось, Турецкий, не льсти себе, кому ты тут нужен? Ну а если нужен, то уж Игорь-то должен понимать, что подобными методами он все равно ничего не добьется, кроме кучи неприятностей на собственную задницу… А потом почему-то очень не хотелось думать о старом приятеле плохо, вот не хотелось – и все!

Между тем все более активные действия изумительной массажистки, владевшей, теперь уже было ясно, и запредельными тайнами своей профессии, близились, судя по ее сдавленным восклицаниям, к громкому финалу. Еще миг, и она, прерывисто дыша и нервно встряхивая кудрями, могла бы уже отпасть в сторону, подобно фиговому листу от чресел Адама, посчитав, что благое дело сделано. Но, не успев даже перевести дыхания, она просто вынуждена была оценить теперь и силу накачанных мышц своего клиента, как-то уж совсем бесцеремонно закинувшего ее на тот же самый массажный стол. Затраченные девушкой усилия точно пошли на пользу, что она немедленно и ощутила во всей полноте…

И вот Александр Борисович покачивался на легкой голубой зыби, созданной им же самим. И наблюдал, как из кабинета к бассейну вышла Вера, увидела его, махнула ладошкой. Потом она заметила на другом конце сидящего на бортике Игоря и пошла к нему. Да, но как пошла! Опытный глаз следователя фиксировал каждое движение девушки с откровенным восхищением. Вот что такое уметь подать себя! Она села рядом с Игорем, спиной к бассейну. Турецкий продолжал наблюдать за нею и думал, что тело у нее в определенном смысле просто идеальное, высший, можно сказать, класс. Ну вот, и сам оценил наконец! Раньше просто не было никакой возможности, не до эстетики, ибо совсем другие задачи стояли. И были решены многократно и в стремительном темпе. Оттого, верно, теперь и походка у девушки стала плавная, сытая такая, удовлетворенная… О чем, интересно, они так оживленно беседуют? Неужели делится свежими впечатлениями? Но зачем?

Он без плеска подплыл ближе, к самому бортику за их спинами, ухватился пальцами за водяной сток.

– Да ты чего? – говорила Вера. – Он прямо ненормальный какой-то! Я в его руках птичкой порхала! И это я! Ты только прикинь! Почти сотня кэгэ!

– Ну, так чем тебе плохо? – засмеялся Игорь. – Ишь ты, голубка-скромница! – Он закинул руку ей за спину и шлепнул по оттопыренным ягодицам.

– Я ж говорю, душу вынул… Так что танцы сегодня отменяются.

– А он-то как, доволен остался?

– Сам спроси… Доволен небось. Ну, силен бродяга… А все твои друзья, Игорек, против него щенята.

– Может, еще хочешь?

– С ним сколько угодно! – Она обернулась к воде. – Эй, а куда это он подевался? Только ведь сейчас на том конце был!

Турецкий вмиг набрал воздуху, ушел под воду и с шумом, словно дельфин, выпрыгнул рядом с ними, обдав их фонтаном брызг. Восторженно закричал:

– Во, ребята, как надо нырять! Почти сотня метров! – и стал подтягиваться на бортик.

Девушка тут же поднялась, обеими руками взяв его под мышки, помогла выбраться, погладила ласково по мокрым плечам и, многозначительно кивнув Игорю, ушла в раздевалку. А Турецкий сел на ее место.

Игорь искоса посмотрел на него, усмехнулся и покачал головой.

– Ты чего? Что-нибудь не так?

– Ноу проблем, Саш. Не бери в голову. Все так.

– Извини, наверное, нехорошо получилось, Игорек, не сдержался… Опять же – твоя племянница…

– Слушай сюда. – Игорь почти вплотную приблизил губы к уху Турецкого. – Она мне такая же племянница, как ты – принц Филипп. Но знать теперь об этом будут четверо: ты да я, да жена моя. Ну и сама Верка, конечно. Она, Саш, отличная деваха. Безотказная, честная и не сволочь. Я ей помогаю учиться, красиво жить. Квартиру ей сделал, здесь у нее вроде дома родного. И отношение как к своей. У нас ведь с Леркой… как бы тебе объяснить? Ну, нету постоянных отношений. А после сеанса массажа иногда что-то, глядишь, и получается. Но не афишировать же свои трудности, верно? И Лерка не в обиде, потому что твердо знает, что для нее я всегда все, чего она захочет, с неба достану. Такие вот дела, старик. Только это я тебе как старому товарищу, да?

