Монастырские

Потом надоело читать.

Да-а, скучновато.

Я вот ещё не написала одну вещь. Всё хотела написать, да некогда.

Я ведь в этом учебном году (в начале) спортом занималась. Сначала ходила в чужую школу на волейбол. У нас там такой тренер был! – люкс. Мне он несколько раз говорил, что я – способная. А потом однажды мы с Веркой засиделись в передевалке, и уже пацаны заниматься идут. А потом мы пошли в зал. Стоим, смотрим, как мальчишки занимаются. Анатолий (тренер) подходит к нам:

– Вам чего?

Мы начали с ним болтать о чём-то, не помню уж. А потом зашёл у нас разговор о спорте.

Я и говорю:

– Анатолий Савельич. Не нравится мне волейбол. Вы не знаете, когда будет спортзал наш доремонтирован?

– Я не знаю. Говорят, к январю. А зачем тебе наш спортзал? Ты на какую секцию хочешь?

– Не знаю. На лёгкую атлетику. Или – может, на гимнастику.

– Так запишись во Дворец пионеров и…

– Нет! Это – нет. Во Дворец пионеров ездить надо. А меня мама не пускает.

Болтали мы. Болтали. А потом я говорю, мол, Анатолий Савельич, «напишите моей маме записку?»

Он сначала возникал что-то там, а потом я его убедила, что без его записки не смогу вообще заниматься любимым спортом.

Его записка – это ВЕЩЬ! Она, как говорится, перевернёт мою судьбу.

Он согласился. Неси, говорит, бумагу.

Пошли мы с Веркой, а где бумагу взять?

Я вижу, уборщица полы моет, а в урне – каких только бумаг нету!

Выбрала я лист белый побольше (правда, мятый немного) и – несу.

Анатолий Савельич сначала не хотел писать на таком мятом листе, но мы с Веркой и тут его уговорили. Он начал строчить.

Мы с Веркой ждали. Наконец – готово!

Я взяла эту записку, поблагодарила (в это время я была – выше, чем на седьмом небе), мы с Веркой пошли в раздевалку и тут же прочли написанное:

«Уважаемая Маргарита Сергеевна!

Я, тренер Вашей дочери, очень Вас прошу разрешить Вашей дочери ездить во Дворец пионеров для посещения секции по лёгкой атлетике. Ваша дочь очень способная для данного вида спорта. Занятия во Дворце пионеров проводятся днём во второй половине. 1/II/1972».

И его подпись.

В тот же день я эту записку не решилась отдавать, а перевела через зелёную копирку весь этот текст на гладкий и нормальный лист бумаги. Не перевела я только слова «во второй половине дня» (а вдруг из-за этих слов мне мама не разрешит ездить во Дворец пионеров?)

На другой день я, наконец, отдала эту записку маме.

Она никакого сопротивления не оказала. И даже, кажется, обрадовалась. Её сломили, наверное, слова «Ваша дочь очень способная по данному виду спорта».

В общем, согласие мамы получено.

Я два раза ездила во Дворец пионеров, всё сделала, что надо, и вот – первое занятие. Радости мне оно не принесло. Бегали мы там без перерыва двадцать минут!!! А потом были ужасные, мучительные упражнения. Например: пятьдесят раз присесть, сто раз прыгать, кто больше и выше в минуту около шведской стенки и так далее. Конечно, это увлекательно, может, но я ведь без подготовки!!! Сердце, когда мы бегали и ползали, выпрыгивало из меня.

Как раз на другой день мне надо было идти к моему участковому врачу. Я пошла с мамой. Врач послушала меня и – о, ужас! – ей не понравилось моё сердечко, и она (все кары на мою бедную голову!!!)… она… запретила мне в этом учебном году вообще заниматься спортом (кроме школьной физкультуры и утренней зарядки).

В общем, меня убили и раздавили!, как клопа.

10 апреля понедельник 1972 года. 6 класс.

Уже прошли весенние каникулы. Скоро – летние.

Такие дела творятся! Я достала книгу «Анжелика»!!! У меня, правда, первая часть только. (Авторы – супруги Анн и Серж Голон). Та самая «Анжелика», по которой поставлен художественный фильм «Анжелика и король» – до 16 лет.

1 мая понедельник 1972 год. 6 класс.

Уже первое мая! Да-а, быстро.

Я здесь долгонько не писала. Но зато мы с Веркой такой (!) дневник вели в общей записной книжке!!! Шик. Жаль только, что «вели» в прошедшем времени. Это всё Верка, видите ли – ей надоело! А мне лично – нет, законный такой дневник, весёлый. Мы с Веркой всё больше друг о друге писали. Наверное, не будем больше.

Я там писала про «Анжелику». Так вот. Прочла я эту книгу. Ну и книженция! Первый раз такую прочла. Интересная до чего! А в конце я даже не выдержала и – э-хе-хе – заревела!!! Первый раз в жизни над книжкой плакала (вернее, над героем книжки – Жоффреем де Пейраком, на суде когда. Теперь можно понять, ЧТО ЭТО ЗА КНИГА!!! Это самая интересная книга (пока) из всех, что я читала. Я как прочла, так как будто повзрослела. Даже расставаться с ней неохота. Сейчас Верка читает эту книгу. Я «Анжелику» в школе на всех переменах и почти на всех уроках читала, не могла оторваться. Ну и, конечно, весь класс знал, ЧТО я читаю. Класс – что! А вот учителя узнали! Валька (бывшая пионервожатая) один раз подходит ко мне: «Катя, а что ты читаешь?» Ну и пошло. Учителя вообще-то ничего, смеялись, удивлялись. Мама через учителей тоже узнала. Я думала, мне будет капут, но – ничего, разрешила. Наверное, потому что сама не читала.

Недавно, 28 апреля, мама, Верка и я ездили на вечер во Дворец пионеров. Вечер этот был для медучилища и какого-то техникума. У нас в доме живёт преподаватель медицинского училища – Лилия Фёдоровна Парусова, и она подарила моей маме три пригласительных билета на этот вечер. Сначала была торжественная часть, на которой в президиуме на сцене сидела Лилия Фёдоровна, ей вручили почётную грамоту. Затем – концерт. А уж затем – самое главное: ТАНЦЫ!!! Мама сказала, что на танцы не пойдёт и будет нас ждать в фойе. Конечно, я и не думала, чтобы меня (соплюшку, как говорит моя мама, но я этого не говорю) кто-нибудь пригласил на танец. Я вначале танцевала с Веркой. А потом! Объявили танго, приглашают девушки. И вдруг ко мне подходит какой-то невысокий (симпотный также) тип:

– Можно вас?

– Да.

И мы танцевали танго. Потом этот «симпотный невысокий тип» отвёл меня на место. А Верка вылупилась на меня! Улыбается!

Следующий танец – шейк. Я ещё не пришла в себя, как вдруг ко мне подходит какая-то прыщавая детина (я до сих пор вспоминаю о ней с содроганием), не красавец, между прочем. В общем, урод. И говорит:

– Вас можно?

– Можно, – не раздумывая, отвечаю я.

Мы пошли танцевать. Потом эта детина, как подобает по правилам этикета, отвела меня на место, но на этом дело не закончилось.

– Девушка, приходите к нам на вечер в техникум, 30 апреля, – уставился он на меня.

– А во сколько? – я в это время была не я. Как будто во мне появилась другая Катя, ну, я, Катя – но не теперешняя, а из своего будущего.

Я, если по правде, то по-моему держала себя ничего.