Кровавый апельсин

Мы сидим на кухне у Фрэнсин, которая куда опрятнее моей, все баночки и полотенца на ней зеленоватые, как нильская вода. Волосы у Мадлен сегодня кажутся холенее, чем при нашей последней встрече: отросшие корни осветлены, затонированы в оттенок медовой карамели. Я убираю выбившиеся пряди за ухо. Патрик усаживается у самого конца стола, мы оба открываем синие блокноты.

– Слушание о признании вины с рассмотрением обстоятельств дела состоится через месяц, – объявляю я. – При обычных обстоятельствах вы могли бы подать заявление об отрицании вины, но в этом случае…

– Я хочу признать себя виновной, – перебивает меня Мадлен, изменившись в лице, но говорит так тихо, что я едва слышу. – Хочу покончить со всем этим.

– Я поняла вас, Мадлен, но сначала нужно рассмотреть все варианты. – В сравнении с ее шепотом мой голос звучит резко.

– Вариантов лишь два – признаться или отрицать вину. Я выбираю первый. Я его зарезала, и рассматривать тут нечего. – Мадлен повышает голос и стучит кулаком по столу.

– На данном этапе есть и третий вариант – не подавать никакого заявления. Учесть нужно очень многое. Пока обвинение предоставило только краткую сводку дела. Часть бонусов вы потеряете…

– Каких еще бонусов? – Мадлен пристально на меня смотрит.

– Если признать вину на первом же слушании, вы получите меньший срок, но в данной ситуации советую запастись терпением до тех пор, пока нам не предоставят больше информации, – говорю я.

– Мне все равно дадут пожизненное, так что разницы нет.

– Разница есть. Пожизненное лишение свободы может иметь разные условия. Чтобы смягчить наказание, мы должны получить всю информацию. Я считаю, вам не стоит подавать заявление на СПВ.

– Куда, простите? – переспрашивает Мадлен.

– На слушание о признании вины, о котором я говорила. Предлагаю ничего не подавать, чтобы получить больше материалов от обвинения, свидетельские показания, данные судебной экспертизы. Еще мы с вами могли бы лучше разобраться в причинах случившегося.

– Вполне разумно, – кивает Мадлен. – Но в итоге мне таки придется признать вину.

– Давайте посмотрим, что к чему. В прошлый раз мы начали говорить о ваших отношениях с Эдвином. – Я стараюсь быть предельно спокойной, чтобы не напугать ее. – Чтобы правильно выстроить линию защиты, мне важно понять динамику ваших отношений.

– Какая сейчас разница? Эдвин мертв. Я его убила, – заявляет Мадлен, закрыв лицо руками.

Фрэнсин открывает дверь кухни, заходит и встает рядом с сестрой. Потом смотрит на меня, будто спрашивая разрешения остаться, и я киваю. Вдруг в ее присутствии Мадлен будет спокойнее?

– Я должна иметь полную ясность. Моя работа – защищать вас, выработать самую лучшую тактику, а это возможно лишь при условии, что вы расскажете мне все.

Мадлен делает глубокий судорожный вдох и расправляет плечи. Фрэнсин усаживается рядом с ней напротив меня и кладет руку ей на плечо.

– Хотите, чтобы Фрэнсин присутствовала при нашем разговоре?

Мадлен качает головой, а через несколько секунд кивает.

– В прошлый раз вы сказали: последние слова мужа, которые вам запомнились, – о желании уйти от вас. Это так?

Еще один кивок.

– Насколько я поняла, для вас это было совершенно неожиданно.

– Да, у нас были легкие и тяжелые периоды, но я никогда не думала, что мы расстанемся. Я никогда не думала, что он меня отпустит. – Плакать Мадлен перестала, но говорит очень тихо.

– Давайте вернемся к началу ваших отношений. Где вы познакомились?

