Из детства

Из детства
Галина Юрьевна Юхманкова (Лапина)

Воспоминания о детстве. Утренники в детском саду, советская школа, каникулы в деревне.

Из раннего детства

У меня мама – военный. Ну, не совсем настоящий военный. А как будто, понарошку. Она в военной части работает. Там только моряки и офицеры – настоящие военные. В форме. А женщины все – они на электронно-вычислительных машинах работают. И формы у них нет военной. Жалко. Мне форма военная очень-очень нравится. Синие кители, пуговицы блестящие. Кокарды золотые на фуражках. Кортики в таких специальных красивых сумочках. Кортики – это ножики большие. Рукоятки у них широкие, с позолотой. Да, жалко, что женщинам там форму не дают. И кортики не дают тоже….

Там вообще все смешно очень : моряки есть в этой в военной части, а моря-то и нет. Ага, нету моря совсем! Это же почти Москва. Тут никаких морей не бывает. Речки только разные. И у мамы в военной части – речка маленькая. Но все моряки думают почему-то, что это море. Такие забавные! Они, наверное, и моря-то настоящего никогда не видели. Как же можно море с речкой спутать! А они там все путают….И Праздник Нептуна там всегда устраивают. Глупые такие! Снимают тельняшки, раскрашивают себя красками, короны надевают и в речку прыгают….Как дети прямо маленькие! Я вот даже в школу еще не хожу, а чтобы вот так – ну ни за что бы не вымазалась бы краской! Стыдно ведь… Все сидят зрители, на этих раскрашенных моряков смотрят и удивляются. Ну, женщины-то многие, конечно, даже радуются почему-то. Почему, интересно, они радуются?

Я люблю, когда мама с работы пешком идет. Через Пучковский лес. Она тогда земляники много приносит. Прямо на веточках. Там в лесу очень много земляники. И крупная такая вся! И мама радостная. А меня уже бабушка из детского садика забрала. И я маму дома жду. И землянику тоже.

Меня мама только отводит в садик. А забирают бабушка и тётки мои. Тетя Валя и тётя Рая. Потому что мама на работе, а потом едет в Москву учиться. Ей в институте интересней учиться, чем со мной возиться. А тётки все дома. И им со мной интересней. Они у меня все хорошие. Только вот тётя Валя иногда колготы мне узлом связывает.

Мы раньше вообще с бабушкой и дедушкой жили. На поселке. Там хорошо. Мышей нет. Вот в деревне есть мыши. Спишь когда в терраске, слышно, как они над ухом бегают. За стенкой. Страшно. Не люблю в деревне в терраске спать. А на поселке люблю. Дом у дедушки большой, финский. Красивый очень. И яблони в саду растут. А бабушка у меня добрая, ягоды из клубничного компота разрешает кушать. Собака там есть – Тобик. Он на лисичку толстую похож. Рыжий весь, а лапки коротенькие. Хороший. За просто так не брешет. Так дедушка мой говорит. Не лает громко, то есть. Еще там тарантас у меня деревянный. Меня дедушка по саду катает. Там маленькие колёса к деревяшке привинчены. И такие гнутые перекладинки. Это ходунки мои были раньше. Когда я ходить еще не умела.

Только однажды я в тарантасе сильно застряла. Когда уже подросла немножко. Ох, я и испугалась! Ни руки, ни ноги вытащить наружу не могла. Я тогда громко очень кричала. От страха. Даже соседи заволновались, что это с ребенком случилось. А всего-то я просто выросла! И потом мы в квартиру переехали, в городок, на Пионерскую. Мама работала, и ей квартиру от института дали. За то, что она там работает.

Квартира удобная, на первом этаже. Не надо по лестнице подниматься, как другим. В кухне там подвал большой. До нас в этой квартире фотограф какой-то жил. И он фотографии в подвале проявлял. Ну, делал фотографии. Из фотоаппарата на бумагу. Это интересно очень и здорово! Мой папа тоже фотографии делает. Такие лоточки у него красивые есть, прозрачные. Оранжевый и красный. Там вода налита. И пинцетики металлические, блестящие. И баночки круглые разные, где опасные химикаты. Проявитель и закрепитель называются. И мне трогать нельзя. И еще там большой такой фотоувеличитель стоит. Кувшин длинный. Как в магазине «Соки-воды», где сок продается. Только немножко другой. Из железа и серебристый весь.