– Можешь не сомневаться, уже умерло.

– А ты, скажу тебе, оказывается, еще молодчина! – Игорь с уважением окинул Турецкого взглядом. – Верка так прямо обалдела, говорит: давно такой кайф не ловила. А уж она-то понимает! Да ты и сам наверняка оценил ее таланты, а?

– Какой-то у нас с тобой бабский треп пошел, не чувствуешь? – Турецкий поморщился.

– Как бы, Саш, исключительно – как бы! Объясняю почему. Потому что я тут все своими руками возводил и знаю, как собственные пять пальцев. Кто с кем живет, кто чем дышит, даже на кого дышит. Это не самое лучшее, что нужно человеку в моем положении, но за неимением, как говорится, гербовой приходится писать и на туалетной, ничего не поделаешь, старик. А тут, я заметил, на тебя уже кое-кто начал «косяка давить». Но Ирина твоя мне нравится, и скандальчика, даже случайного, я не допущу, понимаешь?

– Ничего не понимаю! – потряс головой Турецкий. – Популярно можно?

– Так, рисую панораму. Наша Оленька является законной супругой Семы Рывкина, моего председателя совета директоров, понятно? Он сейчас во Владике, с тамошним губернатором ведет переговоры. И будет еще с неделю, не меньше. Сему надо просто однажды увидеть, и все вопросы отпадут сами. Как и желание становиться у него на дороге. Помнишь, всякую матату про одесских биндюжников? Так вот, он один из них. И ума, и юмора ровно столько же. Но мужик – кремень, за что ценим особо. А Ольга, между нами, мировая сучка. Как Семы нет, у нее сразу тоска. И это не Верка, которая, если я не велю, никому не даст. Она, между прочим, борьбой этой японской занимается.

– Сумо, что ли? – догадался Турецкий.

– Во-во, ей самой. Ну и как она тебе показалась, старик?

– В первый раз такое потрясающее тело в руках держал. А с виду кажется раскормленной такой девушкой…

– Точно, металл…Я тебе что скажу? – Игорь снова доверительно наклонился к Турецкому: – Если появится желание, она сегодня будет весь вечер у себя. Это на третьем этаже, вторая дверь по коридору направо. Можешь не стучать. Возражать она не будет, даже наоборот, только вот… кувыркайтесь там потише. Шума чтоб не было. А что касаемо Ольки, тут такое дело. Вообще-то, если уж она решила, то тебя, конечно, где-нибудь трахнет, можешь быть уверен! – Он засмеялся. – Она сучка славная и тоже, я знаю, в этом плане весьма достойна, только болтать любит. Впечатлениями делится не всегда с нужными людьми. А так-то она вполне. Но советую все-таки быть осторожным. Держись за Ирину, тогда пронесет. А в принципе сам смотри, старик. Вечерком еще в казино заглянем, и там посмотришь наши кадры. Для тебя, скажу, выбор большой.

– Слушай, Игоряша, я что-то не пойму, какого хрена ты мне баб своих сватаешь? Ну, ладно, массаж тут, у вас, – дело тонкое. Можно сказать, неожиданное и даже чреватое. А остальные?

– Не будешь обижаться? Побожись!

– Вот крест святой! – Турецкий размашисто осенил себя.

– Только честно, не обижайся, я попросил кое-кого из своих, ты не знаешь, кинуть мне на факс резюме такое: что больше всего любит «важняк» Турецкий? Вот мне и доложили: сорт коньяка, круг друзей, особые привязанности, случайные связи и так далее. Вплоть до того, какие именно бабы тебе больше нравятся. Саш, мы ведь живем в открытом обществе, ну что ж поделаешь? Словом, поглядел я, чего мне больше следует: тебя бояться или как раз наоборот? Может, лучше постараться тебя как бы приручить? Нет! – заторопился, заметив протестующий жест Турецкого. – Я в хорошем смысле! Кто скажет, какой ты стал сегодня мужик? Времени-то прошло вон сколько, все меняется, а мы – тем более. Так что я по-товарищески, как в былые годы, сечешь? Ну, короче, посмотрел я на такое твое досье и понял, что больше всего тебе, видимо, захочется просто хорошенько оттянуться. Но так, чтобы и супруга никакого ущерба для себя не поимела. Элементарно, как в сказке для дошкольников! – Он засмеялся. – А за Ирину свою не волнуйся, у нас на этот счет жесткая дисциплина. Ее теперь Лерка выгуливает. Я им сказал, чтоб они все в аквапарк отправлялись. Там обстановка – самое то. Да уж и обед скоро… Ну что, примем еще парок? Последний, а?

