Оценить:
 Рейтинг: 0

Бизнес-бомж

Год написания книги
2019
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
4 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Всё будет хорошо, – послышался, как нежный шум листвы, голос.

– Я знаю. Почему-то, – сказал Степан.

– Только есть одно условие. Мы не должны с тобой расставаться. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ты не должен забывать обо мне, пока не вернёмся к Богу.

– Как я смогу забыть о тебе? Ты смысл моей жизни, ради которого я должен жить. Я сделаю всё, чтоб тебе было хорошо и комфортно рядом со мной.

– Да, но только есть кое-что, что ты обязан сделать ещё. Почитать Бога своего и возлюбить ближнего своего как самого себя. Это первые две заповеди, о которых ты всегда должен помнить и знать. Теперь спи, тебе надо много спать. Во сне исцеляется твоё тело, а душа набирается сил и познаний, уходя в пространство, связываясь с высшими силами. А я буду оберегать твоё тело. До встречи, мой близкий друг…

Прошло ещё три недели. За окном светило солнце, и свежий живой ветер заполнил палату. Степан часто просыпался, иногда к нему заходил его врач. Были дни, когда он с ним даже кое о чём успевал поговорить. Доктор сказал Степану, что Сергей часто звонит и справляется о его здоровье, желая, чтоб он быстрей встал на ноги и начал ходить. Хотя сам врач в это не верил: у него было несколько переломов бедренной кости, а для того, чтоб она нормально срослась, требуется время и, возможно, ещё одна операция. При всём при этом инвалидность ему обеспечена. Он даже поинтересовался, сможет ли Степан восстановить документы, чтоб оформить пенсию.

– Мне не нужна пенсия, я встану и буду ходить – и даже бегать и плавать. Я хочу жить. О Господи, я хочу жить!!! Я никогда не хотел жить так, как хочу сейчас. Я хочу жить! – Степан заорал на всю палату что было сил. Доктор обезумел и застыл, он минут пять не мог прийти в себя, потом очнулся и тихо произнёс:

– Живи…

Доктор шёл по коридору, бормоча себе под нос:

– Надо брать отпуск, иначе с этими дураками сам дураком станешь. Всё, на море, в Крым. Завтра же уеду. Надо позвонить Оксане, чтоб заказала нам билеты в два конца.

Глава 7

Сердце Степана билось молотом, душа дышала всей грудью. Сковавший его гипс не казался ему коконом, который приводил бы его в изнеможение, а напротив, он чувствовал себя рыцарем в воинских доспехах. Сожалел он только об одном – что не может встать и пойти. Жизнь как-то резко хлынула сильным живым потоком в его сознание, наполняя его. Он дышал, думал. Мысли одна за другой сменяли его рассуждения, всё неслись и неслись. Раньше он вроде бы как-то и не замечал за собой, что любил так думать, рисовать воображаемые картины, слыша в них музыку. Мир его стал наполнен прекрасным, нежным живым воздухом и просто светом. Душа ликовала, подталкивая его на какие-то поступки, но поступки все сводились почему-то к одному.

Степан лежал и думал, как ему помочь всем тем, кого он оставил там, на улице, – той стайке сереньких голодных грязных бомжей. Ему вдруг захотелось построить баню. Да, баню, русскую баню с паром и с водой, в которой будет очень много веников из дуба, берёзы, облепихи.

«Смешная затея, – подумал он. – Из облепихи… она же как ёж колючая, даже больше. Кто её выдержит? Я что, садист?»

Степан услышал нежный тихий голос своей спасительницы. Теперь он её называл именно так: «моя спасительница». Он знал – не догадывался, а знал – что его спасла она, а угробил себя он сам, только сам. Голос продолжил его мысль:

– Облепиха, именно облепиха им будет кстати, так как тела у них огрубели, и только иголки помогут им восстановиться и снова научиться чувствовать.

– Но кто этого захочет? – задал вопрос Степан. – Они же не видят тебя и не верят, что ты есть.

– А меня они видеть и не должны, это совсем не обязательно. Им просто надо призвать своего Спасителя, просто надо поверить, что жизнь продолжается в любом состоянии с верой в Бога. Если в Него поверишь, никто никогда не заберёт твою жизнь, если ты сам не отречёшься от неё. Ты им поможешь, поможешь поверить в себя и в свои силы.