Свет в ванной нельзя включать, когда мы с папой фотографии делаем. Иначе вся пленка засветится. И не получится ничего. Я люблю смотреть, как папа пустые листочки в воду кладет, и на них вдруг картинки появляются. Вот Тобик, вот я с бабушкой, вот мама. Потом эти картинки надо на большой прозрачный лист из плексигласа наклеивать. И скалкой специальной резиновой по ним катать. Чтобы вода ушла. И фотографии быстрее бы высыхали. А потом их собрать все надо, и под тяжелый пресс положить. Чтобы выпрямить. Фотографии же, когда высыхают, сгибаются очень сильно. Мне интересно фотографии делать. Жалко, что спать пора идти. Завтра в садик.

У нашей группы веранда прямо на дорогу выходит, на улицу Юбилейная. Наш садик новый, красивый такой весь. Здесь у всех детей мамы и папы в институте работают, где моя мама. Сначала, конечно, я в ясли старые ходила. Одноэтажные совсем. И яблони вокруг насажены. И запах молочной каши всегда стоит. Только вот эти ясли я не помню. Я маленькая была. Всего один годик. Мама говорит, что я ревела всегда и капризничала. И почему? У нас же и воспитатели там были хорошие, Таисия Александровна и Анна Ивановна. И нянечки все были добрые. Нина Ивановна, например….Они потом с нами и в старый садик перешли, который прямо рядом с яслями был….Но, конечно, новый наш садик, на Юбилейной, намного лучше!

Хотя однажды зимой у меня здесь санки мои украли. Санки новые совсем были. Со спинкой. А оставили нам старые какие-то, без спинки. Жалко очень. Ну, зимой вообще как-то не весело. Холодно потому что. И валенки иногда в сугробах остаются. Когда на горках снежных играешь. Дворники потому что эти горки около подъезда всегда наваливают. И интересно очень по ним высоко забираться. А валенки на вырост, и застревают всегда в снегу глубоко. И тогда босиком домой идти приходится. Мама потом ругает сильно. А папа валенки идет искать. Но зимой мне нравится на посёлок к бабушке и дедушке ездить. По выходным. На санках. Дедушка всегда горку в саду заливает. И я в большом белом тазу скатываюсь далеко-далеко, аж до Тобиковой будки. Тобик меня обнюхивает и хвостом виляет. Обратно домой папа мешок картошки везет и банки с огурцами солёными и капустой. На моих санках. А я тоже хочу на санках ехать. Ведь в горку же. И идти в валенках и шубе очень неудобно. Взрослым-то хорошо. Они вон, оденутся себе, как хотят. Пальто какое-нибудь, сапоги…И идут в горочку легко. А тут тебе и валенки с галошами, и три кофты, и шуба еще эта каракулевая на вырост в ногах путается. Платок из-под толстой шапки на глаза лезет. Никакого удобства! Мой папа добрый. Он меня на санки всегда сажает, если я очень долго ною. На санках здорово. Мешок с картошкой неудобный, конечно. Но зато я банки все придерживаю. Чтобы не упали вдруг с санок. А мама моя – вот барыня какая – ничего не везет. Просто так себе идет, гуляет. Даже папе не поможет никогда.

Мы однажды зимой по речке замерзшей гуляли. Когда из деревни в городок наш пешком возвращались. Мы по речке прямо шли. Там подо льдом водоросли было видно. И воду. Красиво очень. Только мама начала каблуками своими по льду стучать. И лед гудеть страшно очень начал. И трещать даже. Я сразу на берег убежала. Не пойду больше по речке гулять.

