Коротышки

Королева Сафина, совсем бледная и почти полупрозрачная вдруг широко улыбнулась, стоя на самом краю ветви, куда привязал её чёрный король Стригун. Он яростно выпучил огромные чёрные глаза на короеда и тот попятился назад.

– Спускай армию вниз, пора уходить, – неожиданно спокойно сказал короеду король Стригун и обернулся на королеву.

– Ты будешь молчать, старая древесная ведьма? – зарычал он, приближаясь к королеве, – Близится час твоей смерти, дерево уже умерло и совершает свои последние вздохи. Отвечай мне, в чём секрет его долголетия?

Но королева Сафина с улыбкой закрыла глаза. Она была слабая и уже даже не стояла, а висела на палке, к которой он её привязал. Стригун подошёл к ней и, схватив её на плечо, словно кузнечик поскакал вниз. Голова его неприятно кружилась, странный запах отравлял его мысли, и это злило ещё больше короля Стригуна. Но тут ему навстречу выпрыгнул Тай и с силой ударил мечом по его лапам, тут же поставив Стригуна на обрубленные колени. Чёрный король с диким треском поломанных часов выронил из лап королеву Сафину и она, упав с ветки, через мгновение попала в руки советника Ирсая. Весь ствол дерева стал выделять странный неприятный запах Бифентрина и жуки стали падать с освобождённого дерева. Амир изо всех сил распылял Бифентрин по стволу, укутав всё своё лицо своей белой футболкой.

Советник Ирсай положил умирающую королеву на единственную ветвь Дуба, которая была ещё едва заметно зелёной. Коротышки спустились на эту ветвь, окружив свою королеву. Вскоре к ним присоединились Эдин, Лимай и Раяна. Тай, бросив Стригуна там, где он катался от боли, спустился к своему народу. Ирсай держал на руках свою королеву, которая вытянулась ногами по длинной ветке, словно сливаясь с ней. Он больше не скрывал ничего, что было в его сердце и тихо плакал. Она открыла глаза и ласково, едва касаясь тонкими пальцами, погладила его лицо и смахнула с его морщин застенчивые слёзы. Её тело медленно сливалось с деревом, словно давая ему немного сил для последних минут. А Ирсай сливался с ней. Всей своей душой, всем своим существом. И его безграничная любовь вдруг засветилась в его старом морщинистом лице, и это чудесное сияние рассеялось в их телах. А когда он прильнул к губам Сафины в прощальном поцелуе, королева Сафина вдруг засветилась ярко зелёными лучами, освещёнными пронзительно-золотым светом.

Коротышки ахнули и отступили назад. Миллионы крошечных светлячков поднялись в центр круга, в котором остались Ирсай и Сафина, поглощённые золотым светом. Тай от волнения сжал руку Раяны, а Лимай заплакал от сильнейшего потрясения. Амир, висевший на толстой ветке, почувствовал, как всё его сердце противится гибели королевы, и слёзы медленно покатились по его щекам. Его ноги свисали с ветви Дуба, а всё тело мальчика висело на локтях, которыми он крепко прижимал к своей груди ветвь. А свет всё сильнее разливался по ветке, на которой находились королева Сафина и коротыши. И вдруг послышался странный мягкий треск, почти мёртвая ветвь столетнего Дуба налилась новой силой и как будто бы даже распрямилась, тут же пустив сотни крошечных молодых побегов с листьями. Коротышки снова ахнули и, спрятанные светлячками, тела Ирсая и королевы засияли вновь. На спине советника Ирсая появились длинные полупрозрачные шлейфы, совсем как у королевы, а на седовласой голове появилась точно такая же изящная диадема. Столетний Дуб выдохнул и величественно распрямился, ветви его мгновенно обновились, а зелёный ствол оделся новой крепкой бархатной корой. И видя, как возрождается на глазах их Величественный Дуб, коротышки радостно закричали, а Амир, соскочив с ветви, склонился к земле и поднял широкополую шляпу, полную коротышками- мамами и малышами. И Величественный Дуб, подхватив мальчика сильной ветвью поднял Амира вместе с коротышками на новые ветви. Ирсай стоял в центре Дуба, держа за руку королеву Сафину, а их любовь продолжала излучать волшебный свет, дающий жизнь могущественному Дубу. Коротышки радостно засмеялись, захлопали в ладоши и запрыгали от восторга и от их радости разноцветные светлячки затанцевали над их головами.

