Томми

– Серьёзно? Как так ты вообще можешь жить в такой бедности? А муж, он есть вообще?!

– Да, её надо конечно немного почистить от перьев и приготовить. Может, звучит не так вкусно, но что делать, если другого выхода нет? А они все равно голодные!

– А муж? Где он?

– Лениво смотрит телевизор, ковыряясь в расстегнутой ширинке.

– Да уж! Этим ты кормишь своих детей? Абсурд!

– Да, но другого выхода нет. Да и искать его не надо.

– Поспорю! Еще как!

– Все хватит, пришли! Поднимаешь свою задницу по лестнице или здесь будешь?

– Пошли, я помогу тебе донести. Хоть кто-то должен это сделать!

– Правда?! Неожиданно!

Звук вращаемого ключа заставил умолкнуть их… В Томми царила мрачность, душа сухая, не понимающая происходящего до конца, а она этого еще не знала.

– Мой Рени бесполезен, я давно уже хотела от него избавиться, но видишь ли, детки мои привыкли к нему. Приходится мириться с этим и очень часто уходить из дома, лишь бы его не видеть.

Дверь плавно открылась и за порогом виделись заинтересованные крохотные носы.

– Дети! Я пришла!

"Крохотные ножки, тонкие ручки, синее старое платье. Сарет спокойно подошла, не обращая на меня малейшего внимания; за ней постоянно прятался Джим, избегая моего взгляда на себе.

– Так, это все разложить и ты же знаешь куда! А я пойду, погуляю. Скоро буду, и только попробуйте довести папу до приступа, будете у меня в углу стоять!

Дверь захлопнулась.

– Ты всегда такая строгая?

– Вовсе нет… Просто так легче, и проще. Надо бы мне отдохнуть, а то я очень сильно устала. Пойдём?

– Пойдём.

Довольно теплый день, от чего можно было снимать свою кофту и идти без нее. Она так и сделала, прочитав мои мысли.

– Так хорошо, прям, чувствуется запах приближающейся весны. Наконец-то теперь можно будет выйти на улицу в юбке, блузке и босоножках.

– Думаю это ненадолго.

– Может быть. А куда пойдём?

– Сюда! Прошу, дверь замерет в касании моей руки.

– "Майнц"? Тебе нравится немецкое?

– Вовсе нет, просто здесь неплохое место, чтобы хорошо провести время вдвоём. Американо?

«Мы присели за свободный столик около окна, наслаждаясь видом просторной городской улицы.»

– Пожалуй, обычное.

– Официант! Подойдите сюда.

– Слушаю Вас?

– Мне, пожалуйста, одно "Гляссе", одно "Американо" и четыре чизкейка.

– Хорошо. Ожидайте заказ!

– Ты что совсем что ли? У меня нет денег!

– Я угощаю!

– Так нельзя, мы ведь вообще не знакомы. Это неправильно!

– Серьёзно?!

– Да!

– Зачем ты кричишь?

– Потому что я не хочу ничего, кроме обычного кофе! И то, сам себе взял бы! Не надо за меня решать!

– Не ори!

– Заткнись! Не тебе решать как мне с тобой говорить!

– Ах ты! Это даже хорошо, что любимый твой лежит овощем возле гребаной миски со жратвой! Ты знала, что людям на первой встречи доверять нельзя? Нет! А ты знала, что я уже мог спокойно трахнуть тебя! Тебе было бы очень больно и довольно приятно. Ты забыла бы про своего мужа, и так это продолжалось бы до бесконечности!

– Хам!

– Вот Ваш заказ!

– Спасибо.

– Ты что делаешь?

Томми взял кружку кофе, попробовал. Вроде не особо горячее, затаил лицемерный взгляд. Он заломил ей руки и вылил напиток в светлый бюстгальтер. Тёмное пятно охватил белую блузку и потекло вниз обжигающей струей.

– Ты! Ты!

По нему было видно, он взбешен; резкое движение руки, и чашка с дребезгом разлетелась на полу, поранив пальцы осколками. Её охватил жар, стало холодно, тёплый пот оросил лицо, а Томми, захлопнув дверь, молча ушел.