У каждого свое зло

Слушая весь этот бред, Игорь Альфредович, бессильно привалившись к стене, растерянно стоял у стола и смотрел на хорошо ему знакомую книгу в тисненной золотом коже.

– Господи! – выдавил он сквозь зубы с совершенно обреченным видом. – Это он знаешь что приволок, Алла? Это он альдину дедову приволок! Да ты хоть соображаешь, что ты наделал, урод? Это все равно что ты «Трех богатырей» каких-нибудь из Третьяковки спер или «Ивана Грозного», который убивает сына… Как тебе хоть в голову-то вскочило, уродище!

– А чего? – слегка растерялся наконец Димон. – Я смотрю – одного тома птичьего нету, ну я… Вы ж сами сказали – платите за две книги, верно? Ну я и подумал: эта старая, красивая. Она там совсем рядом стояла с этими, с птицами, ну я ее и того… Для счета. Чего я не так сделал-то?

– Тебе что было сказано? – грозно спросил Игорь Альфредович. – Тебе было сказано: два тома про птиц, и больше ничего не трогать. Говорил я тебе это специально или нет?

– Ну, говорил… Говорили.

– А ты что? Зачем ты ее взял, а? Она, может, одна на всю Россию, на все СНГ, куда ее теперь? А искать ее будут, как, блин, золото из валютного хранилища!

Алла тем временем, кинув мимолетный взгляд на «Птиц» (надо же, за что только люди ни готовы огромные деньги платить), жадно схватила книгу, о которой так много слышала в рассказах задавшегося целью просветить ее Решетникова. Книжечка была небольшая, и от нее прямо-таки исходил аромат какого-то изящества, дающегося высоким вкусом, принадлежностью к чему-то настоящему (она почему-то при этом вспомнила красновскую соседку, Марину эту, которой, надо честно признать, очень подходили и ее духи, и ее выпендрежное платье). Она открыла книжечку и наконец своими глазами увидела знаменитую марку жившего аж полтыщи лет назад знаменитого венецианца Альдо Мунция: дельфин, обвивший своим гибким туловищем якорь… «Гипнероптомахия Полифила». Венеция. 1499 год – таких вот книжечек, поди, и выпущено-то было всего ничего, а сколько их теперь осталось? Раз, два и обчелся? Нет, чего греха таить, именно книги Алла не любила, а вот толк в дорогих вещах понимала…И если разобраться – за что, собственно, Игорь драит сейчас бедного малого? Да эта книга, поди, в несколько раз дороже каких-то долбаных британских птиц! Может, и правда, как Димон догадался, Игорь ему по полной платить не хочет? А что – тогда Игорь, наверно, прав. Чего деньгами разбрасываться, если их при себе оставить можно?

Между тем «диспут» у Димона с Игорем был в самом разгаре.

– Не, ну ты чего, в натуре, командир? Чего мне ее -назад тащить, что ли? Сам же говоришь – эта… «Три богатыря». Значит, знатно толкнуть можно, нет, что ли?

– Ну баранина! – развел руками Игорь Альфредович, обращаясь за поддержкой к Алле. – Так и не въехал до сих пор, что глупость сморозил, что из-за этой книжонки нас всех за копчик взять могут!

Но Алла, вопреки ожиданиям, не кинулась его безоговорочно поддерживать, больше того, обидно оборвала:

– Подожди, Игорь, – и развернулась к Димону: – Давай лучше расскажи, как все было. Все по порядку рассказывай, понял? Как вошел, что там дед, долго ли ты пробыл – словом, все-все. И учти, от того, что ты расскажешь, и будет теперь зависеть расчет. – Она демонстративно убрала со стола толстую пачку «зеленых», которую Решетников приготовил для расплаты со своими «руками».

Игорь Альфредович скривился – девка брала на себя слишком много. Но промолчал. Ладно, пусть этот идиот сначала расскажет все, что надо, а уж потом, когда они останутся вдвоем, он напомнит ей, кто есть кто! Ей эта выходка даром не пройдет!

– Ладно, давай рассказывай, чего жмешься! – разрешил он. – Да не тяни, и так с тобой уже время теряем…

– Да чего особо рассказывать-то? Как договаривались – так все и сделал. Перво-наперво проверил окна. И у соседки свет не горит, и у деда. Правда, у деда все-таки какой-то слабый был в одной комнате, уж потом я понял – в спальне ночник. А с улицы и не поймешь, я даже подумал, свечка, что ли, горит…

– На телевизор не думал?

– Не, телевизор – он синим горит… Синим пламенем, ха-ха!

– Ну, ты поостри еще! – цыкнул на него Игорь Альфредович.

– Не, а чего он? – пожаловался Димон Алле. – Как будто я, блин, его гробанул… Ну вот, дело привычное, правильно? Поднялся я на этаж, послушал под дверьми. Все тихо. Ну и то сказать, время-то много уже, время-то самое подходящее для наших дел… Ну дальше я… А чего дальше? А, замки! Ну, как вы и говорили – верхний я на раз открыл, только не шпилькой, а пилкой для ногтей, в самый аккурат вошла, а нижний фомкой отжал, как вы говорили. Конечно, фигня, а не замки. Я даже удивился поначалу: коллекционер, такое богатство, а замки – тьфу. А потом, уже в квартире, разглядел: она у него, у деда, на охрану была поставлена: там, у двери, и проводки, и коробка сигнальная, а только, наверно, он денег, что ли, на охрану пожалел – ну, не подключена она.

Игорь Альфредович в этом месте рассказа сурово посмотрел на Аллу – ее промашка, сигнализацию охранную просмотрела. А если б была подключена? Если б сработала? Ужас!

