Свиданий не будет

— Куда все-таки рулить? — спросил Юрий, слышавший разговор Гордеева с милиционерами. — В арбитраж, что ли?

«Нет-нет, в прокуратуру», — хотел сказать Гордеев, но передумал, бросив взгляд на часы.

— А вы знаете, где арбитраж? — спросил он.

— Я коренной булавинец, — сказал Юрий с не меньшей гордостью, чем произносят слова «коренной москвич». — Спросили бы меня сразу.

— Тогда поехали сперва в арбитраж.

На улицах города «Волга» то ли отстала, то ли прекратила преследование, и Гордеев смог оценить слова Лиды: действительно, центр Булавинска был хорош своей спокойной, провинциальной красотой, сохранившей черты вековой застройки. Вот и арбитраж помещался в трехэтажном здании, напоминающем архитектурой старую гимназию.

Машин возле него было мало.

Грузовичок «Газель» и «Жигули».

Белого цвета.

Владельцев последнего автомобиля не было видно. Но их физиономии для Гордеева пока были неинтересны. Главное, что номер на этих «Жигулях» совпадал с тем, который был на «Жигулях» из непрошеного эскорта.

— Знаете, Юра, — сказал Гордеев. — Я раздумал. Везите нас прямо в прокуратуру.

Пожав плечами, терпеливый водитель стал молча разворачиваться на неширокой улице.

Глава 7. СТАРШИЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ

Активист находился здесь же…

    А. Платонов. Котлован

Когда прощались с тезкой, Юрий Петрович попытался сунуть ему пятьдесят тысяч. Тот замахал руками и наотрез отказался взять деньги, несмотря на все увещевания Гордеева и ссылки на стечение обстоятельств.

— Нет-нет, — повторял Юрий. — Зарабатываю и так. А стечение обстоятельств какое-то очень особенное у вас получается. Так что эти деньги вам еще пригодятся.

— Что вы имеете в виду?

— Ну вот тебе! А еще в прокуратуру едете! «Волга» эта, которая за нами кралась, здесь, рядом стоит.

— Где? — Гордеев завертел головой.

— В двух шагах. Сидят скалятся.

— Лида, вы видели? — спросил Гордеев у дочери адвоката.

— Не заметила, — растерянно ответила девушка.

Выяснилось, что в тот момент, когда Гордеев наклонился и завязывал на кроссовке шнурок (он ведь был в городе впервые и не знал, что они подъезжают к зданию прокуратуры), за окном промелькнула уже надоевшая «Волга». Она стояла за полквартала от прокуратуры, в переулке.

— Ну хорошо. — Гордеев спрятал купюру. — Однако я причинил вам немало хлопот, и теперь, видя все это, опасаюсь, что еще не конец.

— А что они мне, работяге, сделают? — беспечно спросил Юрий.

— Надеюсь, что ничего. Однако, если будут какие-то проблемы, вы можете позвонить… Можно, Лида?

— Конечно. — Она достала из сумочки записную книжку, выдернула из нее листок и написала номер. — Вот мой домашний телефон. — И прибавила: — У меня папа — адвокат, может, слышали — Андреев его… наша фамилия.

Юрий хмыкнул:

— Извините, но, к счастью, не слышал. Не доводилось мне пока дела с адвокатами иметь.

— Ну, и не имейте с ними никаких вынужденных дел, — протянул ему руку на прощание Гордеев. — А в дружеской обстановке я с удовольствием выпил бы с вами кружку-другую пива. Или чего покрепче.

— Приведется, так выпьем, — серьезно сказал Юрий и вылез из машины, чтобы помочь своему беспокойному пассажиру и его спутнице выгрузить чемоданы.

В прокуратуре было пустынно. Гордеев представился постовому милиционеру и попросил встречи с кем-либо из руководства прокуратуры.

Нельзя сказать, что милиционер проявил в ответ достаточное рвение. Для начала он напомнил Гордееву, что сегодня пятница и рабочая неделя заканчивается.

— Я знаю, — сказал Юрий Петрович. — Однако хотя бы в силу ваших служебных обязанностей вы должны понимать, что человеку в заключении не все равно, когда он выйдет на свободу — в пятницу или в понедельник.

Невзрачный милиционер преобразился. Было понятно, что он хорошо понимал цену каждой минуты в тюремной камере.

— Допустим, — сказал он. — Но если вы думаете, что гостям из Москвы все можно, то ошибаетесь. У нас здесь…

Он не договорил.

— Я не гость здесь, а вы не у себя дома, а на рабочем месте, — жестко сказал Гордеев. — Я приехал к своему подзащитному и прошу незамедлительно дать мне возможность встретиться или с руководством, или со следователем, который ведет дело моего подзащитного.

Милиционер посмотрел на господина адвоката взглядом, постаравшись сделать его стальным, но не стал продолжать препирательства, а, проверив документы, отправил Гордеева и Лиду в кабинет к старшему следователю Кочерову. Поскольку в летнее время гардероб не работал, чемоданы приезжим пришлось оставить около милицейской вахты. «Что-то еще или то же самое они, конечно, могут мне подсунуть, — подумал Гордеев, — да, может быть, это и к лучшему: первый-то пакетик у Грязнова». За Лидин чемодан не опасался: он по-прежнему был в домодедовской упаковке, настолько нелепой, что незаметно нарушить ее было невозможно.

Старший следователь городской прокуратуры Кочеров встретил их, сидя за пустым столом и пошевеливая сплетенными пальцами рук, которые он вытянул перед собой. Казалось, он ожидал того момента, когда перед ним появятся московские визитеры.

Кочеров привстал в кресле, поздоровался, предложил сесть. Это был довольно высокий, худощавый человек с желтовато-бледным лицом, к особым приметам которого явно относились выдающиеся скулы и серые глаза навыкате.

Гордеев представился, объяснил, кто Лида.

Кочеров махнул рукой:

— Не надо долгих рассказов! У нас не Москва ваша, где преступление на преступлении, так что все притерпелись и внимания не обращают…

Гордеев хотел высказать свое отношение к этой своеобразной оценке криминальной ситуации в столице, но Кочеров продолжал, приняв в своем кресле свободную позу:

— Дело Андреева стало для нашего города довольно громким, если не сказать — сенсационным делом. Булавинск — это не мегаполис какой-нибудь, чтобы можно было скрыть. Люди потрясены: преступное сообщество пытается пролезть даже в судебную систему! Подкупив судью, хочет денежным тараном нанести удар по Фемиде!

Лида всхлипнула.

Гордеев быстро взглянул на нее и перевел взгляд, в котором закипал гнев, на Кочерова.

— Извините, товарищ Кочеров, я прерву вас! Вы не назвали свое имя-отчество.