Взятка по-черному

– У нас несколько сумбурный разговор. А чем он занимается? Откуда миллионы?

– У него сеть супермаркетов в Юго-Восточном округе, бензозаправочные станции «Стандарт», встречали, наверно, если вы автомобилист. Пакет акций нефтеперегонного завода. Автосалон. И так далее.

– Тогда понятно. Еще вопрос: кто его партнеры? Хоть какие-то фамилии назвать мне можете?

– Только те, что называл он сам. Ну самый близкий, как он говорил, и я их не раз вместе видела, знакома… Игорем его зовут, Игорь Петрович Брусницын. Но все его звали Гариком, так ему больше нравилось. Он бывший военный, кажется, полковник в отставке. Крупный такой, безалаберный, бабник – просто жуткий! Там у них какой-то фонд был, вот из-за него и произошла ссора. А до этого друзья – не разлей, как говорится, вода… Гарька мне потом звонил. Это когда Егора уже посадили. Звал приехать к нему, посоветоваться, как выручать. А я как вспомню его глаза – масленые такие, знаете? Как у бритого кота. – Лена поморщилась. – Прямо до рвоты, ненавижу этот тип людей….

– Но, может быть, отчасти вы и явились причиной того, что лучший друг вашего Егора, как вы предполагаете, отправил его в тюрьму? Из-за женщин и не такое случалось на свете. Вы ему отказали во взаимности, а он… воспользовался возможностью насолить сразу всем. С его-то точки зрения, а?

– Любопытный вы больно, Юрий Петрович, – недовольно ответила она, – не там копаете. Я с большой долей уверенности могу сказать, что такие мужики, о которых у нас с вами идет речь, из-за какой-то бабы, вроде меня, не стали бы рвать друг другу глотки.

– Так Егор же и не рвал. Или вы знаете, что было нечто иное?

Елена пристально посмотрела на Гордеева и отрицательно покачала головой:

– Нет, не знаю. Но думаю, что если когда-то, в прошлом, я для Егора представляла какую-то ценность, то уж для Гарика – никогда. Его истинная цель была написана в глазах. Нет, я тут ни при чем.

– Как знать, как знать… – вздохнул Гордеев.

– Да что вы все напускаете на себя бог знает что! Философ доморощенный! Вот вы же, – с неожиданной горячностью заговорила она, – смотрите на меня, как нормальный мужик! И ваши желания у вас тоже в глазах написаны. Но вы же не кидаетесь на меня, не заламываете руки, не швыряете на стол, как…

– А может, я вас просто боюсь? – улыбнулся Юрий Петрович.

– Да будет вам! Боится он… – уже спокойно, с невеселой усмешкой отвечала Лена.

– А тот, значит, не боялся? Я про Брусничкина вашего, – напомнил Гордеев.

– Брусницын, – поправила Елена. – А он вообще ничего не боится. Как всякий, кто лишен совести. Воображаю, что они в Чечне творили…

– И там побывал… И что же, кинулся, значит, заломил?

– Ага, и получил по морде. Все? Нужны еще подробности? – Лена гордо глянула адвокату в глаза.

– Экая вы, Леночка, ей-богу! – с укором заметил Гордеев. – Да это ж для мужика первая радость – представлять себе, как другому по морде дали! Это ж какие надежды сразу являются! А уж про изыски воображения я и не говорю.

– Ловко перевели стрелку.

– Я пока изучаю возможные мотивы, понимаете? А про Ромео и Джульетту это у вас удивительно точное наблюдение. Постараюсь ответить вам тем же.

– Ну-ка? – с вызовом сказала она.

– Это ведь, помнится, финал трагедии, да? Последняя фраза?

– Вот именно.

– И если я, как делают некоторые, открыв книгу, загляну в конец, чтобы узнать, чем кончилось, то возникнет вопрос: «А стоит ли вообще читать?» И что я должен ответить себе? Хочу я или не хочу знать, почему же эта повесть – «печальнейшая»? Мне перевод Пастернака больше нравится. «Но повесть о Ромео и Джульетте останется печальнейшей на свете…» Звучит? Ну так и что я, по-вашему, должен ответить себе? Это – тест.