– Как нам отблагодарить тебя, Амир? – спросил сияющий от счастья старик Ирсай.

И мальчик восторженно рассмеялся. А королева Сафина взмахнула своей рукой и его смех вдруг стал звонким и чистым, да таким громким, что его было слышно по всему двору. Мальчишки, игравшие на детской площадке, вздрогнули, затем подняли головы и посмотрели на зелёный, густо обросший дуб на краю площадки, с которого едва заметно свисали пятки Амира.

Ирсай приложил палец к своим губам и хитро подмигнул смеющемуся мальчишке, мол, это секрет, Амир! Но какой там секрет! Бабушка уже бежала к дубу, слыша заливистый смех своего внука и плакала от счастья.

А Раяна подбежала к Амиру и обняла его трясущийся от смеха нос:

– Ты просто очень Большой Человек, Амир!

История вторая

Коротыши и стая майн

Тёплый майский вечер спустился золочённой поступью на город и осел на верхушках засыпающих деревьев, уставших от дневной суеты. Но на могучем Дубе, стоявшим возле невысокого двухэтажного дома, величаво присоединившись к нескольким берёзам и тополю, никто засыпать не собирался. Всюду висели лампадки со светлячками, словно многотысячная гирлянда. А в гуще зеленеющей и набирающей силы листвы коротыши веселились под звуки музыки крошечных свирелей, распивая свой любимый хмельной напиток – древнее дубовое вино с множеством желудинных яств. Восторженные песни и пляски, смех малышей -коротышей и добродушные шутки собравшихся за столом – вот картина пира, развернувшегося на самой толстой ветви Величественного столетнего Дуба, где коротышки праздновали наступление нового года. Старик Лимай сидел за столом рядом с толстяком Элманом, добродушным, рыжим и очень лохматым коротышкой. Элман был одним из лучших певчих и, потряхивая рыжей бородой, он весело пел старые добрые песни, подёргивая плечами и хлопая в ладоши. Прямо перед длинным столом, за которым они сидели, плясали несколько коротышей, а играющие весёлые мелодии музыканты во всю подплясывали им. Ирсай со своей королевой Сафиной сидели в центре стола, мило переговариваясь меж собой и подтанцовывая плечами и ногами под столом. Эдин сидел по правую руку от Ирсая и следил за происходящим с лёгкой грустной улыбкой на губах. После того, как он нарушил закон и случайно упал на землю с ним ничего не случилось. Все простили его. Но сам он считал, что это было падение не на землю. Это уронило воина в собственных глазах. И от этого он стал грустным и замкнутым. Но никто не замечал его грусти, потому что после всего пережитого коротышкам удалось восстановить свой прежний быт, они чудесно и уютно пережили зиму, раннюю весну и дождались появления молодой листвы на Величественно Дубе – что всегда означало начало нового года. Новая листва – Новый год!

– Несмотря на то, что случилось прошлым летом, – говорил старик Лимай расхмелевшему от дубового вина Элману, – коротышкам всё же удалось восстановить всё, что сокрушили короеды!

– Ах, как жаль, что Амир сразу же после тех событий уехал жить к родителям! – покачал рыжей головой толстяк Элман, чуть расстроившись и приподняв густые, как дебри широкие брови.

– У мальчишки закончились каникулы и нужно было вернуться в школу. Зато он оставил для нас Нить, связывающую наш народ с Человеком, – сказал Лимай и свалился со стула под смех таких же расхмелевших и развеселившихся собратьев.

Но уже через миг коротышки вдруг перестали смеяться, осмыслив то, что сказал Лимай и на ветке воцарилась тишина.