Но больше всего я весну люблю. Потому что лужа большая напротив дома появляется, и там камешки разноцветные всегда. И я куртку легкую надеваю, оранжевую, и камешки в карманы собираю. Очень люблю камешки собирать. И одеваться тепло уже не надо. И лето тоже люблю, конечно. Тогда меня раньше из садика забирают. Мы как раз после сна выходим на участок наш гулять – а уже и «Запорожец» дяди Ванин стоит, и папа идет за мной на веранду. Мне так радостно! Никого на машине из садика не забирают. Все рядом ведь живут. А меня – забирают. Я, конечно, тоже рядом живу. Но мы по важным делам едем. Мы едем в Пучково, маму с работы встречать. Из военной части. Она обычно на специальном служебном автобусе едет. Но этот автобус только до микрорайона идет. А мы на Солнечной теперь живем. В квартире новой. Далеко. И я люблю в лесу пучковском орехи собирать. И грибы с ягодами. А дядя Ваня как раз из деревни едет. Он там отдыхает всегда. А потом за мной в садик с папой заезжает.

Мы обычно около дороги в сторону съезжаем. Когда маму ждем. Чтобы пылью не дышать. А дышать полезным лесным кислородом. И на природу любоваться. На сосенки молодые, березки, орешник. В августе всегда орехов здесь много. Мы с папой большие сумки набираем. Пока мамин автобус не подъехал. Только в лесу надо аккуратным всегда быть. Здесь много вредных насекомых летает. И живут они стаями в разных кочках и валежниках. Вот, например, когда-то давно этот лес убирали, и ветки сухие навалили очень аккуратно, в большую кучу. И мы через эту кучу с папой полезли. А там – гнездо шершней. Это такие осы страшные. Мы же, конечно, с папой и не знали. Мы просто за орехами полезли. Хорошо, что мой папа очень быстрый. Он меня схватил под мышку, и бегом к нашей машине. Я даже и рассмотреть шершней не успела. Только слышала, как они гудели. Страшно….Не люблю насекомых. Зачем они все в лесу селятся? Специально, что ли?

А вот лес я люблю. Особенно если там веток нет, которые всегда по носу попадают. И старых деревьев нет поваленных. Вот у мамы в военной части хороший лес. Чистый. И белых грибов там – просто море. За час можно три ведра больших набрать. Это даже если старые грибы не собирать. А только молодые, крепкие. Мама молодец, что здесь теперь работает. Она как квартиру новую получила, так сразу сюда и пришла работать. Что ей там, в институте этом? А здесь – офицеры все в красивой форме….Я бы тоже перешла бы!

А бабушка моя в институте осталась работать. И дедушка тоже. Бабушка часто меня к себе на работу забирает. После садика. У неё на работе почти все женщины – бабушки. Только не очень еще старые. И мне всегда разрешают на машинке печатной печатать. Там клавиши круглые, и буквы почти стерты. Но стучит она здорово. Люблю очень эту машинку. Когда вырасту, обязательно буду на такой же работать.

Дедушка у меня в другом здании работает. Не знаю, в каком. Но тоже в институте. Он у меня вообще очень часто в экспедиции на корабле уплывает. За границу. На китобое. Это корабль такой. Рыбаки на этом корабле китов огромных в море ловят. А еще здесь приборы научные разные стоят. И дедушка за приборами этими следит. Они потому что должны в воздухе волны какие-то ловить. А какие в воздухе волны-то? Волны же на воде только бывают….

Мой дедушка очень хозяйственный. Он много разных красивых вещей привозит из экспедиций. Ковры, скатерти там разные. Пушистые, бархатные. С пастухами и пастушками. И цветов на них много. Очень красивые! Я люблю их руками гладить. Еще кораллы под телевизором в тумбочке стоят. Тоже из моря. Белые, колючие очень. И клык моржовый с картинкой. Пингвин нарисован. Это так рыбаки делают, когда у них время есть свободное. Рисуют картинки на клыках моржовых. А мне моржей жалко. И китов тоже жалко очень.

А еще я пилить на посёлке люблю. Ножовкой настоящей. И гвозди забивать. Только мне не дают. Меня бабушка учит вышивать и вязать. Это я тоже люблю. Бабушка очень красиво вышивает. Гладью. Салфеточки у неё, а на них фиалки вышиты. Прямо как настоящие. Я пока только крестиком вышиваю. Не очень красиво.

А еще у дедушки кроликов много. И свинка Машка. Она большая. И глупая очень. Всегда в грязи зачем-то роется. Пятачок вечно черный. И уши у неё смешно болтаются, когда она по саду бегает. Она очень к Тобику любит приставать. Тобик старенький уже, спит всегда. Около будки своей, в саду. Там тенёчек такой, и травой свежей всегда пахнет. А Машка вокруг него ходит и пятачком своим его толкает. А Тобику уже и волноваться даже неинтересно. Он и не просыпается.

Кролики у дедушки в сарае живут. Там много клеток с сеном. И поилки в клетках на дверцы прикручены. Кролики серые и черные. Мне черные очень нравятся. Они пушистые, но всех боятся. Дедушка маленьких крольчат за уши берет и мне на руки сажает. Их только за уши можно брать. Иначе оцарапают сильно. У них когти острые – ого-го! А одной мне нельзя в сарай заходить. Там яма глубокая есть, деревяшками накрыта. Это погреб был. Давно еще, при старых хозяевах, когда дедушка с бабушкой молодые были. Они старый дом тогда купили, и новый на его месте построили. У меня вообще все бабушки с дедушками молодцы. У всех дома построены. И хозяйство есть.

Я тоже очень хозяйственная. В садике всегда много интересного нахожу на участке. Когда мы гуляем. Камешки красивые, бусинки разные. А еще у мальчишек вымениваю разные вещи полезные. Вот у нас один мальчик, например, принес в садик кольцо мамино золотое. С рубином. Он его другой девочке принес, но я мандаринку этому мальчику отдала, и он колечко мне подарил. Только воспитательница у меня его отобрала потом. Потому что мальчик без спроса колечко у мамы взял. Очень обидно. Зато я его носила почти весь день. Ни у кого такого не было, а у меня – было.

Мне многие мальчики камешки драгоценные из дома приносят. Я их прошу, они и приносят. Однажды я такой камешек в нос случайно себе засунула. Во время «тихого часа». Я, конечно, не специально, а только хотела посмотреть, поместится ли камешек в носу. Он и провалился глубоко. Воспитательницы испугались, потому что у меня кровь из носа пошла. Когда я камешек этот пыталась обратно выковырять.

А еще я люблю, когда на обед компот с ягодами. Мы тогда косточки собираем, и в туалете их раскалываем. Сандаликами своими. Потому что у сандаликов каблуки почти из камня сделаны. Очень хорошо косточки разбивают. И мы потом серединки у косточек кушаем. Очень вкусно. А еще гренки мне белые нравятся. Когда они не в супе еще, а сухие. Меня однажды позже всех из группы забрали, и я очень плакала. Потому что на улице темно уже, и никого нет в группе. А за мной не идет никто. И нянечка мне тогда гренки дала. Целую тарелку. И я всё одна съела.

А однажды нам сказали в садике, чтобы мы принесли теплые пижамы и шапки с ушами. Чтобы завязывались. Потому что на «тихий час» окна в спальне будут открывать, а на улице – зима. Это называется «закаливание». Ну, я совсем тогда и не замерзла. Только нос замерз сильно.

Мне в садике больше всего физкультурный зал нравится. Там обручи лежат, погремушки большие, мячики разноцветные. И мешочки черные с песком. Маленькие. Мы их бросаем, кто дальше забросит. А еще здесь пианино стоит. Там клавиши очень забавно проваливаются, если играет на них кто-то. Мы под музыку маршируем по залу. Я люблю маршировать. И музыку тоже люблю. У меня в группе друг есть, Серёжа. Он уже в музыкальную школу ходит. И играет нам на пианино «В траве сидел кузнечик». Очень здорово. Сережа вообще молодец. Он меня всегда слушается.

Утренники у нас очень часто бывают. Это когда Новый год или Восьмое марта, и мы для гостей выступаем. Гости все – наши мамы и бабушки. Они в зал приходят и сидят в шапках, смотрят, как мы стихи читаем. Я на Новый год всегда выступаю. Сначала я Снежинкой была. Мама мне платье сшила, и мишурой блестящей украсила. Потом я была Лисичкой. Но здесь костюм готовый мне дали. А потом уже два года я была Снегурочкой. Потому что волосы у меня белые совсем. И стихи я хорошо запоминаю. Мне снова мама костюмы шила. Один был тёмно-синий, бархатный. Шапочка, платье и сапожки. Мама вату накрахмалила, и по краям пришила. Очень красиво получилось. А второй костюм был голубого цвета. Тоже с мишурой по краям. Там у меня сапожки на чешки никак не налезали. А потом мама эти костюмы зачем-то кому-то отдала. Очень жалко! Они же мои были. Она же мне их шила…Мама у меня молодец. Она еще мне юбку Матрешки сделала. Красную, в белый горошек. Для «Танца Неваляшек». Это где «мы – милашки, куклы-неваляшки, яркие рубашки». Но тоже потом её отдала….Такая она нехозяйственная!

Зато когда всех на прививки в медкабинет отправляли, мама не разрешила мне прививки делать. Потому что у меня аллергия очень сильная всегда. И мне нельзя прививки делать. Мы даже к врачам специальным ездили. В Москву. И врачи нам сказали переехать жить в Крым. Там у меня все будет хорошо, и аллергия пройдет. Но мама не хочет переезжать. Потому что у нас здесь же дом, деревня, тётки все, дядя Ваня наш на колясочке… Как же мы переедем?

И кот у нас дома живет, Кузя. Он очень старый, и глаза у него одного нет. Он драться очень любит с другими котами. И ему глаз выцарапали. Там у него теперь дыра такая страшная!

А на поселке котов нет. Были когда-то давно коты, а теперь нету. Потому что у дедушки – астма. Это у него после войны. Он разведчиком был, и много нервничал. От этого всегда астма бывает. И пальцев двух на руке у дедушки нет. Оторвало один раз, когда они через линию фронта переходили. И тогда дедушку домой сразу отправили. Потому что без пальцев в разведчики не берут уже. А бабушка тоже на фронте была. Только не далеко, а тут, под Москвой. Она из зениток по самолетам немецким стреляла. У нас фотографии есть. Дедушка в форме, красивый такой. Как артист иностранный. Высокий, и нос у него очень прямой. И глаза голубые. И бабушка в форме – тоже красивая очень. У неё глаза – черные-черные, как будто там ночь. И волосы тоже черные, кудрявые. А лицо белое. И поэтому папа мой красивый родился. И я красивая тоже. А вот у мамы моей нос очень большой. Почему-то у тёток всех носы нормальные. А у мамы вот – большой…

К дедушке часто брат его в гости приезжает, тоже дедушка. Он поп. В церкви работает. И у него одна жена старая, а другие все молодые. Послушницы называются. И он с каждой по очереди в гости к моему дедушке приезжает. А мама моя с ним всегда много разговаривает. И хочет как-то покреститься. Не знаю, что это. Наверное, тоже хочет, чтобы у неё много мужей было. А как же тогда папа мой? Я не хочу, чтобы мама крестилась. Ну это все! Ведь этот дедушка Боря, который поп, он даже и не воевал совсем! Представляете? Все люди воевали с немцами, а он – нет! Он на священника тогда учился! Трус какой.

А вот мой дедушка – не трус. Он в детстве из дома сбежал. От родителей своих, из Вязьмы. И поехал на Балтийское море в училище мореходное. Чтобы моряком стать. И служил на каком-то корабле. «Азимут», кажется, называется. Только этот корабль утонул потом. Дедушка, конечно, живой остался. Но испугался очень. И в разведчики ушел.

Дедушка на гитаре играет здорово. Хотя у него и пальцев двух на левой руке не хватает. Клешня только страшная. И он этой клешней струны ловко очень зажимает, а правой рукой музыку играет. Цыганскую. Ой, я так эту музыку люблю! А дедушка иногда даже плачет, когда романсы поёт…Почему, интересно, он плачет? Наверное, домой к себе в Вязьму хочет. Я бы тоже в эту Вязьму хотела. Там у дедушкиного папы – Семёна – глубокий пруд был с карасями. Прямо рядом с домом. И дом был красивый, двухэтажный, каменный. И лошадей много. Только я лошадей не люблю. Я их боюсь очень. Они большие потому что. А вот пруды я люблю.

И речку нашу тоже люблю. Иногда я бабушку уговариваю на пляж со мной сходить. Бабушка не хочет, конечно. Идти туда далеко. А вот папа ходит. Он очень у меня загорать любит. И я тоже загорать люблю. Только мне скучно загорать. Мне купаться интересно. У нас два пляжа есть. Один перед речкой, там, где дачи стоят и пионерский лагерь «Высота». Там здорово. И идти удобно – по тенёчку. А второй пляж – почти что у самой нашей деревни, в Ботаково. Это через речку надо идти. Мы по мосту подвесному идем. Мост старинный, красивый. Только качается очень. Я не люблю, если мост качается. Боюсь немножко. А на высокой горке над пляжем – кладбище старое. Там мои прабабушка и прадедушка похоронены. Бабушкины родители. Прямо на самом краю. Под березами большими. Их прямо с пляжа даже видно.

В Ботаково моя бабушка родилась. В доме на самом углу. Вообще, там много всякой родни у меня. Только я не знаю никого. Только бабушку Нину знаю, и тётю Зину. А еще раньше у бабушкиного папы там кузница была большая. И лошади тоже. Почему-то тогда у всех лошади были…А сейчас нет ни у кого…И кузниц тоже нет. И домов нет больших каменных. И почему так?

Я бы хотела, чтобы у меня дом был такой. Каменный, двухэтажный. И чайная на первом этаже. Это где люди приезжают, и чай могут попить. У бабушки моей бабушки такая чайная была. В Былово. Только не в самом Былово. А в деревне рядом. Не помню названия. Поляны, кажется. И еще там у них постоялый двор был. Например, едут какие-нибудь люди по своим делам. Издалека. Устают очень. Им кушать хочется и спать. И они на постоялый двор заезжают, чай пьют, и спать ложатся. Очень это удобно.

А сейчас вот нет постоялых дворов. Жалко. Когда мы с мамой в гости едем к тёте Тане в Болшево, то я тоже очень устаю. И мне бы хотелось бы тоже чаю с пирожными где-нибудь попить. А негде. Только кафе иногда попадаются. Но они всегда почему-то на обед закрыты. Или на учёт какой-то….Очень неудобно. Вот раньше удобно было. До революции еще.

Мы когда в нашем городке эту революцию празднуем, всегда на парад идём. Мне нравится на парад ходить. Весело очень. Народу много. Все с цветами идут, флажками размахивают. Цветы-то, конечно, не настоящие. Из бумаги разноцветной сделаны, и на палку проволокой примотаны. Но все равно красиво. Только вот если парад долго идет, то я мёрзну очень. Ведь зима уже почти, и снег. Я на парадах этих на машине люблю ехать. Там машины грузовые специально досками обвешивают. С картинками разными. И на эти машины люди забираются. Только туда не всех пускают. А только сотрудников. Кто в институте работает. Меня мой папа иногда на такую машину сажает. А сам рядом идет. Мало ли я упасть могу.

К нам в квартиру на этот праздник революции вся родня собирается, и на полу потом ночует, на матрасе, который мама с кровати снимает. Потому что места нет. А мне совсем не нравится. Не люблю, когда людей в квартире много, и мне на полу спать не разрешают. И дети ихние все наши игрушки всегда ломают. И разбрасывают везде. А потом собирать не хотят. Всегда мне собирать игрушки в мешок приходится. Тётки все наши после еды обязательно песни петь начинают. Народные. Как гуси на речке кричат. И мама моя с ними. А мне убежать хочется куда-нибудь. И двери закрыть. Не люблю я русские народные песни. Некрасивые они, крикливые очень. Я органную музыку только очень люблю. Это инструмент такой красивый – орган называется. И музыка там прекрасная, я ничего лучше в жизни и не слышала. А еще я Челентано люблю, и Бониэм. Это певцы такие. У папы на магнитофоне большом они записаны. Папа тоже эту музыку любит. А мама – нет. Она громко петь любит. И тётки все тоже. А мне и спрятаться негде. На кухню меня не пускают. Потому что там мужчины все стоят курят. И дверь закрыта. Только запах все равно в комнаты идет. Мне не нравится.