Степан задумался и сник.

– Помогу… Только как я это сделаю?

– Спи, всё придёт само собой, положись на Бога нашего – и он всё решит за тебя. Ты просто верь, что всё будет хорошо. Скоро ты встанешь и будешь ходить. Я покажу тебе твою дорогу, она есть, и я её знаю, и ты её знаешь тоже. Просто ты не всегда будешь видеть облик мой, но моё присутствие и мой голос будешь слышать и чувствовать всегда. Я буду всегда с тобой рядом, я буду в твоей душе – это мой дом. Я только иногда буду уходить, чтоб донести наши мысли и просьбы Богу. А теперь спи, спи и ни о чём не беспокойся, ты под моей защитой, я с тобой.

– Я хочу сам тебя защищать и оберегать, – произнёс тихо Степан.

– Ты защищаешь меня и оберегаешь своей любовью и верой в меня. А любовь и вера – это сила, что наполняет меня и даёт жизнь. Люби меня, а я люблю тебя. Когда наша любовь окрепнет, мы сможем её дарить людям, тем, кто в ней нуждается.

Степан закрыл глаза и умчался в какое-то пространство. Там он снова встретился с мамой, отцом, Ольгой, Мишуткой и Алёшкой. Только на этот раз они все были в просторном чистом поле. Стояли и нежно, с любовью, смотрели на него. Степан не подходил близко, но любовь к ним, без тоски, без боли, ощущал. Он не винил себя в их смерти, и они ему казались живее живых. Чистые, светлые и красивые.

Глава 8

Прошли дни, недели. Степан пребывал в своих снах, они ему нравились, он часто видел Ольгу. Мишутка с Алёшкой смеялись, а мать и отец говорили ему всё то, что когда-то пытались сказать, но он их обрывал на полуфразе, не дав возможность быть услышанными. Теперь он с вниманием осмысленно вникал в каждое их слово, взгляд, звук, приходивший от них. Ему с ними было так хорошо, как никогда не было в прошлой жизни. И просыпался он только для того, чтоб, открыв глаза, увидеть свою нежную, сотканную из света фею.

В эту ночь он, как всегда, говорил долго с отцом, но вдруг увидел за спиной свет, быстро заполнивший пространство. Он стал невыносимым. Степан проснулся. Перед ним стояла, всё так же красива, его Спасительница. На этот раз она начала разговор сама, обратившись к Степану с немного жёсткой и напористой речью:

– Извини, что прервала твою беседу, но ты был мне очень нужен. Я получила новое указание, и нам с тобой пора действовать. Ты должен исполнить свою миссию на Земле. Ты должен доказать на своём примере людям, что человек имеет право на жизнь, если он хочет жить. Что есть Бог и есть прощение. Что Бог исцеляет и помогает, помогает всем, кто его просит и верит в него. Ты должен помочь людям, таким же людям, каким когда-то был ты. Без веры, с клочком жизни, в котором уже ни злость, ни обида не помещаются, и даже для боли нет места. Ты должен возродить человека и человечество!

– Ну это уж слишком. Как я возрожу человечество? Человека – и то… а человечество – это уж слишком. Или ты говоришь что-то не то, или я просто окончательно сошёл с ума. У меня, может, белая горячка? Когда-то мне мои собутыльники говорили, что я впадал в забытьё и нёс чушь – это она и была. Да, именно она – белая горячка.

Ангел молча дала высказаться Степану, а потом медленно, но всё так же напористо и с более жёсткими нотками в голосе произнесла дальше:

– Да, именно человечество! Ведь когда человек один сможет с этого клочка вернуться в жизнь, то и другие, имевшие большее, легко смогут начать всё с начала, начать всё с нуля, с чистого листа. С верой в Бога, верой в силу, верой в победу – в победу над собой, над унижением и оскорблением самого себя болью, обидой, злобой и уничтожением. Ты, только ты сможешь потом сказать людям, с высоко поднятой головой и чистыми глазами, что человек может преодолеть любой барьер, не умереть, не сломаться и не убить свою душу! Мы должны жить – ты и я, мы должны жить, мы родились для того чтоб жить! Это наша первая миссия на Земле. Мы пришли на Землю, чтоб жить, и по этой причине я не дала тебе погибнуть. Ты всегда хотел жить. Ты просто не признавался самому себе, что ты хочешь жить и тебе дорога жизнь, какой она бы ни была. Если ты её принял и не отрёкся от неё, даже от самой грязной, низкой и жестокой, то Бог даст тебе шанс начать всё с нуля. Ты не слаб, ты получил силу, ты прошёл все испытания, которые мог пройти человек, и не покончил с жизнью. Ты не рассчитался с ней за её жестокость, ты принял свою судьбу. А раз принял, то будь с ней, продолжай её, ты имеешь на неё право, она твоя. Жёсткая, холодная, но – твоя. А рай и райский уголок ты строй с ней вместе, это возможно – рай на земле, а я буду всегда с тобой, я буду оберегать тебя и помогать тебе. Бог благословил тебя – и я благословляю тебя. Не задавай мне пока вопросов. Просто, ничего не спрашивая и не говоря, благослови себя, своё дело и свою жизнь. Благословляй всех людей, которых встретишь на своём пути. Благослови свет и жизнь и скажи спасибо Богу за то, что он терпелив и милостив к нам всем, иногда неразумным и слепым. Аминь. Ангел исчезла.

Глава 9

Степан ещё долго лежал молча, ни о чём не думая, он находился в каком-то оцепенении. То ли кома, то ли транс. Он не знал этого состояния. Но точно знал, что он скоро встанет и пойдёт, пойдёт к этой серой стайке бомжей, многие из которых, наверное, уже умерли, пока он лежал в этой палате. Он так хотел, чтоб они были все живы, первый раз он так сильно хотел, чтоб они были живы! Он их любил, любил всех, как своих детей, своих близких и милых детей, и он, открыв рот, произнёс слова, первые слова благословления:

– Я благословляю вас на вашу жизнь.

Потом, полежав, он вдруг почувствовал, что этого мало. Он стал вспоминать их клички, имена, прозвища, он помнил их всех. Как яркая кинолента, один за другим, они всплывали и всплывали в его памяти. Он видел их глаза, молящие о пощаде, наполненные горем и болью. Чистые светлые глаза, жаждущие жизни.

Степан вспомнил мучающую его жажду и воду. Жажду… жажду именно к воде. Он вспомнил день, жаркий день. Дождя в то лето не было, не то что давно, а казалось, что его на этой Земле не было никогда, а Степан находится не среди переполненного машинами и людьми города, а в сухой знойной пустыне, где кроме солнечного пекла ничего нет: ни воздуха, ни воды (о пище он никогда и не думал). В тот день ему как никогда хотелось пить. Всё было как всегда: утро, тяжёлый подъём с пола. Спал он много лет на полу, и то, на чём он спал, трудно было назвать матрасом – это была грязная, вся засаленная груда чего-то не ватного, а скорее торфяного кускового пласта. Он, как всегда, с трудом открыл глаза, полежав, перекатился на бок, начал медленно подниматься. С трудом встав, подошёл к крану, открыл его – и, Боже, что он увидел и услышал! Выстрел, стук, шум, грязь – и опять шум, потом всё в одно мгновение прекратилось и остановилось. Степан не верил в то, что ему хватит сил добрести к своей стайке, но надо было идти, иначе смерть. Её он в тот день почему-то не звал и не ждал. Он просто очень хотел пить. Сначала воды, а потом – всё равно чего, но чего-то горячего и жгучего, чтоб хоть как-то после этого выдавить из себя выход и вдохнуть вход. Ему уже давно казалось, что он живёт только потому, что ещё может дышать. Он медленно побрёл к вокзалу, где обычно собирались бомжи. Дойдя, протянул свою непослушную руку, кто-то сунул в неё стакан. Он поднёс его ко рту, но перевернуть не мог, не было сил. Милашка Клюшка схватила его за руку и резко плеснула всё содержимое в его рот. Он проглотил, но эта проклятая тошнота вновь содрогнула его, и всё, что он проглотил, отправилось обратно. Только не через рот, а через нос, обжигая, как ему казалось, его мозг, который, как он всегда думал, давно уже ссохся, подобно его желудку.

