Люди и судьбы. Истории из жизни

Начальная школа – самые длинные и ёмкие учебные годы. Мы боялись расставания с Зинаидой Акимовной. Но она нас исподволь подготовила. В нашей старенькой деревянной школе она оставалась рядом. Она пришла к нам на праздник приема в пионеры. Это было большое событие. Принимали в пионеры нас специально приехавшие родители молодогвардейцев.

Школьные годы далеко и рядом. Тепло вспоминаю нашу школу, мобилизующий транспарант на первом этаже: «Учиться, учиться и учиться». И, конечно, первую учительницу.

А по радио все звучит:

Но где бы ни бывали мы,
Тебя не забывали мы,
Как мать не забывают сыновья.
Простая и сердечная,
Ты – юность наша вечная,
Учительница первая моя…

Первая учительница – одна на всю жизнь. Замечательно, если с ней повезет.

БАБУШКА РОЗИНА

Бабушка – не главный член семьи, но внутренние судьбоносные решения нередко выпадают именно на её долю. Благодаря бабушкам во многих семьях рождаются внуки. Я это утверждаю, как внучка, обязанная фактом своего существования бабушке. Её дочь, которой было предназначено стать моей мамой, после развода с мужем обнаружила, что находится в интересном положении. Её это совсем не устраивало, но бабушка уговорила: «Ты только роди, остальное я возьму на себя».

И случилась я.

Бабушка сдержала слово – окружила меня заботой.

Бабушка гордо считала, что распознавала мои детские болезни раньше врача и поэтому я переболела ими в самой легкой форме.

– Ты ела бублик, а на него села муха, – рассказывала бабушка во всех подробностях. – Я вызвала врача, как только мне показалось, что ты заболеваешь. Сказала, что у тебя, возможно, дизентерия. Врач сомневался, но дал нужные на этот случай рекомендации по лечению. Диагноз подтвердился. Вовремя диагностированная болезнь протекала легко.

Однажды потребовалось срочно записать меня в детский сад: бабушке необходимо было на время уехать к заболевшему деду, который служил военным инженером на Дальнем Востоке. В детский сад брали детей с трех лет, а мне было два с половиной. Бабушка сказала, что я развитый ребенок и знаю на память стихи. Меня попросили почитать, долго слушали, не перебивая, удивлялись и в конце концов приняли в группу – бабушка добилась своего.

С Дальнего Востока бабушка вернулась домой вместе с ушедшим в отставку дедом. И мы снова зажили вместе в нашей коммуналке в Фурманном переулке.

Окно в нашей комнате выходило во двор, окружённый с трех сторон стенами нашего дома. Изначально окно было узким, выходило на стену, в комнате было мало света. Бабушка уговаривала деда расширить окно. Это было хлопотное и дорогостоящее дело, и дед сказал: «Выбирай – или окно, или шуба». Бабушка выбрала окно. С мечтой о шубе пришлось расстаться, зато в помещении стало светло. Большое окно бабушка считала своим важным жизненным достижением.

С четвертой дальней стороны двора было здание Мошковских бань. По вечерам там ярко светились окна женского отделения. В воспитательных целях мне не разрешалось подходить к окну.

Я вообще росла тепличным ребенком: бабушка ограждала меня от всех неприятностей. Годы спустя она поведала, что не разрешила отвезти меня на кинопробы для участия в фильме, «чтобы не лишить ребенка детства» и уберечь от неспокойной жизни.

Бабушка давала мне разные полезные наставления, которые я невольно вспоминаю, попадая в определённые ситуации. Бабушка осуждала родственницу, научившую меня играть в карты в подкидного дурака: «Интеллигентная женщина, врач, а научила ребенка…»

Я росла. Бабушка наставляла.

«У тебя большой, умный лоб, не закрывай его челкой. Челки носят только те, у кого лоб узкий».

«Ты думаешь, что я всегда была старая. Я работала в французском шляпном салоне, делала модные шляпки. А ты знаешь, как по-французски звучит слово бабушка? – grand-m?re – главная или старшая мама».

