Zusammen – Вместе

ГДР-1989

«Прилетел в феврале. В большой рыжей шапке-ушанке. Сошел с самолета, а там тепло – 18 градусов. А в Москве минус 5.

Ехали из аэропорта – всё вокруг чисто, убрано, аккуратно, вылизано.

Водитель как «втопил» на Трабанте 80 км/час – стрелка не шелохнулась до Лейпцига.

Ordnung.

В общежитии поселили в люксовый номер. Так и не разобрался с отоплением. В углу стояла маленькая печка и топилась брикетами. В будни приходила служительница – затапливала ее. Нужно было только подкладывать. А в выходные потухла. Так и не растопил.

Хорошо, что знал немецкий. В МЭИ совершенно случайно на 2-м курсе попал в экспериментальную группу изучения языка по методике Китайгородской. Повезло. Действительно научился. Но после – 5 лет не было разговорной практики. 2 дня молчал. На 3-й день что-то щелкнуло – стал понимать и говорить. Всё и везде! Но и немцы по-русски говорят. В общем, язык – это здорово!

Разбирался с немецкими трамваями, в которых двери открывались снаружи – нажатием на кнопку. Два пропустил – смотрел, что делают немцы с закрытой дверью. На третьем понял. Всё-таки высшее техническое.

Немцы приветливые, общительные. Общались нормально, доброжелательно. Неприязни, скованности, настороженности – никаких тараканов в голове не почувствовал. Вообще. На улицах много наших военных – тогда только готовились к выводу. Испугал двух наших майоров в стоячем кафе на вокзале (огромный, кстати, вокзал – внутри похож на Казанский). Стояли рядом, приняли меня за немца (одет в немецкую куртку), разговаривали о своём – без купюр. Попросил передать соль. Обалдели. Но развеселились. А в кафе всё вкусно! Да везде – на улице, в гаштетте, в институтской столовой.

В институте атмосфера совершенно рабочая – дали комп (по тем временам довольно продвинутый) – сидел, переносил программу. Приставили сотрудника – Хайнриха (он и встречал). Хороший парень. Ездили с ним вдвоём в Дрезден. В поезде всю дорогу говорили о войне.

В Дрездене галерея открыта. Сикстинская мадонна – да, там. Но висит высоко, да и так, что на лице блик от лампы… Не видно. Жалко. Ещё, как ни странно, остались развалины от бомбежек. Много. Хотел взять на память камешек. Хайнрих сказал, что запрещено.

Интересно, в бытовом плане: обилие и разнообразие еды, вещей, спокойствие, обеспеченность и уверенность людей, обустроенность и аккуратность в каждом квадратном сантиметре, – конечно, был потрясен. Но в науке – мы не то что круче… Романтичнее что ли. И амплитуднее. Ребята точно могут построить себе и нам удобный дом. А мы им палатку… но на полюсе. Или на Луне.

Мне кажется очень важным вот это ощущение добрососедства, перспективной работы, интересной жизни и плодотворного взаимоотношения с немцами, как у Елены, так и у Максима.

Трудно было представить, что где-то через полгода произойдут политические потрясения, покруче Армянского землетрясения.

И это в ставшей нам столь близкой и по-рабочему – интересной стране – ГДР.

8.2 Вот – новый поворот. Последняя командировка на «Норд».

А продвижение проекта ODA-CON продолжалось, причем с еще большей активностью особенно после удачи с экспериментом по длительной консервации Армянской АЭС.

Интенсивно шла подготовка к очередным апробациям технологии ODA-CON на 4 блоке АЭС «Норд» с планом на октябрь-ноябрь 1989 г.

Одновременно активно прорабатывались возможности использования ODA-CON на других зарубежных АЭС. (Это АЭС «Пакш» – Венгрия, АЭС «Козлодуй» – Болгария).

Была намечена для небольшой представительной команды из СССР (я – руководитель) деловая поездка сразу в несколько этих стран. Болгария – для конкретизации работ на АЭС «Козлодуй», а оттуда – сразу в Берлин и Грейфсвальд на АЭС «Норд» для подведения предварительных и, мы надеялись, успешных итогов 3-х летней совместной работы. В дальнейшем эту же команду предполагалось привлечь и для работ на других зарубежных АЭС.

В Болгарии были 3 дня, АЭС «Козлодуй», затем г. София. Вечером 9 ноября 1989 г. у меня отметили «ноябрьские» праздники с друзьями – болгарами. На следующий день, 10 ноября, должен был состояться очередной съезд Болгарской Коммунистической партии. Это же был и день нашего вылета в Берлин. В застольной беседе болгары активно интересовались (почему-то у нас – «вы же из Москвы, все знаете»), что будет с Генеральным секретарем Т. Живковым. Кто-то из нас полушутя сказал, если не будет главным докладчиком – то скинут.