И дядя Ваня наш тоже курит. Он и не в праздники даже курит. А когда к нему в гости соседский наш дядя Миша приходит. Из соседней квартиры. Он страшный, большой весь такой. А на руках картинки нарисованы. Он в каком-то штрафбате воевал в войну. И там ему эти картинки нарисовали. Только я его не боюсь совсем. Потому что он добрый очень. Хотя и говорит очень страшно. Рычит как будто…

Этот дядя Миша соседский большой молодец. Он себе балкон остеклил, когда мы все только в наш новый дом на Солнечной заселились. Ну, окошко такое стеклянное на балконе сделал. И нам тоже балкон остеклил. Потому что папа мой не умеет балконы стеклить. А дядя Миша умеет. Только вот пахнет от него всегда плохо. Потому что он пьет много. Так мама моя говорит.

У дяди Миши жена есть, тётя Тоня. Тоже хорошая. Она меня крючком вязать научила, и спицы большие подарила. Длинные. С красивыми наконечниками большими. А детей у них нет почему-то…

И у тёти Вали нашей детей нет. Муж есть, а детей почему-то нет. Зато машина у них есть, «Москвич» называется. Тёмно-синий. Блестящий. Они на нём в Крым уезжают. На всё лето. Потому что дядя Володя – фотограф. Он очень красиво фотографии делает. У меня тоже много фотографий моих цветных. Это он фотографировал. А еще серёжек много у тёти Вали красивых, золотых. С камнями разными.

Мы однажды тоже в Крым поехали. К тёте Вале, в Николаевку. Я с мамой, и тётя Таня с Женей и Пашей. Это мои двоюродные брат с сестрой. Мы на самолете летели. Ночью. Только мне аэропорты совсем не понравились. Там даже стульев нет. И сидеть негде было. А в машине потом меня укачало сильно….И где мы жили – тоже не понравилось. Там комнатка малюсенькая, пол весь кривой. Окошко на сарай какой-то выходит. И всегда пахло, как у нас в деревне в туалете. А Жене, когда она там заболела, цепочку золотую с подковкой подарили. На пляже тётя Валя нашла. А я ничего не нашла там. Только крестик какой-то старый под лавочкой. Ничего хорошего. Лучше бы это я тогда заболела.

Мне только море понравилось. И то, когда шторма не было. И медуз не было кусачих. Эти медузы такие хитрые! Они маленькие, прозрачные, и не видно их в воде. А как вот подплывёт и ужалит – так ого-го! Зато я много стёклышек цветных в песке насобирала. От бутылок разных. Только эти стеклышки уже совсем не острые были. Потому что их водой морской обточило. И они как галька стали. Как камешки обычные. Только прозрачные и разных цветов. И дельфинов мы там видели. Вечером. Они вдоль берега в воде прыгали.

Мои бабушка с дедушкой тоже иногда на море ездили раньше. В санатории. Им полезно. А сейчас вот всё дома сидят. И хорошо. Я у них могу, когда захочу, оставаться. Даже с ночёвкой. И мои любимые ботинки здесь есть. Старые очень, даже малы мне уже. Титимбы называются. Это я так их называла, когда маленькая совсем была. И «ботинки» не умела еще говорить. Поэтому и титимбы. Мне их какая-то девочка отдала, когда они ей тоже малы стали. И я в них по дому хожу. На поселке. Потому что пол холодный. А мама говорит, что их выбросить уже пора. А я не отдаю. Мои потому что. И жалко.

Мне дедушка книжки всегда читает детские. Про трех дураков, которые на облаках прыгали. Или про Крепышку, Перинку и Сладушку. Это одна бабушка хитрая таких себе дочек придумала. Когда её волк в лесу хотел съесть. А она его перехитрила. Сказала, что пусть он придет лучше, и съест трех дочек. Которых у неё на самом-то деле и не было. А волк поверил, и отпустил старушку домой. А сам вечером пришел, и стал просить есть. А старушка сказала, что она заперла двери крепко-накрепко, взбила себе перинку пуховую, и уснула сладко. Это и были как будто её дочки. Молодец такая!

Только мне больше всего сказка про принца-ужа нравится. Эстонская сказка. Там картинки очень красивые. Три девушки нарисованы с большими глазами. И наряды у них красивые. А ужик – ну такой разборчивый попался! Он себе в жены самую-самую красивую из них выбрал. И на одежду её улегся. И не отдает. Ну, этой красавице пришлось замуж за него выйти. И очень хорошо. Потому что уж этот на самом деле был принцем. Он просто так прикидывался. Чтобы себе невесту найти.