«В тяжелые голодные времена я собирала на улицах беспризорников».

«Ты – моя жизнь».

Бабушка внушила мне, что надо иметь и беречь документы, имея печальный пример из своей жизни. Перед своим отъездом на Дальний Восток к заболевшему мужу она сложила все важные личные бумаги в пакет и поместила на верх старинного массивного буфета. Во время её отсутствия моя мама выбросила этот буфет, чтобы в комнате стало свободнее. Так были безвозвратно утеряны все документы, в том числе – относящиеся к бабушкиной профессиональной деятельности. Восстановить их не представлялось возможным. В итоге стажа работы не хватило – и ей отказали в получении пенсии. Для бабушки это стало трагедией, и она решила доработать стаж без отрыва от семьи: взять надомную работу. Наличие финской швейной машины определило направление деятельности. Работнице Розине Ильиничне выдавали крой на пошив швейных изделий. Это были трусы. Но тут подвело здоровье: у бабушки случился инсульт, от последствий которого она не вполне оправилась до конца жизни. Работу по пошиву продолжила сноха Наташа – для нее это была подработка, а для бабушки стаж. В конце концов бабушке назначили неполную пенсию.

Бабушка Розина прожила сорок лет в коммунальной квартире и ни разу не поссорилась с соседями. Затем выхлопотала отдельную двухкомнатную квартиру на первом этаже пятиэтажки, где и жила со своим мужем Натаном до конца жизни.

Во многих семьях по разным причинам не принято было говорить о прошлом. Старшие не рассказывали, младшие не интересовались. Обрывками информации я обязана своему дяде, Илье Натановичу. От него я знаю, что бабушка родилась в городе Николаеве. Родители – отец Илья и мать Александра, дети – дочь Розина и младший сын Леонид. В предреволюционные годы их квартира была конспиративной. Однажды, когда моя прабабушка Александра, женщина очень набожная, молилась, в квартиру неожиданно пришел революционер Анастас Микоян. Александра его не впустила, пока не закончила ритуал.

У меня есть фотография прадеда Ильи Полякова – бородатый казак в бурке до земли и высокой папахе на голове. А в книге памяти погибших во второй мировой войне есть мелкая фотография Леонида Полякова, ушедшего добровольцем на фронт, несмотря на бронь.

Это отец и брат моей бабушки. Их безвременный уход из жизни был для нее незаживающей раной. А с ее смертью открылся мой личный счет жизненных потерь.

Конечно же, бабушки – не главные члены семьи, но внутренние судьбоносные решения часто выпадают на их долю. Именно благодаря бабушкам во многих семьях рождаются внуки. Сейчас родители и дети, как правило, живут отдельно. Может быть поэтому, без бабушек под боком, рождается меньше детей?

Моей бабушки Розины нет на этом свете более полувека. Мне её до сих пор не хватает. Чудом сохранилась одна маленькая фотография, где она изображена молодая и красивая. Но фото не передает лучистый взгляд её серых глаз, который я помню до сих пор.

ИЛЬЯ

А он, мятежный, просит бури…

    М. Лермонтов

Близким человеком в моей судьбе, моим другом и наставником долгое время был младший брат моей мамы, Илья. Он приходится мне дядей, но был старше всего на четырнадцать лет, поэтому я звала его просто по имени.

В семейном фотоальбоме, в этой волшебной книге прошлого, есть фотографии, где он с друзьями выгуливает меня, четырехлетнюю, на Чистых прудах. Парни улыбаются в объектив, а он заботливо оглядывается на меня.

Я очень хотела быть внешне на него похожей, но это было невозможно. Мы были разной породы: я – в моего дедушку, он – в мою бабушку, свою маму. У деда были карие глаза и нос с горбинкой, у него – серые глаза и прямой нос. А ещё он умел шевелить ушами, а я – нет, это тоже было несправедливым различием.