– Что? – сдвинул брови теперь уже не советник, а король Ирсай, – Что он сказал?

Коротышки переглянулись и не понимающе пожали плечами. Эдин поднял глаза на короля с королевой, давая понять, что несмотря на сильное опьянение, он готов выполнить любой их приказ.

Но королева Сафина положила ладонь на руку Ирсаю и пожала плечами:

– Может, старик перебрал дубового вина и болтает теперь чепуху.

Но Ирсай знал, что Лимай никогда не болтал чепуху.

– Позовите ко мне воина Тая, – строго приказал Ирсай.

И двое коротышек, едва сумев подняться из-за стола, побежали за Таем.

А посвященный в воины, слегка подросший и возмужавший за это время Тай, сидя на самой макушке Кроны Дуба вместе с Раяной, запускал в небо маленькие бумажные шары, наполненные светлячками. И они летели высоко в небо, касались звёзд и возвращались обратно. Раяна была такого же маленького роста, словно она отказывалась расти, и такой же непоседливой, как и прежде. Она всё время подскакивала за каждым бумажным шариком, чтобы ещё раз коснуться его пальцами, будто они без этого не полетят ввысь. А он завороженно смотрел на то, как тянется её хрупкое тельце за бумажными шарами, когда она встаёт почти на цыпочки, а её густые рыжие волосы легко рассыпаются по её спине.

Коротышки с треском мелких обломанных веточек поднялись ближе к Таю и, не забираясь к нему на самую вершину, крикнули:

– Воин Тай! Тебя вызывает король Ирсай! Иди к нему, срочно!

Раяна обернулась на них и приставила пальчик к губам, чтобы те не нарушали волшебную атмосферу летающих в шарах светлячков. И отвернулась. Коротышки послушно спустились и пропали в листве. Тай ещё раз взглянул на Раяну и мигом спрыгнул вниз. А она подняла с ветки ещё несколько шаров и запустила их в небо. Провожая их взглядом, Раяна уселась на крепкий сук, выбившийся с длинной ветки и, поджав под себя ноги, стала ждать возвращения светлячков. Светясь сквозь бумагу, они словно летающие лампадки недолго покружили и вернулись. Выпорхнув из бумажных шаров, светлячки разлетелись в разные стороны, что означало приближение рассвета. Веки Раяны стали смыкаться и она встряхнулась. Ночь медленно таяла над городом и небо, так же как и её бумажные шары стало слегка просвечиваться просыпающейся зарёй. И Раяна стала спускаться вниз, где на основной ветке пели и плясали неугомонные коротыши.

Королева Сафина плясала со своими подданными, кружила на руках малышей и весело смеялась. Коротышки, обожавшие свою королеву, ещё больше радовались, глядя на неё. И Раяна, поискав глазами Тая, но не найдя его сразу поняла, что он в королевском дупле.

– Лимай говорит о какой-то нити, оставленной Амиром. О чем говорит твой отец? – сурово сдвинув брови, спросил Ирсай, вошедшего к нему в покои Тая.

Тай склонил голову в почтительном кивке и подошёл ближе к своему королю.

– Амир провёл нить от Дуба, – с улыбкой доложил он, – прямо в окно дома своей бабушки. Он сказал, что если коротышкам нужна будет помощь, они всегда могут укрыться в доме этой чудесной пожилой женщины. И так как нить висит очень высоко, никто из нас не нарушит Закона о запрете спускаться на землю. Ведь случиться может всякое. Дом бабушки Амира, как и та широкополая шляпа – для нас самое безопасное место. А когда он вернётся, он даст нам знать, подёргав эту нить.

– Но почему ты не сказал об этом мне или королеве Сафине? – обиделся старик Ирсай.

– Амир сам сказал королеве, – тут же ответил Тай и, замявшись немного, несмело добавил: – Её Величество королева Сафина боялась, что вы станете ругаться и оборвёте Нить. Но ведь на самом деле, после нашествия жуков-короедов, стало понятно, что коротышки беззащитный народ.

