Пробить камень

Петр Щеткин сидел в пустом библиотечном зале и сосредоточенно просматривал подшивку старых газет. Периодически он что-то отмечал и записывал себе в блокнот. На столе перед ним стоял термос-кружка с холодным чаем. Щеткин, не глядя, отработанным движением протянул к нему руку, открыл, налил, выпил, закрыл – все так же, не глядя.

По залу развязной походкой прошел человек. Он остановился за спиной у Щеткина и с интересом посмотрел через его плечо.

Щеткин почувствовал себя некомфортно и обернулся. Он увидел мужчину лет тридцати пяти. Взгляд его был каким-то скользким, но в нем читалась жестокость, даже беспощадность. Сразу же становилось ясно: такой человек не может внушить ни доверия к себе, ни симпатии.

– Что пишут? – дружелюбно спросил мужчина. – Инфляция? Голод в Африке? Похитители тел из космоса?

Щеткин посмотрел на него с недоумением. Мужчина показался ему знакомым. Кажется, где-то он его уже видел… Или просто совпадение?

– Извините?

Мужчина отогнул лист газеты.

– Газетка-то старье! Я в восьмой класс пошел, когда ее напечатали… – И он прочитал вслух: -

«…И несмотря на так называемую эпоху гласности, до сих пор замалчивается факт участия Советского Союза в гражданской войне в Анголе и столкновениях ее с Южно-Африканской Республикой…» Занимательно. Очень занимательно, Щеткин… Историей увлекаешься?

Мужчина присел рядом со Щеткиным. Щеткин спросил с раздражением:

– Что вам, собственно, нужно? Откуда вы знаете мою фамилию? И почему вы мне тыкаете?!

Мужчина ответил только на один вопрос – сказал весело:

– Мне-то ничего не нужно. А вот тебе явно адвокат понадобится. Я здесь, чтобы сообщить, что ты арестован, Щеткин.

Щеткин невольно поднялся. Мужчина продолжал сидеть. Щеткин чувствовал противный холодок, который прополз между лопаток. Да что же это такое, черт побери?!

– Представься, придурок! – сказал Щеткин, побагровев от злости.

– Капитан Цветков, Министерство внутренних дел, – сказал мужчина. И почему-то непоследовательно перешел на «вы». – Это вы невежливо сказали, гражданин Щеткин, очень невежливо. Зря. – Он встал, вынул из внутреннего кармана «корочку» и… локтем этой же руки резко ударил Щеткина в подбородок.

Щеткин согнулся от боли.

Цветков улыбался все шире, определенно у него было хорошее настроение. Он помахал корочкой перед искривившимся лицом Щеткина:

– Смотри-ка, ты умудрился оказать сопротивление работнику милиции… – Цветков крикнул в сторону двери: – Ребята, забирайте его!

В зале тотчас появились двое дюжих молодцов с короткоствольными автоматами.

ПЛЕТНЕВ

Плетнев склонился над компьютером в кабинете Меркулова. Он смотрел то в монитор, где мелькали фотографии с места взрыва, то на спящего в глубоком кресле сына.

Меркулов стоял у окна и попеременно пил кофе и сосал валидол.

Они работали уже пятый час кряду и немного устали.

Плетнев покосился на Васю и сказал:

– Лучше бы нам все-таки домой поехать. А, Константин Дмитрич? – Его отношение к Меркулову претерпело коренное изменение за последние два дня – стало почтительно-уважительным.

– Имей терпение. Там сейчас порядок наводят. Еще пара недель косметического ремонта. Тебе самому разве не стыдно сына в такой свинарник приводить?

Плетнев вздохнул, покивал:

– Свинья я, конечно, это вы верно сказали. Свинья и есть.

– Не говори ерунды, – рассердился Меркулов. – Рассказывай лучше, что к чему.

Плетнев в очередной раз покосился на Васю:

– Константин Дмитриевич, а я вас ведь даже не поблагодарил за сына… Константин Дмитриевич! Вы даже не представляете, что вы за человек…

– Так, хватит! – грубовато оборвал Меркулов. – Давай-ка отойдем от комплиментарности. Лесть не меньше хамства затрудняет восприятие. К делу, я сказал!

Плетнев кивнул с облегчением:

– Это было в восемьдесят седьмом. В самый разгар боев с ЮАР… Мы даже называли город Куиту-Куанавале ангольским Сталинградом. Там сплошная каша была… А советское правительство отрицало даже само наше присутствие в Африке, притом что наши чуть не сотнями в плен попадали… Помню, ребята песню сложили такую дурацкую: «Нас тут быть не могло», что-то в этом роде… – Плетнев помолчал. – Для меня Ангола – это было только начало. Я, правда, на вертолетах не летал, мы в джунглях сидели, на реке Кубанти… – Он усмехнулся. – Мы ее Кубань называли…

– Что вы там делали?

– Набирали диверсионные отряды из местных племен. База у нас была – человек двадцать. По фамилиям мы друг друга не знали. Такие правила. Только имена и позывные.

Меркулов спросил:

– По фотографиям сможешь их опознать?

– Кого? – не понял Плетнев.

– Тех своих друзей, у кого были амулеты.

– Я-то смогу. Но, собственно, откуда вы возьмете эти фото? Мы же там нелегально были.

– Не твоя забота.

– Ну а все-таки?

– Я сделал запрос в ФСБ, – признался Меркулов. – Должны прийти личные дела всех, кто так или иначе имел отношение к тем вашим подвигам в Африке.

– Вряд ли они вам что-то дадут.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что они никогда ничем не делятся.

– Посмотрим, – неопределенно ответил Меркулов. – В принципе я предусмотрел такую возможность.

– Не дадут, – повторил Плетнев. – Но все равно интересно…