Листая летопись. 220 лет с незабвенным А. С. Пушкиным

Они пленительно и живо

Те дни напоминают мне,

Когда на воле, в тишине,

С моей каменою ленивой,

Я своенравно отдыхал

Вдали удушливого света

И вдохновенного поэта

К груди кипучей прижимал!

1827 г.

Из Михайловское 9.Х1.1826 года А.С.Пушкин сообщает Вяземскому:

"Вот я и в деревне. Доехал благополучно. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму. Москва оставила во мне неприятное впечатление. Здесь нашёл я стихи Языкова. Ты изумишься, как он развернулся, и что из него будет. Если уж завидовать, так вот кому я должен бы завидовать. Аминь, аминь глаголю вам. Он всех нас, стариков, за пояс заткнёт".

4

1829 г. Языков решил для себя, точно оставить Дерпт: "Мне бы только добраться до родных мест, до Языкова (родительское поместье), а там-то я застихотворствую! Эта надежда меня теперь утешает, как ребёнка и А.Н.Вульфу пишет: " Кланяйся Пушкину. Первое моё дело литературное в Симбирске будет отповедь к нему о моём житье-бытье".

До Москвы он и Петерсон поедут через Псков, Новгород. Своиму брату пишет, что есть у него поэтические виды на эти города. Если возможно будет, то постараются осмотреть матушку-Москву, как можно подробнее: она достойна этого, есть живая история старины русской и всегда будет священна нашему брату, поэту российскому!

"Друзья (дерптские однодумцы, как называл Ямщиков), проводив в дальную дорогу Языкова, Петерсона, были огорчены. На обратном пути кто-то затевал грустную песню, но тотчас же прерывали его, и снова раздавался грустный напев: " В последний раз приволье жизни братской…" -вспоминал А.Н.Татаринов, 1870-е.

В мае 1829 года Языков приехал в Москву.

За семь лет пребывания в Дерпте Н.Языков приобрёл солидное образование, так что, явившись в Москву, он вошёл равным в среду образованнейших людей древней русской столицы.

И.В.Киреевский привёз его к Погодину, который отметил в своём "Дневнике" :" Очень прост и не виден", но вскоре они хорошо познакомились и сдружились.

Много утешения доставляла Погодину его дружба с поэтом. Языков был ревностным сотрудником "Московского вестника". Они вместе читали Гизо беседовали о Ломоносове и о необходимости соорудить ему памятник, о Жуковском, вместе странствовали по монастырям и в Симонове заслушивались пением "Со святыми упокой"…, смотрели оттуда на Москву. Вместе посещают князя Вяземского, который к Языкову питал особое расположение. Языкову же поверял Погодин и свои литературные произведения и благодушно выслушивал от него беспристрастные отзывы.

Осенью 1830 года к Москве приблизилась холера. Жители разъезжались, кто куда мог. С наступлением морозов холера прекратилась. Языков оставался в Москве, продолжая работу. В декабре 1830 года из Болдина, дождавшись снятия карантинов, приехал Пушкин. Снова начались дружеские сходки. Пушкин читает у Елагиных, у Погодина, у Свербеевых многое из написанного в деревне.

Хвалебные стихи продолжали писать Н.Языкову:

Е.А.Баратынский -

"…Но я люблю восторг удалый,

Разгульный жар твоих стихов.

Дай руку мне: ты славный малый,

Ты в цвете жизни, ты здоров;

И неумеренную радость,

Счастливец , славить ты в правах...."

1831 г.

Баратынский отвечает Н.Языкову на письмо -" Твои студенческие элегии дойдут до потомства, но ты прав, что хочешь избрать другую дорогу. С возможностью поэта должна мужать и его поэзия. Без того не будет истины и настоящего вдохновения". 1832 г.

И сам Н.Языков утверждает, что пора переменить направление в поэзии. Так и будет с 1832 года. Он занимается переводом гомеопатических таблиц Гартлауба. Работа трудная. Но одолели головные, глазные и ушные боли.

Собирает народные песни, находясь в Симбирске, занят, занимается делом. И.В.Киреевский спрашивает Николая Михайловича о его возвращении, "потому что скучно и пусто, и не хватает тебя". Языков занимается не только своим лечением, но и общественно-политической работой, помогая средствами на издание журнала "Европейца". По организации сооружения памятника Карамзину в Симбирске.

М. П. Погодину пишет Языков: " До вас, конечно, дошёл слух о сооружении памятника бессмертному Карамзину. Здесь произошло чрезвычайное кипение умов дворянских по сему случаю. Приношения – далеко превосходят ожидания всех знающих малопросвещённость стран Приволжских, Азии порубежных. Как идёт это дело в Москве? Вчера был у нас Пушкин, возвращавшийся из Оренбурга и с Яика в свою нижегородскую деревню. Он ездил собирать изустные и письменные известия о Пугачёве, историей времён которого будто бы теперь занимается".

Когда же начались приготовления по сооружению памятника Карамзину в Симбирске, М. А. Дмитриев взял с Погодина слово написать похвальное слово историографу, и он выразил своё согласие.

Из Дерпта в 1833 г. П.А. Вяземский спешит сообщить Н. Языкову:

"Я у тебя в гостях, Языков!

Я в княжестве твоих стихов,

Где эхо не забыло кликов

Твоих восторгов и пиров.

Я в Дерпте, павшем пред тобою!

Его твой стих завоевал:

Ты рифмоносною рукою

Дерпт за собою записал.

Ты русским духом, русской речью

В нём православья поднял тень

И русских рифм своих картечью

Вновь Дерпту задал Юрьев день.

Хвала тебе!"

Рецензент на "Стихотворения Н.Языкова" пишет в "Московском телеграфе"– как бы подтверждает, сказанное Вяземским-

" Стих г-на Языкова закалён громом и огнём русского языка. Немногие из стихотворцев русских умели так счастливо пользоваться богатством выражений и неожиданностью оборотов нашего могучего языка! "