– Вот на таких мелочах и горят лучшие люди! – заметил он вскользь, отыгрываясь за недавнее. – Да знаешь, что тебе полагалось бы сделать за такую промашку?!

– Ой, да ладно тебе, помолчи? – снова отмахнулась она от него, как от назойливого насекомого.

Нет, с этим надо было что-то делать – девка на глазах теряла к нему уважение!

– А ты чего тут, собственно, командуешь? – не на шутку разозлился Решетников. – Расселась – и командует! Твое дело – сгоношить чего-нибудь еще на стол. Что мы, нелюди какие? Человек с дела пришел, а мы его даже не угостим?!

Алла, ни слова не говоря, поднялась со своего места, полезла в холодильник. Она открывала банки, резала хлеб, вытирала новую запотевшую бутылку, и все это – молча, но в то же время стараясь не пропустить ни одного слова из того, что рассказывал Димон.

– …Ну вот. Я в прихожей постоял, послушал. Тихо, блин, только на кухне кран капает, да дед храпит. Ну, конечно, если б вы не предупредили, я вообще-то старика бы сразу вырубил – от греха, значит, чтобы лишнего не видел. Нет, не до смерти, а так… ну, вроде как анестезию бы дал, наркоз, гы-гы! Ну и все, чего еще рассказывать-то? Я к шкафу подошел, сразу, как вы говорили, на третью полку смотрю. Вижу, одна книга есть, прямо посередке, а второй не видать. Ну, думаю, не могли же ошибиться ребята. Это я про вас так, про обоих, уж извините! Даже фонарь зажег – точно, одна стоит, вторую чего-то не видать. Я и выше посмотрел, и ниже – нету, блин. А главное, я-то думал, что шкаф мне открыть – раз плюнуть, а он тяжелее, чем дверь открылся. Такой замок, блин, старинный. Пока это я дотумкал, что ключи где-то рядом с дедом надо искать! Ну и нашел, ага. Ну, а дальше чего делать-то, нет второго тома, и нету! Взял я тот, который есть, ну и книжку, что рядом стояла, прихватил. Думал, какая разница – книга старинная, тоже может сгодиться…

– Так, стоп, – сказала Алла. – Давай еще раз. Ты хорошо книжку искал?

– Вот чтоб мне ссучиться – все, блин, перешарил. Она ж небось приметная… Ну нету нигде! Гадом буду, нету – и все!

Алла встала, прошлась по кухне из угла в угол – думала.

– Я, между прочим, специально сегодня смотрела – стояли оба тома. Рядом.

– Ну и что? – угрюмо сказал Решетников. – Это ни о чем не говорит. Главное – у нас ее нету. Короче, Димон, подвел ты меня. Не могу я тебе все заплатить. Это я тогда сам в пролете буду. Мне за два тома покупатель обещал, а возьмет ли он один вообще – ба-альшой вопрос…

Димон аж посинел от такого поворота событий.

– Ну, блин! Я-то тут при чем? Вы меня навели, я дело сделал. А замели бы меня? Какая разница – нашел я книжку, не нашел – все равно срок бы корячился. Не, Альфредыч, так дело не пойдет!

– Мне две книжки про птиц надо, понял? А эту, вторую – можешь взять себе на память – все равно тебе навара с нее никакого не будет, потому как тебе ее не продать!

– Не, Альфредыч… – Димон был растерян, но сдаваться не собирался, – уговор же у нас… Я, блин, за вас на дело пошел, а вы мне за то – подлянку? Так вообще-то у людей не заведено. Это я и зуб на вас нарисовать имею право, и меня, между прочим, все поддержат…

– Ты на меня? Зуб? – ощерился Решетников. Он чувствовал себя вполне уверенно. Димон был самым настоящим сявкой – так, пошестерить чего на подхвате, серьезные воровские законы не про него писаны. Законы серьезных людей касаются. Но и Димон, который теперь знал слишком много, своего упускать не собирался.

– Так я тогда вам обе книги не отдаю, раз вы уговор нарушаете…

– А ну хватит! – вмешалась вдруг Алла и даже кулаком стукнула.

Оба спорщика сначала удивленно посмотрели на нее, потом друг на друга. Но она даже внимания не обратила на эти взгляды.

– Книжки были, – продолжила Алла. – Если пропали – только в самый последний момент, уже после моего ухода… Там дед говорил что-то насчет племянника – мол, сегодня племянник ко мне должен прийти… Познакомить предлагал… Я думаю так: если книжку кто и взял, то либо племянник, либо молодая соседка…

Димон слушал ее, открыв рот, какая-то мысль, чувствовалось, билась в его бедовой голове, просилась наружу.

– Племянник этот – его Ярославом звать, да?

– А черт его… А, да, вроде дед говорил – Ярик.

Димон заметно повеселел.

– Ладно тогда, – удовлетворенно сказал он и повернулся к хозяину: – Ну, а если я второй том принесу, Альфредыч – бабки как договаривались?

– Мое слово – железо, – сказал Решетников, демонстративно отсчитывая от припасенной заранее пачки «зеленых» половину. – Если хочешь – могу даже аванс дать, пятьдесят процентов. Остальное – потом.

– Не, блин, я частями брать не стану, я после все возьму, – отказался Димон, подумал. – Хотя нет, тыщу давайте сейчас. На текущие расходы. Знаю я, где эта книжка. Но только теперь цена будет не три тысячи, а пять. Сверх тыщи, понятное дело…

– Это за что же? Да пять… Ты знаешь, что такое пять тысяч баксов? За пять министра заказать можно! Три на все – и ни копейки больше!

– У них копеек нету, – хихикнул Димон. – А не хотите платить – не будет вам и книжки. И на фиг мне лапшу на уши вешать, что я сам их не толкану. Да за милую душу!

Алла поморщилась: