Отбор Василия Блаженного

– Без благословения как-то неправильно.

– Жизнь – штука вообще сложная.

– А в кабак зачем?

– Выпить хочу перед таким важным решением. Храбрости набраться.

– Вроде бы лучше решения на трезвую голову принимать. – Я крепко задумалась. О важности трезвой головы говорил учитель, но я, признаюсь честно, не слишком ему верила.

Это было не первое пиво в моей жизни. Пробовала я и пиво, и сидр, и медовуху. Даже первач у батюшки как-то с братьями утащили. Правда в отличие от сладкой медовухи первач я не оценила.

После первой кружки брат отлучился во двор, а рядом со мной присел мужик в потрепанной форме. Я даже расслабилась, военный, значит и за порядком приглядит если что.

– Как ты пацан к военной службе относишься? – Между делом спросил он у меня.

– Хорошо. – Отмахнулась я и потянулась за грибочком. – Батюшка мой служил, говорил, что почетнее нет ничего не свете.

– Ох, прав твой отец, ох, прав. Как жаль, что нынче молодёжь не хочет идти в армию! А ведь армия – всему государству голова!

Я согласно пригорюнилась. Через пару минут мы уже болтали как лучшие друзья, а брат все не возвращался и не возвращался.

А потом я ничего не помнила.

– Ты знаешь, что я не хотел благословлять их брак. – Батюшка вновь выпустил дым, я дурашливо ткнула пальцем в центр колечка, отчего оно стало еще более круглым.

– Но?

– Но он мой сын. А Матрена послушна, плодовита и, между нами, именно такая жена и может наставить твоего непутевого брата на путь истинный.

– То есть, ты благословил их?

– А куда я денусь?

Отец помолчал.

– Я рад, что ты жива. Но, честно говоря, я бы предпочел, чтобы на твоем месте стоял любой из твоих братьев. Война – не женское дело, даже если ты с ним прекрасно справляешься.

– И теперь ты хочешь, чтобы я занялась истинно женским делом?

Как я ни старалась, мой голос дал петуха.

– Я хочу, чтобы ты, дочь, была счастлива.

– Я была счастлива.

– И еще будешь. Иди. Отдыхай с дороги. Сходи на речку с девками, съезди на ярмарку, купи себе платьев, если хочешь, или сладостей заморских. Выпори пару крестьян, если это тебя порадует. И готовься к свадьбе. Уверяю тебя, что за женихами дело не станет. Любой будет счастлив породниться с нашим родом.

– Может быть, если бы ты замолвил словечко, я бы могла продолжить…

– Я думаю, тебе это не надо.

– А если надо?

– Нет.

Голос батюшки стал твердым, и я поняла, что спорить с ним бесполезно. По крайней мере не сейчас. Он уже видит меня счастливой женой, окруженной ватагой детишек.

И я решила, что отважу всех претендентов на мою руку (тут я мысленно хмыкнула) и сердце.

И тогда не останется никакого другого пути, кроме как разрешить мне вернуться в армию.

***

На следующий день я воспользовалась разрешением от батюшки, взяла Лушку, Захара и Матрену и отправилась на ярмарку. Захар запряг возок, Лушка помогла мне сделать прическу.

– Вот, у вороного на конюшне отрезала, пока Прокл не видел. – Гордая собой Лушка размахивала пуком волос, прикладывая их ко мне так и сяк.

Я мрачно рассмотрела свое отражение в зеркале, а после решительно развернулась на стуле.

– Барышня красавица. – Прощебетала Лушка.

Слава Богу она сегодня не стала лепить мне капустные листы на лицо. Но зато конским хвостом трясла с полной решимостью спасти мою честь.

– Знаешь, – решила я, – давай косынку наденем и все. А волосы просто подколи. Оставим этот способ для бала.

– А будет бал? – С придыханием спросила девка.

– Ничему уже не удивлюсь. – Пробормотала я.

В итоге мы сошлись на скромном платье в цветочек и косынке, которую Лушка повязала поверх скрученных на затылке волос. Я решительно поднялась и скомандовала ехать. Никакая длинная коса не смогла бы добавить мне очарования.

В возке порядком трясло. Захар удобно устроился на козлах, мы с Лушкой таращились по сторонам, а вот Матрена сомлела.

– А не тяжелая ли ты?

Матрена пожала плечами, прижимая платок ко рту.

Отношение дворовых к Матрене было странным. С одной стороны, она вроде бы стала ближе к благородным, после благословленного брака, с другой, она вышла из низов и теперь крестьяне ее за это недолюбливали. Так что в целом сторонились ее и те и другие. Навряд ли ее жизнь оттого стала легче.

«Кто слишком высокого поднялся, тому будет больно падать».

– Все хорошо, барышня. Укачало просто.

Но я все равно велела Захару принести водицы колодезной.

Обращение «барышня» меня раздражало, но девки слушали и после вновь сбивались на привычное им обращение, и лишь Захар обращался так, как положено и как привык.

На ярмарке было скучно. Плясали пара скоморохов, которым подыгрывал на гуслях седой дед с унылыми усами. Перед помостом, где они разыгрывали свое нехитрое представление остановились пара крестьян, которые переминались и хлопали, не попадая в такт.