Кровавый апельсин

– У нас есть еще несколько вопросов, – говорю я чисто для проформы, не сомневаясь, что нас выставят.

– А мне все равно! Зададите их в следующий раз. На сегодня хватит.

Я убираю блокнот в сумку и встаю. Патрик делает то же самое.

– В скором времени мы приедем снова – на следующей неделе. Для защиты Мадлен нам очень важно иметь полное представление о случившемся и о том, что тем событиям предшествовало.

– Хорошо. Очень хорошо, но не сегодня. На сегодня хватит. Теперь мне несколько часов ее успокаивать, а времени нет. – Фрэнсин кладет руку сестре на плечо и легонько встряхивает: – Тс, Мадлен! Скоро дети вернутся.

Мы с Патриком уходим, уже у ворот вызываем такси, в молчании добираемся до вокзала и едва успеваем на лондонский поезд.

Глава 5

– Я, пожалуй, выпью. Ты будешь? Джин?

Я киваю, Патрик уходит искать вагон-ресторан. Чувствую себя опустошенной, в ушах звенят всхлипы Мадлен. Мы провели с ней только полтора часа, а кажется, что куда больше.

Тилли уже отучилась и сейчас бежит к Карлу, который болтает с другими родителями. Может, они отправятся в кафе выпить горячего шоколада. Или, может, кто-то из подружек пригласит Тилли к себе поиграть, тогда Карл будет пить чай на кухне с подружкиной мамой, а девчонки – играть в переодевания. Я чувствую запах шелковистых Матильдиных волос и тепло ее макушки, а в следующий миг сердце екает от испуга: Матильда исчезает, возвращается Патрик с джином. Я делаю большой глоток, алкоголем изгоняя страх. День получился тяжелый, только и всего.

Патрик подается вперед, кладет руку мне между ног и шепчет на ухо:

– Туалет тут рядом. В вагоне больше никого нет.

Знаю, что нужно возразить, напомнить, что мы с ним расстались. Я молча смотрю на него, чувствуя, что ладонь прожигает насквозь. Я вливаю в себя остаток джина и иду за ним, в последний момент схватив сумочку.

Патрик запирает дверь туалета и поворачивается ко мне. Затаив дыхание, я жду, что он сейчас поцелует, притянет меня к себе, нежно коснется моей щеки, как уже касался сегодня. Из-за эмоций Мадлен нервы на пределе, но это гарантированный способ успокоиться. Какое-то мгновение мы смотрим друг на друга – глаза в глаза. Потом его ладонь проскальзывает за тугой пояс моей юбки прямо в трусики, и напряжение отпускает.

Я вздыхаю, а Патрик осторожно ставит меня на колени и расстегивает ширинку. Ничего похожего на «ты – мне, я – тебе». Стараясь не залезть в лужицу мочи, я подбираюсь к нему и обхватываю его ладонью. Свободной рукой я держусь за раковину, к которой он прислонился. Он притягивает мою голову еще ближе, и я закрываю глаза.

Патрик кончает, я споласкиваю рот и сплевываю в раковину. Я устала и в зеркале вижу, что в уголках глаз тушь размазалась, а помады и след простыл. Тревоги возвращаются, как только отлетает кайф. Недовольство отражается в лице женщины, которая ждет у туалета с маленьким ребенком. Когда мы проходим на свои места, она тихонько цокает языком. В суете я забываю сумочку. Женщина окликает меня и отдает сумку, вытянув руку, словно ей противно со мной общаться.

Сумку я беру, не поднимая головы, чтобы не видеть лица женщины. Патрик садится на место и сразу утыкается в свой «блэкберри», отдаляясь от меня с каждым нажатием на клавиши. Я смотрю в окно, стараясь не думать о том, что где-то рядом воняет старой мочой. В лужу на полу туалета я точно не влезла. Но вот я нюхаю уголок сумочки, трогаю его пальцем и брезгливо одергиваю руку. Сырой. Колени я защитила, не подумав о сумке «Малберри», которую купила на гонорар с первого большого процесса. Увидев, чем я занята, Патрик морщится, потом возвращается к своим е-мейлам.

Телефон звонит, когда я перекладываю последние вещи из вонючей сумки в сумку на колесиках. На экране название Матильдиной школы, и у меня сердце екает. Прежде чем ответить, я выпрямляю спину, мысленно переключаясь с Патрика к домашним обязанностям. Едва дав мне поздороваться, учительница сообщает, что я опоздала в школу за Матильдой.

– Сегодня ее должен был забрать Карл. Мы так условились. – Я стараюсь говорить спокойно, по-деловому, совсем как учительница на другом конце линии.

– Ваш супруг утверждает обратное. Говорит, Матильду должны были забрать вы.

– Мне он сказал, что последний клиент у него в два. – Я паникую все сильнее.

– Если честно, миссис Бейли, мне все равно, кто кому что сказал. Сейчас пять минут пятого, и Матильду не забрали. До шестнадцати сорока пяти девочка может ждать в продленке, но я должна понять, кто и когда ее заберет.

Я выглядываю в окно. Поезд приближается к Марилебону, но еще нужно добраться от вокзала в Хайгейт.

– А с мужем моим вы связаться не можете?

– У него телефон отключен.

– Я приеду, как только смогу. Просто сейчас я в поезде.

– Ждем вас в шестнадцать сорок пять.

Поставив мне условие, учительница обрывает связь.

Пульс подскакивает, от паники сжимается горло.

Бедная Тилли ждет в школе одна. Я же была уверена… Какая сейчас разница, мне просто нужно успеть в школу. Достав из сумки зеркало, я убеждаюсь, что следов Патрика на лице не осталось.

– В чем дело? – Патрик не сразу, но отрывается от экрана «блэкберри».

– Я думала, Матильду забрали из школы, а ее не забрали. Мне нужно срочно за ней.

– А-а… ничего страшного.

Патрик снова утыкается в свой смартфон. Матильда его явно не интересует. Я уже собираюсь возмутиться, но прикусываю язык – что толку?

Вдруг он снова поднимает голову:

– Так по возвращении мы не сможем как следует поговорить о деле?

– Боюсь, что так. Я должна забрать дочь.

– Неужели больше некому? – раздраженно осведомляется он.

– Боюсь, что некому. Отцу Матильды они дозвониться не могут, поэтому забирать мне.

С тех пор как мы вернулись на свои места, в глазах Патрика впервые читается интерес.

– А ты звонить ему пробовала?

Я качаю головой, набираю номер Карла и… попадаю прямиком на голосовую почту.

– Телефон отключен. В школе сказали то же самое. Звонить бесполезно: при пациенте Карл трубку не возьмет.

Я снова принимаюсь спасать, что можно, из мокрой сумки.

– Нам нужно поговорить о деле. Это важнее, чем играть в няньку. Пусть муж твой этим занимается. Разыщи его! Позвони ему снова.

Я звоню Карлу во второй раз и снова попадаю на голосовую почту.

– Говорила же я тебе! И я не играю в няньку, Патрик, я забочусь о дочери. Мне нужно ее забрать.

Вытащив из сумки «Малберри» все, я сворачиваю ее и запихиваю на багажную полку. Если кому-то понравится, пусть берут на здоровье.

Поезд приближается к вокзалу, я беру пальто и направляюсь к двери, готовясь выйти в Паддингтоне:

– Я тебе позвоню.