Второй стакан поднесли не сразу. Ему долго пришлось полулежать-полусидеть, надеясь увидеть воду, воду в кране. Он хотел, чтоб всё пошло иначе с самого начала, с самого утра. Чтоб он мог, проснувшись, подойти к крану и, открыв его, напиться воды, той живой воды, которая, как он сейчас уже понимал, его спасала. Вода… вода в этом мире была доступна и бесплатна. Но в этот проклятый день всё было не так, всё шло не так, как всегда.

Воды не было, и второго стакана тоже не было – и, казалось, уже не будет никогда. Было шумно. Голоса, звуки и солнце, палящее, как в знойной пустыне, солнце. Подошли двое ментов, пнув сапогами в живот Степана, приказав противным голосом, чтоб он убирался. Но как? Если б он мог, он бы сегодня с большим удовольствием убрался. Он чувствовал себя собакой, привязанной к магазину и забытой своим пьяным хозяином.

Собака ждала-ждала, потом легла и долго лежала, а люди шли и шли рядом, не обращая или обращая на неё внимание. Собака лежала и лежала, никто её не отвязал, слишком был грозный, не внушавший доверия, вид. На улице всё сильней и сильней пекло солнце. Никто не принёс ей воды и никто не попытался найти её хозяина. Да и где они могли его найти, если не знали, кто он?

Так и Степан. Лежал и ждал, только кого он ждал? Он давно никому не был нужен и не знал своего хозяина ни в лицо, ни по рассказам. Он просто лежал и думал о глотке, простом глотке воды, текшей так свободно из его крана.

Менты разогнали всех. Никто в этот день не подошёл к Степану, а подняться или уползти у него не было сил. Он проваливался в темноту, потом падал в яркий свет. Он видел Ольгу, мать, но они смотрели не до; бро, а с укоризной и были какими-то чужими.

Степан открывал глаза, рядом шли люди, кто-то ругаясь, кто-то молча, кто-то просто шагал через него. И солнце вновь светило и жарило. Тогда Степан подумал: «Вот он – ад, ад на земле. А я думал, ад – это тот роковой страшный день, с которого всё и началось. А оказалось, что нет, всё может быть намного хуже». Степан приходил в себя, уходил, но опять возвращался. Всё остановила тень, простая прохладная тень. «Ночь», – подумал Степан. Но в этот момент он опять увидел Ольгу, это она создала тень, укрыв его от яркого солнца. Ольга протянула руку, слегка коснувшись своими пальцами пальцев Степана. Степан стал непроизвольно медленно подниматься, почувствовав лёгкость и тепло, но тут появилась ещё одна тень и встала за спиной Ольги.

– Не трогай его, – услышал Степан голос.

– Он мой, – ответила Ольга. Но второй голос возразил с жёсткостью:

– Он не твой, ты его не простила. Оставь его, он даже не мой, я тоже не могу его взять.

Тень приблизилась, а Ольга исчезла. Резкий стук в голове создал впечатление удара головой о землю. Степан, полежав, открыл глаза и увидел её. Её он знал хорошо, она часто приходила в его дом, сидела с ним молча на полу и долгими часами смотрела ему в глаза. Когда люди говорят, что Смерть не имеет лица, то это не так. Лицо её, может, и закрыто, но открыты её большие глубокие глаза, которые затягивают и засасывают, как болото. И тот, кто хоть раз имел возможность заглянуть в них, хорошо знает, что на протяжении всей жизни он будет сознательно или подсознательно идти к ним. Принять их, отдаться им, отдаться целиком и полностью, испытав при этом глобальное удовлетворение кайфом.

Но глаза свои она показывает далеко не всем, а только тем, кто всей душой призывает её, имеет силу выдержать её взгляд. Величественная магия и сила колдовства, блаженство, отправляющее человека на тот свет.

Сила её взгляда настолько велика, что человек просто не может выдержать его, чтоб понять до конца.

Глава 10

Чем тогда всё закончилось, Степан вспомнил только сейчас. Матушка Смерть посидела рядом, посмотрела в глаза Степану, а он, как всегда, оторвался от её взгляда лишь потому, что улетел куда-то далеко и до сих пор не может понять, где он был. Он видел чистилище, ножи мясорубки, лохмотья, рубленые тела, мясо, воду. Но не пил её, а видел потом что-то тёмное, затем что-то светлое – и небо, сине-чёрное небо. А он летел, летел быстро, скорее, молниеносно.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 >>
На страницу:
4 из 9