Лекарство для покойника

Трофимов. Как-то договорились. Этим занималась СБ «Махаона».

Турецкий. Вот как, а официальные органы привлекались к этой операции?

Трофимов. Нет, таково было условие переговоров с похитителями.

Турецкий. Как зовут сослуживца? И когда это было?

Трофимов. Лапин. Петр Евдокимович. С полгода назад.

Турецкий. И после этой истории Богачев решил усилить охрану своей семьи?

Трофимов. Видимо, так.

Турецкий. Последний вопрос. Вы знали, что в сейфе у Богачева хранятся драгоценности и деньги?

Трофимов. Знаете, когда у богатого человека в комнате сейф, немудрено предположить, что он хранит в нем что-то ценное.

Турецкий. Спрашиваю еще раз. Вы знали, что в сейфе Богачева — бриллиантовые подвески и восемь с половиной тысяч долларов?

Трофимов. Про деньги — знал, про подвески — нет. Насчет денег у нас был заведен такой порядок. Леонид Георгиевич обычно сообщал мне, какие суммы хранятся в доме. Думаю, он мне доверял.

Оперуполномоченный МУРа Владимир Софрин. Москва. 24 августа, 20.10

Дверь без стука отворилась, и на пороге возник Грязнов.

— Ты бы раскладушкой обзавелся, что ли, — начал он, проходя в кабинет, — если не можешь прерывать процесс движения мысли.

— Добрый вечер, Вячеслав Иванович! — очнулся Софрин.

Грязнов плюхнулся на стул.

— Кому как. Вот тебе, Вовка, например, как?

— По нашему... моему заданию — никак... Пока.

— Что, ничего путного у этой супермодели, как там ее...

— Алешина.

— Ну, не важно. Ничего не узнал?

— Не знает она, где его еще искать можно и с кем компанию водит. Вот. Но ее саму познакомил с Гукком один знакомый. Я оставил Алешиной свой телефон. Служебный.

— Гм-м, — иронически протянул Грязнов. — И он тебе, конечно, тут же перезвонил и назвал точный адрес, где Гукк прячется.

— Нет, — честно признался Софрин. — Может, завтра.

— Ну, удивил ты меня, Володя. Ты хоть именем поинтересовался?

— А как же! — не без гордости выпалил сыщик. — Геннадий Карамышев. Не позвонит сам, наведу справки. Найду.

— Повтори.

— Карамышев Геннадий.

Грязнов откинулся на спинку стула.

— Не думаю, что позвонит.

Софрин предположил:

— Министр какой-нибудь? Она меньшего не стоит. Видели бы сами.

— А мне и видеть не надо, — Грязнов заулыбался. — У тебя до сих пор слюнки текут. А насчет министра — почти в «яблочко». Только с обратной стороны медали. Так что можешь не искать, я тебе сам за справку отвечу.

Володя Софрин был полностью деморализован всезнающим шефом. Его хватило только на:

— Ну и?

— Про бабушкинскую группировку слыхал?

Софрин утвердительно закивал головой.

— Кличка лидера — Призер. Он и есть твой Карамышев.

Володя сразу вспомнил элегантного «кофейного» мужчину, подходящую к нему Нонну. И ему стало нехорошо.

— Я, кажется, видел его сегодня там. Блин... Ну кто ж мог знать, а?!

Магнитофонная звукозапись допроса в качестве свидетеля охранника семьи Богачевых гр-на Кныша. Крым, Гурзуф. 24 августа, 14.10 — 14.39

Турецкий. Расскажите, чем вы занимались, работая охранником в семье Богачева.

Кныш. Так вы же сами все и сказали. Охранял семью Богачева.

Турецкий. У вас были конкретные функции?

Кныш. Нет, они были только у двух человек. Трофимов нами всеми командовал, а Жора Мальцев охраняет Юльку. То есть дочь Богачевых. Наследницу, так сказать. Принцессу.

Турецкий. Вы сказали: «функции были...», «Трофимов командовал», а «Жора охраняет...» О всех — в прошедшем времени, а о Мальцеве — в настоящем.

Кныш. Так мы же все, кроме него, и уволены.

Турецкий. Кроме Мальцева?

Кныш. Ну да! На следующий день после гибели Леонида Георгиевича его мадам нас рассчитала. Кроме Мальцева.

Турецкий. Интересно. И как она это объяснила? Служебным несоответствием?