Мадлен улыбается и смотрит мне за плечо в видимую ей одной даль:

– Он был таким красивым. Я тоже, хотите – верьте, хотите – нет. Нас даже называли золотой парочкой. Все хотели с нами дружить, мол, вдруг и им достанется кусочек счастья. По крайней мере, так они говорили. Ты помнишь это, Фрэнсин? Помнишь первые два года?

– Да, конечно, – кивает она. – Вы оба были такими счастливыми.

Голос Фрэнсин счастливым не назовешь. Я смотрю на нее, но лицо бесстрастное, без признаков горечи, окрасившей ее ответ.

– Да, очень счастливыми. Встретились мы в колледже. Я была на год старше, но это ничего не меняло. Знакомству я очень обрадовалась. Словно молния вспыхнула – Эдвин вошел в бар, и все, наши души слились. Я жила за территорией кампуса на съемной квартире с подругами. Эдвин переехал ко мне через несколько дней после первой встречи, и с тех пор мы были неразлучны.

– Звучит очень романтично, – говорю я, делая отметку в блокноте.

Нас с Карлом кто-нибудь называл золотой парочкой? Очень сомневаюсь. Но когда-то мы были очень счастливы. Едва разменяв третий десяток, мы не знали проблем, по выходным не вылезали из койки и не брезговали дешевым вином – пили все, что горит. Встречались мы в барах вокруг Ватерлоо и особенно любили кубинский, пока не посетили Гавану и не попробовали настоящий ром. В тот отпуск мы трахались ежедневно, но однажды заснули на пляже и были искусаны москитами так, что прикоснуться было больно. Секс тогда прекратился, но мы много смеялись, а сейчас даже не улыбаемся друг другу.

– Эдвин не уставал меня баловать – дарил подарки, то и дело признавался в любви. Мы переехали в крохотную квартирку – только он и я. Большего нам и не требовалось. Чудесная была пора… – Мадлен продолжает улыбаться.

– Но ты тогда сменила направление, помнишь? – вмешивается Фрэнсин.

Мадлен кривит губы – интересно, что означает сия гримаса?

– Да, да, мне вообще не стоило изучать юриспруденцию. Для меня это слишком: просиживать целыми днями в библиотеке не хотелось.

– Куда вы перевелись? – спрашиваю я.

Позиция Мадлен понятна: помню студентов юрфака нашего колледжа, странных кротовидных существ, подслеповато щурившихся на утреннее солнце после ночи, проведенной за штудированием судебных отчетов. Сама я получила диплом историка, а юриспруденцию изучала на курсах переподготовки. Я утверждала, что знание истории помогает лучше разобраться в законах, а сама боялась, что другие юристы куда компетентнее меня.

– На бухгалтерский учет. Учиться было тоже непросто, но хоть библиотечной работы меньше. К тому же Эдвин считал, что пользы будет больше. Мол, профессия очень ценная.

– В сравнении с профессией юриста? – Изумление мне сдержать не удается.

– Он не считал, что мне по силам стать хорошим юристом. Говорил, я слишком тихая. Не люблю стычки и противоборство. Никогда не любила.

– А бухучет вам нравился?

– В общем, да. Работать приходилось, но мне было проще. Я больше времени проводила дома. Когда Эдвин не работал, мы не расставались.

– А что изучал он?

– Экономику. Эдвин всегда стремился работать в финансовой сфере. Большинство студентов о будущем особенно не задумываются, а Эдвин твердо знал, чего хочет. Это было одной из лучших его черт. – Мадлен снова улыбается.

Я смотрю на Фрэнсин, но у той совершенно непроницаемое лицо.

– Фрэнсин, а вы с ним ладили?

Мой вопрос застает ее врасплох – отвечает Фрэнсин не сразу:

– Да, да мы неплохо ладили. Мы с мужем в ту пору жили в Сингапуре. Мэдди нам писала письма – сначала обычные, потом электронные. Присылала фотографии. Много фотографий. Так мы познакомились с Эдвином. Так мы видели, как они счастливы.

Я делаю очередную запись.