Литературное Сумасшествие Дома

– Да, я был той ещё мразью, которая считала себя лучше всех. Которая, к примеру, думала что Моргенштерн это дерьмо-музыка, которую слушают только дегенераты, а сейчас я понимаю, что это такой, не знаю, постмодернизм. Разрушающий каноны и правила. Но не в этом суть. Что же меня изменило? Рак лёгких.

– О боже. И ты победил?

Ант закашлялся.

– Эту болезнь просто так не победить. Мне диагностировали это год назад, как раз когда Майя в последний раз вышла на связь. И мне очень крупно повезло.

– Победил?

Ант грустно вздохнул. Его взгляд всё за него говорил.

– Мне дали вместо привычных полутора-двух лет три года. То есть, мне осталось два года. Я не захотел лечиться, принял свою судьбу. Отрастил волосы, стал заниматься благодетельностью. Это изменило меня полностью. Я рад небожителям, что до сих пор жив, и что у меня 730 дней в запасе. Это прекрасно.

Они просидели до самого утра, уже проснулся Бернард, а Джей, напившись, наоборот уснул. Ант предложил оставить его у себя. Он пообещал, что привезёт его к Марте, как тот выспится. На этом и решили: Марта с Бернардом уехали домой к девушке, а Джей остался у Анта.

Ант проснулся достаточно поздно, за полдень. Голова не болела, что радовало. Он повернул голову, чтобы посмотреть как его новый знакомый, но не обнаружил Джея на диване. Ант почувствовал сквозняк и заметил, что дверь на балкон приоткрыта. Он поднялся и увидел страшную картину: на маленьком открытом балконе за поручнями стоял Джей. Одной рукой он держался за поручень. Ант аккуратно вышел на балкон. Джей заметил его.

– Что ты тут делаешь?

– А? – он вздрогнул от неожиданности.

– Тише. Спокойно, чувачок, спокойно! Знаешь, не хотелось бы, чтобы ты выпал из моего балкона. Пошли назад.

– Нет! Я не хочу больше жить в этом мире. – Он отпустил руку. Дальше всё произошло очень быстро. Ант сам не знал, что у него такая реакция. Но он успел схватить Джея за руку. Тот медленно обернулся на него.

– Я не хочу, чтобы ты погибал. Мы знакомы меньше суток, но ты классный. Ты понравился Марте, значит понравишься и мне. Пойдем, чай…

Нога соскользнула и Джей полностью повис на руке. Он схватился протезом за неё. Ант же подключил левую руку.

– …ку попьём. Что скажешь? – но в ответ Джей только часто дышал.

Ант помог залезть обратно в квартиру. Джей лёг на кровать. Ант поставил чайник.

– Тебе зелёный или чёрный?

– Без разницы.

Ант заварил чёрный.

– Кхе-кхе! Что же такого жизнерадостного человека, который обманул Куа-м-па, настолько огорчило, что он захотел покончить со всем?

Джей поднялся. Он молчал около минуты, обдумывая слова. Потом тихо сказал:

– Новый Юпитер.

– Тебе жаль, что произошло?

– Мне жаль, что все те люди, до единого были глупцами. Безумцами. Которые поддерживали бессмысленную войну. Бессмысленные убийства, – он замолчал.

Чайник вскипел. Ант заварил чай и протянул кружку Джею.

– Ты отказываешься в это верить, верно?

– Да. Все, до единого, были маньяками. И считали это нормой. А адекватные люди, которых было крайне мало, либо погибли, либо сбежали прочь, либо сдались, что ещё хуже. Сломались. И я тоже сломлен. Я просто не хочу жить в такой реальности. У меня только два пути: либо бежать, либо игнорировать. Но я ни того, ни этого не хочу.

– Но ведь самоубийство – это тоже побег. Побег из нашего мира.

– Но я прекращу существовать. Прекращу чувствовать. И моим мучениям настанет конец. Знаешь, я бывал на том спутнике. Ну там, где якобы жили преступники. Одна местная пара помогла мне с удалением гадости на руке. Обычная, добрая пара. Не преступники. Не убийцы. Они хотели жить и любить. И их счастье уничтожили. Одного из них убили на наших глазах. Прилетела ракета. Меня сломало не уничтожение Нового Юпитера. По крайней мере не такое. Раньше это был остров адекватности среди общего безумия. Туда бежали те, кто был против насилия. А потом они стали этими монстрами. Новый Юпитер погиб гораздо раньше. И знаешь, что меня пугает сильнее? Я даже не знаю, либо то, что там были те, кто сохранял адекватность, но погиб вместе со всеми, за зря. Или то, что там остались только монстры. Даже то сопротивление, они сдались. И эта реальность, где зло побеждает добро, я не хочу здесь жить.

– Так можно жить в другом месте. Там, где добро всегда восторжествует над злом.

– А где гарантия, что это не повторится снова, в другой точке галактики? Там, куда ты переехал?

– Её нет.

– Нет? И как же жить с этими ужасными мыслями?

– Просто жить. Ты можешь умереть, да, ты прекратишь чувствовать боль. Но что же Марта. Разве ей станет легче? Если человек, который вместе с ней прошёл через всякое дерьмо, который всегда находил выход, вдруг сдадится, станет ли ей легче? Нет.

Джей молчал.

– Не хочешь жить для себя, живи для тех, кому ты дорог. Для тех, кто дорог тебе. Мне было тяжело, единственная близкая подруга пропала, исчезла из моей жизни. Но я продолжил жить.

– Как?

– Музыка. Фотография. Творчество. Оно придает мне смысл жить. И цель. У меня есть цель, написать такую-то музыку, сделать фото такой-то птицы и опубликовать свой результат. И пока я этого не сделаю, хер тебе Бог, а не моя душа! А у тебя есть друзья. Попробуй тоже, я думаю из тебя получится хороший писатель. Напиши историю, где моралью будет мысль, что убивать друг друга нельзя. А твои друзья тебе помогут. И когда, с их помощью ты сможешь свернуть горы, когда ты станешь лидером мнений, когда за тобой пойдут миллионы, тогда же ты и сможешь остановить кровавый беспредел в мире. А пока твори. И живи. Помни, у нас одна жизнь. Наша главная ценность. И мы не должны сводить с ней счёты из-за каких-то мудаков. Нахуй их, – Джей будто оживился от этого слова. – Да! Всего два слова, которые могут изменить всё: нахуй и похуй! Помни про них. Ну что, едем к Марте?

– Да.

– Но я сначала хотел бы взглянуть на твою машину. А то вдруг с неё уже сняли колёса.

Глава XXXIV

– Вот и «Молния», – Джей снял чехол с машины.

– Ух, какой секс, – он обошёл автомобиль. – Перед от Эльдорадо, зад от Импалы?

– Ну да.

– И она летает со скоростью света?

– Одна световая это очень мало. Максималку не назову, где-то три сотни.

– Три сотни световых?

– Да, и разгон до сотки где-то за четыре секунды.

– Ни херово. – усмехнулся Ант, обколотившись руками на капот. – Ладно, поехали.