– Почти уверена, что вы захотите узнать. Мне нравится ваша логика.

– Что ж, видно, придется. – Гордеев не мог сдержать улыбки, видя серьезность Елены. – Диктуйте ваши координаты. Все, какие есть. Адреса, мобильники и прочее. Все про Варвару Николаевну. Кстати, она хоть в курсе?

– Это наше общее решение.

– Ваше отношение к «миксту»?

– Принимается.

– Сумма в десять процентов от взятки вас устроит? Или я перебрал? Меня интересуют возможности обвиняемого. Не получится ли так, что к моменту его выхода на волю он может оказаться круглым банкротом?

– Он не настолько глуп, чтобы класть яйца в одну корзинку. Полагаю, что нет. А мои возможности? Думаю, вы сможете действовать свободно – в пределах обозначенной суммы, – решительно сказала Лена. – Это пока, а там – посмотрим.

– Фамилии палачей?

– Возбудила дело Хамовническая межрайонная прокуратура, по месту жительства, но курирует, определенно, генеральная, фамилию куратора не знаю, эти деятели из Хамовников только многозначительно поглядывают наверх. А вот следователь, который ведет дело, Нина Георгиевна Ершова, – она «важняк» из Следственного комитета МВД.

– Взятку передавали ей? Кто, известно?

– Так адвокат же! Дмитрий Аркадьевич Штамо, контора где-то на окраине. Называется чудно. Помните, у Образцова был кукольный квартет – Дидл, Падл, Дудл и Семенов? Вот и у этого – тоже что-то вроде Дидла, Падла и Штамо. Я уточню. А вы сегодня в самом деле можете навестить генерала Грязнова?

– Разве я называл вам фамилию? – Гордеев посмотрел на посетительницу с мгновенно вспыхнувшим подозрением.

– Не называли, но я тоже когда-то была знакома с Вячеславом Ивановичем Грязновым.

– Так в чем же дело? Почему вы не отправились сразу к нему?

– Он же не адвокат, Юрий Петрович. Но если вы увидитесь, пожалуйста, не сочтите за труд, передайте ему привет от Лены Казначеевой. От меня. Может быть, он вспомнит.

– Ни фига себе! – Гордеев едва не присвистнул, с некоторой растерянностью глядя на покрасневшую почему-то под его пристальным взглядом женщину. – Ах дядя Слава, ах рыжая котяра!..

Она звонко рассмеялась.

– Не берите в голову, Юра. Я лет пятнадцать назад была у них на практике, так они всей Петровкой отчаянно за мной ухаживали, проходу не давали. Правда, до дуэлей не доходило… А он тогда майором еще был. И друг у него был симпатичный…

– Александр Борисович Турецкий, мой непосредственный учитель.

– Так это вы о нем? Тесен мир… Теперь я уверена, слава богу, что не ошиблась в выборе.

– Но получается, что вы сама – юрист? Не понимаю ваших проблем, – недоуменно пожал плечами Гордеев.

– Увы, давно нет. Была женой, потом любовницей, потом… скучно, Юра.

– А если расправить плечи?

Она с печальной улыбкой посмотрела на него, вздохнула, глаза ее сузились, и лицо как-то странно осунулось, стало старше. А может быть, она вдруг осознала жесткую материальность времени, которой, не будь этого разговора, и дальше бы старалась не замечать. Все-таки время для женщины – понятие конкретное и реально ощутимое, особенно когда встречается человек, в которого, вполне возможно, была тайно влюблена… давным-давно, давным-давно…

3

– Ленка Казначеева?! – вскричал Вячеслав Иванович, всплеснув руками. – Так что ж ты ее с собой не привез?! Саня, ты просто не можешь ее не помнить! Это же Ленка! Вот такие золотые волосы! – Он стал показывать округлыми движениями рук. – Вот такой бюст! Такая талия! И вот такая… ой! Все с ума сходили! Ей не в юристы, а на подиум! Венера, да куда той! И как она выглядит? – восхищался Грязнов. – Царица?