Ведьмино кольцо

Ведьмино кольцо
Галина Губич

На окраине города разрыта могила с останками ведьмы. Неизвестный похитил череп и проклятое фамильное кольцо. Ходят слухи, что это сама ведьма поднялась из могилы, чтобы отомстить мужской части рода человеческого за причиненные ей страдания. Она жестоко перерезает горло своим жертвам под покровом ночи, оставляя на груди фирменный знак.Город охвачен паникой, люди боятся выходить из дома, и только Стефан смотрит на происходящее равнодушно. Он не верит в нечистую силу, даже не подозревая, как сильно происходящее изменит его жизнь.

Галина Губич

Ведьмино кольцо

Ветер гонял по улицам листья, то подбрасывая их вверх, то загоняя в темные сырые углы. Площадь быстро опустела, даже коты, казалось, держались подальше от недоброго места. На город надвигалась ночь. Темнота медленно выползала из грязных закоулков, быстро поглощая узкие улочки, захватывала все больше пространства дворов и площадей. Достойные жители, стремясь поскорее укрыться за массивными дверями своих домов, беспокойно озирались и невольно съеживались, переступая черту между освещенной последними лучами площадью и темнотой переулков.

Стефан уверенным шагом шел по знакомым с детства улицам. Пересек площадь, повернул направо. Неожиданно женский смех нарушил тишину ночи, напоминая, что до таверны оставалось всего ничего.

Там Стефана ждал Марек. Он сидел один за широким столом возле окна, подальше от веселой компании других гостей, и потягивал пиво. Посетителей было всего четверо. Двое приезжих торговцев выпивали с пышногрудой девицей. Тот, что помоложе, крепко обхватил ее за бедра и что-то шепнул на ухо, она ответила звонким смехом.

Новый посетитель у мужчин интереса не вызвал, зато девица одарила его долгим оценивающим взглядом. Невысокий и излишне худощавый Стефан старался придать больший объем своему поджарому телу, предпочитая многослойную одежду. Так он выглядел солиднее. Вот и сейчас под курткой на нем красовался хорошей ткани жилет. Движения его были размеренными, словно он никуда не спешил, и только живые беспокойные глаза выдавали с трудом сдерживаемое волнение.

Стефан мельком взглянул в сторону веселой компании и подсел к Мареку, на что тот только небрежно кивнул, подчеркивая собственную важность. Стефана это раздражало – слишком давно и хорошо они были знакомы, чтобы так важничать. Марек никогда не упускал возможности показать, кто из них знатнее, а сегодня его прямо раздувало от значимости, но Стефану было не до того. Он не мог думать ни о ком, кроме Зореславы.

– Что слышно? – Стефан старался говорить небрежно. Но Марек намеренно тянул время, разглядывал девицу, ковырял в зубах и не отвечал на вопрос. "Он что, мстит за то, что я пригрозил ему больше не давать взаймы? Что посмел нарушить их молчаливое соглашение о дружбе – Марек ведет, Стефан следует и платит?" Стефан ухватился за кружку Марека.

– Ответь.

– А что может быть слышно?! Сейчас все разговоры только об одном, сам знаешь о чем.

– Ты тоже считаешь, что Зореслава ведьма? – не выдержал Стефан.

– А что прикажешь думать?! Могила разрыта, череп и кольцо пропали, что ни день, то новый труп. Тот, кто творит эти зверства явно не в себе, в него вселилась ведьма.

– Откуда известно, что она именно в Зореславу вселилась, а не в кого-нибудь другого?

– Так у нее в комнате нашли череп и то ведьмино кольцо проклятое. Все аккуратно в красное сукно обернуто и под кроватью спрятано. Она, конечно, отпирается, говорит, не видела ничего, и вещи мол эти не ее. Только вот что я тебе скажу: кольцо это потому с ведьмой и захоронили, что только ведьмино отродье может его на руку надеть.

– А если ей эти вещи подкинули?

– Нет, брат. Есть свидетель, кто видел, как она той ночью от ведьминой могилы возвращалась и в руках сверток несла. По его наводке на нее и вышли. Зачем бы купеческой дочурке в могилах копаться, если не для ведьминых дел?! – Марек сделал большой глоток и замолчал. Он знал, что новость болезненно подействует на Стефана и не жалел подробностей.

