Лекарство для покойника

— Сколько же они вам стоили?

— Это знал только мой муж. Ну и Артур Карлович, конечно.

— Но вы хоть имеете представление о порядке чисел?

— Ни малейшего, — довольно равнодушно ответила Катя.

— Ну допустим. А как вообще протекал процесс покупки? Супруг вручил вам подвески или сперва вы их увидели?

— Сперва увидела.

— Гукк принес их вам домой? Или вы куда-то ездили? К посредникам? К продавцам?

— Я никогда никуда не ездила. Это было условием нашего сотрудничества. И Леонид, кстати, просил о том же: чтобы я не светилась во всяких там ювелирных салонах и демонстративно деньги не транжирила. За имиджем своим следил. Ну, чтобы в прессе про нас ничего такого не появлялось. Так что вся техническая сторона всегда лежала на Артуре Карловиче.

— Значит, Гукк привез подвески к вам домой?

— Да. Только это было не здесь, конечно, а в Москве. Помню, он приехал и прямо с порога заявил: «Подвески Екатерины!»

— Когда именно?

— С полгода назад, точно не помню.

— Подвески хранились в сейфе. Вы знали комбинацию?

— Нет, конечно. Просто, когда мы шли на какой-то прием, Леня сам открывал сейф и выдавал их мне.

— Слушайте, какой может быть прием в Гурзуфе?!

— Ну не знаю. В Ялте-то светская жизнь какая-никакая функционирует. Или я их надевала, когда к нам кто-нибудь приезжал.

— И часто такое бывало?

— Гости? Да постоянно. У Лени постоянно бывали всякие деловые партнеры, но он настолько был хлебосольный, что всякий раз это превращалось в нечто большее.

— Скажите, а Богачев всегда держал ваши драгоценности в своем сейфе?

— Только эти подвески. Остальное все всегда было у меня. Вероятно, ценность подвесок действительно была особой, раз он был так непреклонен в этом вопросе. Впрочем, я не возражала. Хотя, честно говоря, чувствовала, имею их... ну, как бы в прокат, что ли.

— А он не пытался хранить подвески, скажем, в банке?

— Но я же их часто надевала! — возмутилась Катя. — Как вы себе это представляете?!

Турецкий попытался представить подобную ситуацию, возникшую между ним и его женой, и действительно не смог.

— Ну ладно. Если Гукк приносил вам драгоценности на дом, значит, либо ему, как посреднику, доверяли не только вы, но и продавцы, либо он сам был перекупщиком. И перепродавал камешки вашему мужу. Возможен такой вариант?

Она в раздумье покачала головой.

— Второе — вряд ли. Он не казался мне настолько состоятельным человеком. Думаю, что Артур Карлович должен быть известен как оценщик.

— Хорошо бы это было так. Тем легче будет его найти. Катя, а вы бывали в его московской квартире? Знаете адрес?

— Конечно. Он живет в самом центре, на Варварке.

— Давайте ему сейчас позвоним, — предложил Турецкий.

— Не стоит, — она покачала головой. — Я уже пыталась неоднократно. Никто не подходит.

— А его внук, гувернер вашей дочери, разве не знает, где находится его дражайший дедушка?

— По крайней мере, мне Виктор об этом ничего не говорил. Да и ведь допрашивали его уже, — напомнила она. — Так что, если бы он об этом говорил, вы бы уже знали. Нас ведь всех уже допрашивали. На следующее утро.

— Кстати, раз уж речь зашла о Викторе. Каким образом он попал в ваш дом?

— Он — внук своего деда, — напомнила Катя. — Для нас этого было достаточно.

— То есть это значит, что старшему Гукку вы доверяли абсолютно.

— В общем, да.

— Настолько, что доверили своего единственного ребенка его внуку?

— Послушайте, чего вы хотите от меня?!

— А чему он учит вашу Юлю? — не обращая внимания на ее раздражение, спросил Турецкий. — Ведь в школу, пардон, гимназию, она еще не ходит, по вашему признанию. Или уже осваивает науки дома?

— Он учит ее языкам. Он блестяще знает немецкий, очень неплохо английский и чуть хуже — французский.

Турецкий поднял руки вверх, сдаюсь, мол.

— Еще родственники у Гукка есть?

— Нет, насколько мне известно. Родители Виктора погибли. Довольно давно, — тут же добавила Катя, заметив, что Турецкий готов был задать вопрос по этому поводу.

Турецкий окончательно обессилел и мысленно капитулировал, но постарался придать лицу надменное выражение.

— Ладно, пока закончим на этом, только скажите мне, когда, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Гукком-старшим?

Оперуполномоченный МУРа Владимир Софрин. Москва. 24 августа, 14.10

С утра зарядил обложной дождь. Только к обеду он истощил свои силы и стих. Небо прояснилось, и сразу же по обильным лужам весело заскользили солнечные лучи.

Софрин, рядовой муровский опер, глядя из окна своего кабинета на эти изменения в природе, не улыбался и не светлел лицом. Предстояло заняться новым оперативным делом, которое вчера поручил ему лично начальник МУРа, генерал-майор Грязнов. А уж он-то никогда не подсовывал пустышек, не говоря уж о том, что относился к Софрину чуть ли не как к родному сыну. И Володя старался изо всех сил, чтобы не подвести своего наставника.

Вот и сейчас, узнав о сути задания, сразу почувствовал, откуда ветер дует. Из Генеральной прокуратуры, не иначе. На вопрос, уж не Сан Борисыча ли инициатива, Софрин получил едва заметный кивок Грязнова, что подтвердило предположение, но не обрадовало. Уж он-то знал, когда «важняк» Турецкий и Грязнов начинали вместе свои игры, окружающее пространство превращалось в русскую баню, а помощники соответственно потели до седьмого пота.

На первый взгляд не такая уж и архисложная задача — разыскать в Москве какого-то там Артура Карловича Гукка, старика, подозреваемого в убийстве. Но убийство совершено не здесь — это раз. И прихлопнули не какого-нибудь пенсионера Иванова-Сидорова (этим Генпрокуратура заниматься едва ли будет), а довольно заметную фигуру в отечественном бизнесе. Это два. В сумме получалось, что, как пойдут поиски и во что они выльются — вещь совершенно непредсказуемая.