Люди и судьбы. Истории из жизни

Вот, казалось бы, рожденье. Конечно, авторы – мама и папа, но… когда папа вернулся с войны в сорок девятом, им с мамой было уже под сорок, старшей дочери – скоро тринадцать. Младшей не стало ещё в Финскую войну: ясли, воспаление лёгких…

И вот мне подарена жизнь, пока ещё – под сердцем у мамы!

Моя мама не воевала, но ей пришлось столько перенести, что в сорок пятом здоровье было подорвано, начался туберкулёз. Но слава Богу и советским врачам: Крым, Ялта – и мама здорова.

К моему рождению мама готовилась основательно, даже сама сделала ремонт в нашей маленькой квартирке. Пришла пора уже мне рождаться, но я, упрямая, упиралась… Упиралась ногами туда, где положено быть голове младенца!

Привезли нас в роддом имени Грауэрмана. Ночь, хирург отдыхает в гостях. Нашли и вызвали, он приехал. Вот это и был он – мой первый спаситель! Ни имени его, ни фамилии мне никто никогда не называл, да, может, родители и не помнили сами.

Мама была с помутнённым сознаньем. Все, кто рожал, это могут понять. Да и потеря крови была большая. Мама только помнила, что «Пришёл, наконец, маленький такой, пьяненький, весёлый еврейчик…» Вот он-то и сделал кесарево сечение, вынул меня, спас меня и маму. Спасибо ему, спасибо, спасибо!

Ещё один случай. Октябрь, вечер, темно, но не поздно. Я возвращаюсь домой из Дворца пионеров с занятий. Уже иду вдоль дома к подъезду. Я – большая, уже учусь в седьмом классе. Слышу: за мной идёт человек. Пропускаю – мужчина высокий, нестарый, одет прилично, сутуловат.

Вхожу в подъезд, незнакомец ждёт лифта, который медленно спускается сверху. Знаю – нельзя ехать в лифте с чужим человеком. Обхожу мужчину и начинаю подниматься пешком, хоть живу на шестом. Поднялась по лестнице на целый пролёт.

Лифт спустился. Мужчина открыл его, но не вошёл. Огромными шагами-прыжками рванул ко мне, схватил за пальто и стал тянуть вниз. Я, конечно, вцепилась в перила, об угол которых ударилась головой, выдавила шепотом: «Что вам надо?» Он тянул очень сильно. Насильник! И что ему надо было – понятно!

И тут – спасение!

Дверь квартиры на втором этаже открылась. На площадку вышла пожилая женщина, строгим голосом громко спросила:

– Что это здесь происходит?

Невероятно большими прыжками мужик выскочил из подъезда.

Что про спасительницу я знала? Она была из странной семьи, в которой были брат с двумя сёстрами. Все трое – высокие, седые, стройные, спины прямые, лица – гордые, умные, закрытые. Про них говорили – реабилитированные. Произносилось это с уважением и каким-то извиняющимся сочувствием. Имён членов этой семьи я никогда не слышала. Соседи их за глаза называли: брат Акивис, старшая сестра Акивис, младшая сестра Акивис.

Меня спасла младшая. Не испугалась возни в подъезде, за дверью не спряталась, вышла, спасла. Спасибо ей! Светлая, светлая память!

Ещё буду вечно помнить одно утро. Мне уже двадцать четыре года. Конец февраля, всё растаяло, грязно. Скоро весна, и первого марта я в первый раз рожу себе дочку. Но в то утро я – ещё в положении.

Осторожно ступая, иду по делам. Перехожу широкую дорогу, посередине – трамвайная линия. Половину дороги и трамвайные рельсы я уже перешла и стою, жду чтобы перейти оставшуюся половину дороги. И вижу, что приближается, мчится по грязи огромный грохочущий грузовик. Брызги с дороги летят так, как будто включили мощный фонтан грязи.

Я отступаю, чтобы не попасть под грязевые струи. Делаю ещё шаги назад – нет, мало, всё равно окатит, ещё надо отступить. Я готова отступить ещё на шажок – но тут меня в спину что-то отталкивает, не пускает. Это – трамвай по моей спине в пальто прогладил стенкой вагона. Звонок трамвая орёт, как бешеный.

Я остолбенела. Трамвай застыл, проехав немного вперёд. Я оглянулась. Увидела, как женщина-вагоновожатая обессиленно упала головой на трамвайный руль. Трудно даже представить, что пережила эта женщина, какой ужас взорвался в её голове с красивыми каштановыми локонами. Она сделала немыслимое: успела прибавить ход и не дала сделать мне этот шаг. Он был бы последним для меня и ребёнка.

Вот эта женщина, вагоновожатая, она – спасительница наша с дочкой. Кто она, как зовут – не знаю. Только молюсь за неё всю жизнь.

СИМВОЛИЗМ ПОЭМЫ А. БЛОКА «ДВЕНАДЦАТЬ» ИЛИ ЕЩЁ РАЗ ПРО ЛЮБОВЬ

Вот и я очутилась в том времени, которое никто не ждёт. А когда оно всё же приходит, счастливцы, встретившись с ним, восторгаются его прелестями и наслаждаются подарками пенсионного возраста. Да, можно заниматься тем, на что раньше категорически не было времени. И я занялась литературой в доступных кружках.

Одно из заданий кружка – анализ символизма поэмы А. Блока «Двенадцать».

И сразу хлынули воспоминания. Сложные и противоречивые. Воспоминания, о которых не очень легко писать…

…1967 год. Последний класс школы. Замечательной школы: преподаватели, ребята, субботние «Огоньки», регулярные интересные лекции Виноградовой о музыке.

Но самое-самое в школе – театральный кружок.

Каждая премьера нашего школьного театра – это потрясающее событие! Ещё бы! Ведь руководит нашим театром талантливый человек – актёр студенческого театра МГУ.

Он был высоким, стройным, с красивой шевелюрой тёплых русых волос. И лицо у него было каким-то притягательным, хотелось вступить с ним в разговор и смотреть на доброжелательную улыбку этого сильного мужчины, в его выразительные, понимающие глаза. Внешне он был очень интересным, приятным в общении, но – уж очень немолодой, как мне тогда казалось, под сорок. Его дочь была на год старше нас и уже закончила нашу школу, сын учился в каком-то младшем классе.