– Думается мне, это череп заставлял ее ночами вставать и мужикам глотки резать. Без дьявольской помощи как бы она со здоровыми мужиками управилась, тощая девица.

– Кто этот свидетель, что Зореславу на смерть посылает?

Марек притянул Стефана к себе и тихо сказал на ухо: «Камила».

– Только я тебе ничего не говорил, сам понимаешь, все это между нами, – добавил он, озираясь.

– Не верю я. Не может Зореслава быть ведьмой, ну не может. Я ее с детства знаю, как себе верю. Поклеп это все.

– Э, парень! Да ты влюблен по самые уши. Околдовала она тебя видать, только не по тебе это яблочко, – Марек засмеялся и назидательно похлопал Стефана по плечу.

– Может и влюблен, только это сути не меняет. Зореславу нужно спасать.

– Ничего тут не поделаешь. Если бы не ее отец с деньгами и связями, горела бы уже твоя ведьмочка на костре синим пламенем. Чтобы не повадно было из земли вставать, когда вздумается. А так ждет ее суд в скором времени. Только сдается мне, все равно сожгут со дня на день. Видал, что в городе творится?! Люди боятся на улицу выходить, торговля встала, казна пустеет. Если кто про тот череп и кольцо прознает, народ такое устроит, девка и до суда не доживет.

– А что это за кольцо такое ведьмино? – Стефан решил сменить щекотливую тему.

– Обычное на вид кольцо, серебряное, на нем пентаграмма из трех кругов, друг в дружку вписанных, а в середине крестик.

Неделей раньше

Стефан поднял голову, посмотрел на окна дома напротив, улыбнулся и замурлыкал себе под нос веселую, но далеко не самую пристойную песенку. В ней было что-то про ярко-синие глаза, алые губки и горячие поцелуи.

Стефан любил посидеть вот так после работы, то предаваясь мечтам, то размышляя о работе. Перед внутренним взором проплыл магазинчик на рыночной площади, где Стефан усердно работал последние семь лет, постигая тонкости торговли.

Хозяин, человек требовательный, но не злой, подобрал его голодного на улице, обучил всему, что знал, и сейчас принимал уже почти как сына, которого у него не было. Стефан был ему искренне благодарен, работал честно и усердно, хоть и без особого интереса.

Стефану все давалось легко, он быстро изучил как вести учетные книги, умел договариваться с поставщиками и находить подход к покупателям. Постепенно хозяин переложил на Стефана почти все задачи, сам же все реже появлялся в лавке, позволяя себе заслуженный годами упорного труда отдых. И мог себе это позволить, дела шли в гору, доходы росли.

У хозяина была дочь, нескладная, застенчивая, и не ребенок уже, и еще не женщина. Бывало, забежит в комнату, щеки надует, смотрит темными глазами не мигая, потом пытается что-то сказать, но только открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег. Смешная и нелепая, совсем для торговли неприспособленная.

Стефан хорошо понимал, хозяин хочет поженить их с дочерью. Так всем было бы лучше. Хозяин был бы спокоен за дело и дочь, а Стефан стал бы хозяином лавки, и потекла бы жизнь скучная, но спокойная и полная довольства. Только это не грело сердце Стефана, все мечталось о чем-то великом, и Зореслава – была как маяк на его пути. Она придавала смысл всем его усилиям, только с ней он не чувствовал себя пустым и одиноким.

В ее окнах в доме напротив появился свет. Он с надеждой посмотрел в большое окно, вдруг мелькнет знакомый силуэт. Там с отцом и теткой-приживалкой жила девушка его мечты. Отца Зореславы на рыночной площади все знали, уважали и побаивались. Они с дочерью занимали весь второй этаж.

Зореслава славилась красотой и легким нравом. Длинные ресницы скромно прикрывали искрящиеся смехом глаза. Светлые волосы отливали золотом на солнце, а весной на носу и румяных щечках высыпали игривые веснушки.