Мы жили в коммунальной квартире, в большой комнате с высоким потолком, украшенным лепниной в виде гроздьев винограда, которые мне было интересно разглядывать перед сном. Илья корпел над уроками, и я ими тоже очень интересовалась. Астрономию мы изучали вместе. Жизнь звёзд и планет я хорошо усвоила. Потом, спустя годы, в моем школьном учебнике обнаружились несколько иные космические сведения. И должна сказать, официальное мироустройство мне понравилось гораздо меньше.

Илья окончил школу, поступил в институт. Беспечный, остроумный, красивый, он неожиданно для всех женился на симпатичной, очень уверенной в себе девушке Наташе. Молодые стали жить у жены и её матери в тогда ещё подмосковной Лосинке (Лосино-Островская). Илья бросил институт и пошел работать на Карачаровский завод. Родилась дочка Галочка. На семейном совете молодые супруги решили, что надо получать высшее образование. Сначала пойдёт учиться Наташа, а Илья будет зарабатывать деньги. А потом пойдёт учиться он.

Как-то летом Илья взял меня в пионерский лагерь, где работал пионервожатым от завода. В лагере его все обожали. Я была счастлива, что попала к нему в отряд, хотя по возрасту была младше всех.

Наташа получила диплом и, чтобы не заниматься домашними делами, поступила в аспирантуру, пользуясь покровительством поклонника – доцента из института.

Семейная жизнь в конце концов дала трещину.

Дядя и тётя развелись, и Илья стал жить в коммуналке в одном из арбатских переулков.

Он ушёл с завода и профессионально занялся фотографией. Я, конечно, тоже увлеклась и приходила к нему в лабораторию печатать снимки. Благодаря ему, я никогда не расставалась с фотоаппаратом, а теперь – со смартфоном. Снимки – это свой взгляд на мир вокруг, чудесные открытия, кладовая личных впечатлений и памяти, доказательства наполненности жизни. Водил меня Илья и в музеи, и на интересные выставки. Подсказывал, что смотреть и читать. Как-то раз дал почитать ксерокопию книги Вересаева 1937 года «Спутники Пушкина». На каждой странице в ней были напечатаны имя персонажа, его портрет, краткая биография и, наконец, взаимоотношения с Пушкиным. Книга произвела на меня впечатление: биографий было так много, что на этом материале явственно проявлялась неслучайность жизненных событий в судьбах людей, неотвратимость поступков и их последствий.

Илья – интересный человек, эрудированный собеседник. Однако наладить свою семейную жизнь у него так и не получалось, несмотря на несколько попыток. По его словам убедительно выходило, что у каждой женщины были свои недостатки.

Я за него переживала. Однажды решила познакомить его с хорошей умной женщиной, моей соседкой. И вдруг поняла, что у них ничего не получится, ведь дело не в женщинах, а в нём самом. Размеренная жизнь с понятной и понимающей его женой для такой личности, как Илья, скорее всего, становится пресной. Его первая жена была яркой и непредсказуемой. Ему была нужна такая же, чтобы надо было за неё волноваться, может быть, даже удерживать на поводке, чтобы не сбежала, и всегда быть в напряжении.

Ушла из жизни его мама, моя бабушка Розина. Для нас это была большая потеря. Мне её до сих пор не хватает. Илья приобрел кооперативную квартиру на окраине Москвы, но комнату терять не хотел и предложил мне в нее прописаться. Мне идея не понравилась. Я с мамой жила в кооперативной малогабаритной двухкомнатной квартире с шестого класса и в коммуналку переезжать не хотела. Дядя стал меня убеждать просто прописаться – на будущее, как запасной вариант.

«Я буду её сдавать за десять рублей в месяц, а ты даже налог платить не будешь, – объяснял он. – Такая сумма налогом не облагается».

Я согласилась, поскольку в моей жизни, вроде, ничего не менялось, а Илья получал моральную поддержку.

Однако, все кончилось неприятностями: через несколько месяцев меня вызвали в налоговую службу, чтобы выяснить, почему я не плачу налог за сдачу комнаты. После моих объяснений инспектор сказал: «Я вам верю, но ваш дядя сдает комнату не за десять рублей».