Криминальные прогулки

— Спасибо, не надо, — сказал он.

Игорь кивнул, как будто был того же мнения: «Правильно, лучше не прерываться».

— Значит, вы не знали о том, что ваша жена собирается продать автомобиль? — спросил Турецкий.

— Нет! — ответил Игорь. — Не знал!

Александр пристально посмотрел на него, потом снова скользнул глазами по картинам и вазам и опять перевел взгляд на Игоря:

— А с чего бы это ей вообще понадобилось его продавать? Да еще втайне ото всех?

Игорь прекрасно уловил суть вопроса.

— Вы правы... — потупился он. — Это действительно может показаться странным... Зачем дочери вице-премьера и жене хозяина всего этого... — Тут он сделал жест не только в сторону кабинетных сокровищ, но как бы и вообще в сторону далеких строительных объектов, коих у его фирмы, видимо, было великое множество. — Так вот, зачем ей продавать автомобиль? Что ей, денег, что ли, не хватало? — Здесь Игорь уставился на Турецкого с таким видом, как будто именно он должен был дать ответ на этот вопрос, но тут же опомнился и поник.

— Ну? — все так же пристально смотрел на него Турецкий.

Игорь вздохнул:

— Не хватало...

— Что так?

— Она... она... — Слова давались Игорю тяжело, больно застревали в горле, и, как будто стараясь облегчить им ход, он задрал голову, посмотрел куда-то в потолок, на лепнину, и закончил: — Она наркоманка...

— Ах вот оно что... — Александр поставил локти на стол, подпер кистями подбородок и чуть пожевал губами. — Кокаин?

— Героин...

Турецкий понимающе кивнул:

— Продавала все подряд?

— Все. Все, что плохо лежало...

«И хорошо ездило...» — подумал Александр.

В этот момент лежащий у него в кармане мобильник издал протяжный жалобный писк.

— Алло! — вытащил его Турецкий.

— У меня для тебя важные новости... — проговорил динамик голосом Меркулова.

Инга обессиленно распласталась на рваном тряпье, когда люк открылся снова.

— Это тебе! — раздался все тот же хрипловатый голос.

Она покосилась на вновь возникшую посреди подвала световую трубу и увидела, как по ней опять что-то падает. Правда, на этот раз свалившийся газетный сверток не рассыпался.

— Поможет! — пообещал голос.

И, как подтверждение сказанного, среди чуть разошедшейся бумаги блеснула игла.

Шприц?!

Инга сделала невероятное усилие и повернулась со спины на бок. Потом несколько раз тяжело и со свистом вдохнула — выдохнула и перевалилась на живот.

— Вперед... — сказала она себе и поползла.

Это было трудно. Из бетонного пола торчали острые концы арматуры, которые впивались в тело, ранили его, но самым досадным для Инги было не это, а то, что из-за них она вынуждена была задерживать движение, так как постоянно приходилось останавливаться и сдергивать со ржавых прутьев то зацепившуюся футболку, то брючный ремень.

— Сейчас... Сейчас... — шептала она и ползла дальше, в очередной раз с треском рванув майку.

И тут же карман ее джинсов предательски наскакивал на тот же штырь и она снова со стоном тянула к нему негнущуюся руку:

— Да что же это...

Путь в четыре метра она преодолела минут за десять. В ее нынешнем состоянии, да еще с учетом условий передвижения это можно было считать большим успехом, обусловленным небывалой целеустремленностью девушки в достижении поставленной цели.

Наконец заветный сверток оказался прямо перед ней. Она облизнула пересохшие губы, как будто внутри него находились какие-то деликатесы, и коснулась ладонью шершавой поверхности бумаги.

Сверток отскочил чуть в сторону.

Она вытянула руку дальше и попыталась схватить его, но он ловко увернулся, подпрыгнул и повис в воздухе.

Сверху послышался смех.

Инга задрала голову и увидела, что сверток покачивается на тонкой нити в световой трубе, дразня ее и провоцируя на очередной рывок.

Она мотнула головой, словно сказала себе: «Нет, не надо, надо мной же просто издеваются!» — но не выдержала искушения и совсем уж из последних сил приподнялась с пола и выбросила руку к вращающемуся газетному шарику с торчащей из него иглой.

Она не дотянулась совсем чуть-чуть, буквально сантиметр остался до свертка, и его рваный край уже щекотал кончики ее пальцев.

— Ну пожалуйста! — простонала Инга.

Сверток поворачивался на месте вправо-влево, как будто чья-то мотающаяся из стороны в сторону голова: «Не-а!»

Выжатая до последней капли, Инга уронила руку и снова растянулась на полу.

— Не могу больше... — опустила она тяжелые веки. — Не могу...

Послышался скрип закрываемого люка.

Все...

Но нет!

В последний момент, предшествовавший защелкиванию наверху щеколды, что-то легкое ударило ее по щеке и, скатываясь, кольнуло в подбородок.