Они были знакомы с детства. Оборванцу Стефану не разрешалось подходить к нарядной девочке, но иногда Зореславе удавалось сбежать от тетки, и тогда они убегали за стену через потайную калитку, спускались вниз в предместье и чувствовали себя по-настоящему свободными. Вернее, это Зореслава наслаждалась свободой, Стефану же больше нравилось представлять себя рыцарем, сопровождающим даму сердца.

Уже тогда Стефан решил, что всегда будет любить и защищать Зореславу, а когда они вырастут, то непременно поженятся. У них будет большой дом и трое розовощеких детишек с веснушками как у Зореславы. Для этого нужны деньги и положение, и он их обязательно добьется. Тогда отец Зореславы уже не сможет отмахнуться от него, как от назойливой мухи, запрещая дочери даже смотреть в его сторону, они смогут говорить на равных.

В знакомых окнах никто не появился, зато из дверей вышла невысокая женская фигура, закутанная в черный плащ. Словно тень она проскользнула вдоль дома и быстро скрылась в соседнем проулке.

Это была Камила, жена мясника. Они с мужем поселились в доме напротив несколько лет назад, заняв правое крыло первого этажа. Муж Камилы, неопрятный расплывшийся детина с огромными волосатыми ручищами неистово ревновал жену, еще сохранившую былую красоту и стройность. Поэтому с соседями они общались мало. Детей у них не было. Ходили слухи, что муж еще и редкостный скупердяй, экономит каждую копейку и периодически бьет жену то ли за транжирство, то ли из ревности.

* * *

Следующий день начинался как обычно. Стефан открыл лавку, проверил все ли на своих местах, отчитал подсобного мальчишку за опоздание, и уже обслужил нескольких посетителей, когда по рыночной площади разлетелась печальная новость. Убили ростовщика Сумятина.

Старика нашли в переулке возле его же дома с перерезанным горлом. Кто-то выманил его в поздний час и зарезал. В этом не было сенсации, в городе нашлось бы не меньше десятка шальных голов, готовых зарезать Сумятина. Он не только ссужал деньги под безумные проценты, но и приторговывал чужими тайнами, шантажируя жертву сам или отдавая ее в руки других.

Потому врагов у него было много, только старик всегда был крайне осторожен, вечерами из дома не выходил, а порой нанимал охрану. А между тем, кто-то все же смог до него добраться. Вот только на груди мертвеца была вырезана пентаграмма в виде трех кругов и в центре крест, а это уже пахло нечистой силой и погаными ритуалами.

После смерти отца Стефан получил в наследство старую халупу и длинный список долгов, в основном Сумятину. Тот, несмотря на репутацию редкостного кровососа, отнесся к мальчику с состраданием, дав беспроцентную отсрочку. Сначала Стефан отрабатывал долг, выполняя мелкие поручения семейства, а как устроился работать в лавке, смог постепенно отдать всю сумму.

Весь день Стефан с горечью вспоминал старика. Бывало, прибежит он к Сумятину с очередным платежом, старик аккуратно деньги пересчитает, и давай парня уму разуму учить: «Самое важное в жизни – достаток и положение. Без денег ты кто? Букашка малая, каждый тебя раздавить и обидеть может. А с деньгами у тебя в руках власть и уважение, ты чужими судьбами играешь, а не они твоей». Стефан вздохнул: «Сколько у Сумятина денег было, а все равно они его от смерти не уберегли».

Так и ходил Стефан до вечера, размышляя об убийстве старика, пока не подоспела еще одна новость: из могилы поднялась ведьма. Посетители лавки наперебой обсуждали случившееся.

– Я своими глазами видел ту могилу за городом, там, где хоронят нехристей. Земля вздыблена, кусками вывернута, рваные полосы, как от когтей, словно что-то, вылезая, хваталось за края. Останки тела вокруг разбросаны, а головы нет, только серп в могиле и остался, – захлебываясь словами делился мастеровой.

– Говорят, когда она из земли вылезала, серп ее удержать пытался, в шею врезался, да голову и отрезал, – вторила ему жена каменщика, – так и пошла с отрезанной головой.