И вот утро 10 ноября. Провожают нас в аэропорту с удивлением – «Ну вы же все знали!». Мы – «что знали?» – «Скинули»! – «Кого – ?»,– «Живкова?!» – «Да еще говорят, что и в Берлине происходит что-то суперкрутое!»

Лёту до Берлина – 2 часа. Приземляемся без происшествий в Берлинском аэропорту «Шёнефельд» (Schonefeld) и о диво! Выходим по трапу, а навстречу прямо по полю аэродрома Берлина наш радостный друг – Эрвин Чемпик, с двумя камнями в руках. Стена рухнула!!!

Так впервые воочию мы стали свидетелями очередного потрясения – крушения, казалось бы, незыблемой Берлинской стены

Эрвин: – «Г.А., давайте сейчас в отель, а потом все – на Курфю?рстендамм – (это торговая улица, но уже в западном Берлине). Туда можно пройти всем через разломы в стене». Эйфория и ощущение свободы! Я ему: – «Эрвин, а команда? Ее подставим, так как еще нет никакого официоза». Эрвин с трудом, но согласился. Затем долгие расспросы о том, что и как произошло в эти вечер и ночь 9-10 ноября, о чем мы были в таком неведении.

И что дальше? Общался с посольством. Ответ: «Вы руководитель делегации! Пока ничего не меняется. Действуйте по плану командировочного задания». Привет!»

Итак, едем на АЭС «Норд», в Грейфсвальд. В машине включили радио. Эрвин переводит. Полная неразбериха и свистопляска.

Ушел в отставку премьер – Вилли Штоф и все правительство. Новые лица, которых мы не знаем! Хорст Зиндерман, затем – Эгон Крейц. Этот оставался на посту во время нашей командировки. Позже и его сняли.

Встреча на АЭС. Обсуждение ситуации с коллегами по проекту прошли напряженно, но доброжелательно. В связи с полной политической неясностью в стране, пришли к решению о приостановке работ. Дальнейшее развитие событий (вне проекта) хорошо известно. Через год, в 1990 г. произошло объединение восточной и западной Германии! В этом же году было принято политическое решение об останове всех работающих блоков АЭС «Норд».

Да! Стена рухнула, АЭС – закрыта. Но!

К чести проекта ODA-CON и команды ZF сотрудничество по проекту продолжалось и далее в разных вариантах, иногда даже более масштабных и выгодных. Сохранились и личные контакты.

Армянская АЭС – проверка команды на сейсмостойкость, а дальнейшие десятилетия – тест на живучесть – партнерства, технологии и командного духа ODA-CON. «Zusammen – значит Вместе».

Удивительный и парадоксальный магнетизм немецко-русского взаимодействия.

А впереди был мощный ренессанс.

Глава 9. Ренессанс «good practice» ODA – CON в рыночной экономике

Мы любим все – и жар холодных числ,

И дар божественных видений,

Нам внятно всё – и острый галльский смысл,

И сумрачный германский гений…

А. Блок. «Скифы»

9.1 Армения. АЭС. Попытка реновации проекта «Zusammenfassung» -ODA – CON»

Наступили годы разлома эпох. 1991 – 1992 гг. Армения стала самостоятельной, но без энергоснабжения в условиях, близких к катастрофе .

Это был уже 1993 год, пожалуй, самый пик хаоса и развала экономики не только новой Армении, но и России

И здесь одним из наиболее неожиданных (хотя и ожидаемых, о чем я говорил руководству Армянской АЭС еще при ее останове и консервации в 1989 году) было обращение новых властей Армении к руководству России с просьбой о восстановлении и повторном запуске ААЭС.

Как пишется в официальных источниках, учитывая экономическую ситуацию, блокаду транспортных коммуникаций и отсутствие собственных энергоносителей, правительство независимой Республики Армения 7 апреля 1993 года принимает решение: «О начале восстановительных работ и возобновлении эксплуатации второго энергоблока Армянской АЭС».

После соответствующих обращений к руководству новой России Минатомэнерго РФ было принято решение о расконсервации АЭС и возобновлении эксплуатации 2-го энергоблока.

Как говорил Виктор Степанович Черномырдин: «Ну никогда же этого не было. И вот опять!»

Да! Не было прецедентов в мировой практике восстановления АЭС после столь длительного перерыва. Это же 5 лет! И все-таки…

Начались напряжённые переговоры.

Что,