– Давай! – решительно махнул рукой Турецкий. – Прямо растрогал ты меня своими откровениями, ей-богу, Игорек…

– А ты не торопись, – снова засмеялся тот, – главное у нас с тобой еще впереди!

– Уж и не знаю, спереди ли, сзади… Слушай, друг любезный, а на хрена тебе потребовалось вот так, напрямую, при моей жене говорить о своем предложении? На чем расчет строил? Что она немедленно отреагирует так, как надо тебе? Кукушку вербуешь?

– Ну, в общем, ты где-то прав. Но еще я хотел как бы кость им кинуть. Пипл пока не сечет, но свой базар начинает, вот мозги и заняты. А мы с тобой тем временем на парок с массажем. По делу? Политика это, старик! – Игорь прямо-таки сиял от собственной изобретательности.

– Ну ты и змей! – засмеялся и Турецкий.

– Так считаешь? А знаешь, что я тебе на это отвечу? Не помню сейчас, про кого говорили, из больших людей, может, ты вспомнишь… Так вот, тот обожал, когда его называли дьяволом. А в самом деле, оно ведь, должно быть, лестно, когда тебя почитают за дьявола, ага? Не за Бога же! Хотя и говорят: вон бог музыки пошел, или: а вот проехал в своем «мерине» бог финансов… Нет, ты про меня не подумай… Или еще там бог чего-нибудь. Но это ж не всерьез, а просто когда слов нету, так?

– Ну?

– А змей – совсем неплохо! Почему бы и нет? Змей – это характер!

– Ну, блин! – захохотал Турецкий. – И тут переиграл по-своему! А уверял, что ничем, кроме своих «бабок», не интересуешься! Так бог, говоришь, финансов? Ну, ты даешь, Игоряша…

– Ты уж совсем обо мне такого мнения, что… А я вот прикинул, чем тебя можно взять? Ну, на что бы ты с удовольствием клюнул? Не для давления там какого-нибудь потом либо ради чего-то другого, неприличного, нет. А вот чтоб ты и оторвался в охотку и шариками покрутил своими, – Игорь постучал себя по лбу согнутым пальцем. – А еще прикинуть, насколько рисковый ты мужик. В нашем ведь деле без риска ничего не обходится… Должен сказать, в полном порядке.

– А на чем же основывалась эта твоя проверка? Нет, погоди, сам скажу… Ты так решил: вот Турка уложим, девочка эта, сумоистка твоя, постарается изо всех сил, таланты свои продемонстрирует, а мы всю эту красоту – на пленочку! А после прокрутим Турку, вроде как посмеяться, полюбоваться на обоюдные старания. И сразу – предложение, от которого он уже не сможет, да вряд ли и захочет, отказаться. Верно мыслю?

– Исключительно как старому другу… – вздохнул Игорь. – Был такой соблазн. Но я отмел. И знаешь почему? Как на духу. Когда увидел вас с Ириной вместе. Понял, что всего-то и добьюсь, что по дури разобью вашу семью. Иначе говоря, выражаясь нашим языком, я не поимею никакого профита, зато сплошные лоссы. Если не хуже, если я вообще не окажусь в полной заднице, ты ж ведь у нас не пай-мальчик, а генерал юстиции, и месть твоя может оказаться ужасной! – Игорь сделал большие и испуганные глаза и принужденно хохотнул. – Но я прикинул…

– Все-таки прикинул, значит?

– Ага. Один умный человек неожиданно подсказал. Знаешь, как он выразился? Нравственность пасует перед эффективностью! Лихо?

– И чьи слова?

– Смеяться будешь. Про нашу с тобой жизнь, а сказал еще писатель Бальзак.