Ирсай занервничал. Он стал расхаживать по залу, сомкнув руки под подбородком и вдруг остановился.

– Королева Сафина не сможет покинуть Дуб, если случится такая необходимость! – сказал он, – Мы все помним, как это было в прошлый раз!

– Я учла этот горький опыт, дорогой Ирсай, – услышали они голос королевы Сафины за тонким пологом у входа.

Сафина вошла в зал и слегка виновато, но всё же решительно посмотрела на своего мужа. Она старалась размягчить его точно так же, как это делала Раяна, широко улыбаясь и ласково прищурив свои красивые синие глаза.

– Сафина! – слегка строго, но всё же не устояв, произнёс Ирсай, – Ты не сможешь оставить дерево, ты связана с ним, ровно как и я теперь.

Королева Сафина подошла ближе. Она немного занервничала. Потом вдруг сказала:

– Дорогой Ирсай! Амир с Эдином сплели эту нить из коры молодых побегов на крайний случай, если что-нибудь случится. Но пока у нас всё хорошо и не надо волноваться. Кстати, в доме Амира лежит ветвь Величественного Дуба, чтобы наша с тобой связь с ним не разрывалась.

Король Ирсай изумлённо вскинул бровь, затем отвёл взгляд от жены, задумался и снова взглянул на неё:

– А как он это объяснил своей бабушке?

– Амир рассказал бабушке о нас и о своём исцелении, – сказал Тай, – и хотя она не поверила ни одному из его слов, она простодушно согласилась на связь её дома с нашим Дубом. В знак благодарности Дубу, потому что она была абсолютно уверенна, что дерево исцелило Амира.

Ранним утром бабушка Амира, которую в общем-то звали Кала, надела свои очки и внимательно посмотрела на крохотную веревочную лестницу, привязанную к раме окна комнаты внука. А на подоконнике лежала сухая изогнутая ветвь дуба. Женщина, собиравшаяся мыть окна после зимы, открыла окно, затем осторожно потрогала пальцами эту лестницу, которая своими концами касалась подоконника и отметила, как крепко и мастерски она была сделана. От этой лестницы сверху тянулся тонкий тросик, ведущий на улицу и поднимавшийся довольно высоко. Кала подняла голову и увидела, что тросик непрерывно тянулся через весь двор. Она сняла очки и задумалась. Как Амиру удалось так высоко поднять трос? Она не задавалась вопросом, как он сумел смастерить такую лестницу из крепких дубовых веточек, и её даже не заботил вопрос, зачем. Она была изумлена длиной и высотой привязанного троса, по которому с лёгкостью могла мигрировать прямо в квартиру целая гвардия жуков. Ей припомнился тот день, когда Амир, повиснув на ветке старого дуба, вдруг громко рассмеялся на весь двор. И соседки, сидевшие у подъезда на лавочке, закричали ей в окно:

– Кала, твой Амир то ли плачет, то ли смеётся! Выйди и посмотри! Он повис на дубе, болтает ногами и кричит.

Кала сначала, обидевшись, осуждающе посмотрела на них, высунувшись из окна: как глухонемой мальчик может смеяться громко или плакать, и тем более кричать? Потом вдруг встревожилась и выбежала на улицу, подумав, что он мычит на весь двор потому, что его снова обидели дети. Но, увидев соседских мальчишек в стороне от дуба, изумлённо глядевших на трясущиеся пятки Амира, со всех ног побежала к внуку. Амир и в правду громко смеялся. И она, в изумлении встала на месте. Затем расплакалась и побежала к мальчику. Тот тут же спрыгнул с дерева и слегка напряжённо, но довольно отчётливо крикнул:

– Бабушка, ты меня слышишь?

А вот теперь она его, конечно же, слышала. Голос его был звонким и чистым, будто бы он никогда не был глухонемым. Кала плакала от потрясения и, крепко обхватив его руками, сама почти закричала на весь двор. Но он поглаживал её измазанными руками и приговаривал: