Четыре года падал снег

Голодев брел, не торопясь, и зачем-то пытался вспомнить, почему именно он женился на Ольге Васильевне. Припоминал, как они познакомились – это был ее первый бал, кажется у Головиных, да, именно у них… Она вошла вместе со своей матушкой и отцом, такая юная, восторженная, робкая, и он сразу же влюбился в ее огромные васильковые глаза и нежные губы… Где же теперь эти глаза и губы, куда подевались восторженность и робость, Сергей не понимал. Их дочь Анна была копией Ольги Васильевны в юности, и Сергею становилось неимоверно грустно при мысли, что она останется этой копией и в дальнейшем.

Подойдя к дому де Ариньяка, Голодев замедлил шаг. Невольно закрались мысли – может и прав был Леопольд, вдруг маркиз вправду жульничает… Корабль было безумно жаль, тем более, недавно оббили кресла новым бархатом, а пульт управления инкрустировали позолотой. Тяжело вздохнув, Сергей остановился у дверей, потоптался немного и отправился дальше, не найдя в себе сил на эту пренеприятнейшую встречу.

Отойдя от особняка де Ариньяка на приличное расстояние, Сергей свернул к Сияющим Фонтанам. Хоть и сияли они в основном от химических добавок, не позволяющих воде замерзать, ему нравилось прогуливаться вокруг, иногда на ум даже приходили какие-то рифмованные строчки, но это еще были не стихи… Да и вообще, в обществе стихов писать и читать никто не осмеливался, потому как придворный поэт Виолант Хрустальницкий неизменно едко высмеивал любые поэтические потуги кого бы то ни было.

Сделав пару кругов вокруг фонтанов и насладившись зрелищем светящейся всеми цветами радуги воды, Голодев остановился, разглядывая сверкающие брызги. Он старался думать о чем-нибудь хорошем, вдохновляющем, но перед глазами упорно маячило разъяренное лицо дражайшей супруги.

– Отчего ж мне так неможется? – скорбно вздохнул Сергей и смахнул с ресниц осточертевшие снежинки.

Глава 3

Голодев долго прогуливался по заснеженным улицам, не обращая внимания на замерзшие ноги. Над головой то и дело проносились сферолеты, в эту пору редко кто ходил пешком, никому не хотелось бродить по колено в надоевшем снегу. Как не старалась армия машин разгребать и увозить сугробы, всё равно толку было мало.

Сергей остановился на пустой площади рядом с императорским дворцом, запрокинул голову и стал смотреть на небо. Сквозь серую пелену облаков проплывали рваные голубоватые лучи Полуденного Солнца, рядом висел золотистый бок Ненужной Луны, она убывала… Над шпилями императорского дворца мелькали зеленоватые всполохи – это означало, что рядом чинно проплывают спутники планеты, при чистом небе они красиво смотрелись.

Голодев закрыл глаза, тряхнул головой, смахивая со шляпы и лица крупные хлопья снега. Он уже не помнил, когда в последний раз видел чистое небо, без низких неповоротливых туч. Снег умудрился всё же попасть за воротник. «Кругом снег… – рассеянно подумал Голодев, – сколько можно… жалкая жизнь…»

Вдруг некто его окликнул:

– Сергей! – неподалеку повис двенадцатиместный сферолет, в приоткрытом окне показался князь Михаил. – Куда вы идете?

– Просто гуляю, – нехотя ответил он.

– Так давайте к нам!

– Ну-у-у… – замялся Голодев.

За спиной Михаила маячил его верный друг Самородов и всё еще плачущий Леопольд.

– Давайте с нами гулять! У нас напитки, закуски, мы едем к актрисам! – продолжил искушать Михаил.

– Черт с вами, едемте, – махнул рукой Сергей.

Сферолет опустился на землю, двери поднялись с тихим гудением, и Голодев забрался в салон. Народа оказалось больше чем посадочных мест, на полу валялись растоптанные окурки, бутылки и рыбьи головы.

– Потеснитесь, господа, потеснитесь! – прикрикнул Михаил. – Найдите место другу дорогому!

Господа потеснились, как могли, и Сергей примостился на край сиденья рядом с Белоголовцевым. Сферолет резко дернулся, как-то криво стал взлетать, и Сергей с ужасом заметил, что пилот тоже пьян. «А, ну и ладно! – зло подумал он. – Расшибемся, может, оно и к лучшему!»

– Поехали за Милетовым! – криком предложил Михаил, и господа согласно загудели.

Голодев промолчал, ему было всё равно. Из большой коробки, болтавшейся на заднем сидении, кто-то извлек бутылку пива, вяленую рыбку неопределенной породы и сунул в руки Голодеву. Виляя из стороны в сторону, сферолет с незажженными бортовыми огнями понесся сквозь непроглядную снежную мглу, но Голодеву и это было безразлично. Он открыл бутылку пива и осушил половину в пару глотков. Лицо Ольги Васильевны померкло, расползаясь чернильным пятном…

Чудом не разбившись по дороге, господа все же добрались до нужного места, и сферолет криво плюхнулся на посадочную площадку рядом с домом Милетова.

– Пойду, осведомлюсь, – сказал Михаил и полез наружу.

Сергей оторвал рыбе голову и бросил в окно, немного подумал и выбросил туда и саму рыбу. Пилот затянул песню…

– Милетов изволит отсутствовать, – сообщил вернувшийся Михаил. – Что ж, обойдемся и без него. Трогай, голубчик!

Продолжая дребезжать козлиным тенорком, пилот рывком поднял аппарат в воздух и, давая легкий крен на правый борт, помчался в неизвестном направлении.

Тем временем барон фон Штофф окончательно пришел в себя и решил по связи пообщаться с маркизом де Ариньяком.

Де Ариньяк изволил обедать, но к экрану подошел. В отличие от остального общества, выглядел он прекрасно, должно быть опять провел время не в ресторации, а в кругу своего благородного семейства.

– День добрый, – откашлялся фон Штофф, по возможности доброжелательно глядя на блестящие, гладко зачесанные волосы и тонкие усики маркиза. Дернула же нечистая Голодева связаться с этим проходимцем. – Я к вам вот по какому делу…

– Корабль всё равно заберу, – мерзко усмехнулся маркиз, сразу уразумев, зачем звонит фон Штофф, – либо пускай сумму выплачивает.

– Может, отсрочку дадите? – без особой надежды спросил Карл. – Или возможность отыграться?

– Кому? Голодеву? – расхохотался маркиз. – Я ж всегда наставлял – играть не умеешь, садиться за стол не надобно. Вот только его сиятельству об этом отчего-то неизвестно.

– А кому-нибудь другому вместо него можно?

Де Ариньяк задумался, мысленно перебирая возможных соперников.

– Что ж, – наконец ответил он, видимо не припомнив никого достойного, – пожалуй, можно, я согласен. Дату назову сам, ищите соперника.

Продолжая ухмыляться препротивнейшим образом, маркиз отключился со связи, а фон Штофф задумался – правильно ли поступил, что поговорил с маркизом, не посоветовавшись с Сергеем? «В конце концов, иного выхода нет, а с соперником что-нибудь придумаем», – успокоил сам себя Карл.

Придя в относительно благоприятное расположение духа, Карл принялся потихоньку собираться, он не любил опаздывать на приемы. Пока лакей помогал облачаться, фон Штофф думал о том, что пора бы случиться каким-то переменам, всё равно каким.

К Чернышевым господа начали пребывать ближе к шести. Не дождавшись главы семейства, Ольга Васильевна с дочерью Анной направилась в общество самостоятельно. Графиня продолжала пребывать в дурном расположении духа, посему сферолет Голодевых пилот вел с максимальными предосторожностями, чтобы суровую хозяйку не растрясло на воздушных ямах.

Опустив аппарат на свободную площадку, пилот выскочил, распахнул двери, помогая спуститься графине с дочерью.

– Ждать здесь! – процедила Ольга Васильевна. Приподняв полы меховой накидки, она устремилась к парадному входу в особняк.

Салон у Чернышевых блистал великолепием. «Я бы приемы каждый день устраивала, будь у нас такой салон!» – с раздражением подумала Ольга Васильевна, мило улыбаясь расфранченным кавалерам и прекрасным дамам. Пока собралось человек пятнадцать и все гадали, прибудет ли Хрустальницкий. Ольга Васильевна расположилась в кресле рядом с хозяйкой дома и занялась всегдашним обсуждением последних сплетен.

– Вы слыхали, – произнесла с придыханием волоокая графиня Чернышева, дама весьма приятная, но не блещущая умом, – говорят, на приеме у Его Величества Хрустальницкий имел головокружительный успех! Будто он написал Государю оду, и она так пришлась ему по душе, что велели вышить все строки золотом на гобелене!

– А я слышала, будто с какой-то планеты поэт привез с собою женщину красоты невиданной, – подхватила княгиня Устоева, – вроде как невесту…

– О, у этих творцов все девицы «вроде как невесты»! – фыркнула графиня Голодева.

Обмахиваясь веером, Ольга Васильна обвела цепким взглядом залу. Вдруг лицо ее застыло, в глазах зажегся опасный огонь. В салон входила шумная компания пьяных господ, и среди них виднелся светлый образ дражайшего супруга. Образ был веселым и в руках держал рыбца. Стоявший у окна барон фон Штофф закрыл глаза и мысленно пожелал Сергею долгих лет жизни… Однако ничего непоправимого не произошло, графиня Голодева в обществе была неизменно светской дамой, ярость свою сдерживать умела, правда до той поры, когда можно будет выплеснуть ее во всей полноте. Посему Ольга Васильевна ограничилась лишь тем, что слегка раздула ноздри и с тихим шипением выпустила воздух, глядя на жизнерадостных господ. Они рассаживались и включались во всеобщее обсуждение важнейшего вопроса: явится ли Хрустальницкий?

Сергей подошел к дрожащей супруге, поцеловал ей руку и хотел что-то сказать, но натолкнулся на взгляд ее гневно горящих глаз. Он отшатнулся, что-то неразборчиво пробормотал и поскорее вернулся к компании.

– Ах, господа, господа, – князь Михаил развалился в кресле, вытягивая ноги, – погода нынче сущая дрянь!

– А я слыхал, будто юный цесаревич давеча уши себе отморозил, и император решил кораблями да взрывами тучи разогнать, – сказал Самородов. – Может, и весна начнется.

– От взрывов весны не будет, – возразил Белоголовцев, – она начнется, когда ей время придет.