Сокровище нумизмата

Обухов рассмеялся:

– Филя, пожалей парня, чему ты его научишь? Своим псевдознаниям?

– Моих знаний на пятерых таких, как ты, хватит! – взвился Панин.

Однако председатель не остался в долгу:

– Ну, вот, только не надо снова косить под него, тебе не идет. У маэстро гонора и то было меньше чем у тебя, а знаний – вообще, молчу.

Я пожал руки присутствующим, после чего Панин утянул меня за собой, как родитель уводит с детской площадки ребенка, который еще не наигрался. До выхода мы шли быстро и молча. В какой—то момент мы резко остановились, Панин выдохнул и заговорил:

– Ты же должен был с Виктором все обговорить, как к тебе этот черт старый привязался?

– Он сам подошел. С Виктором мы переговорили, все, что мне нужно было, я услышал, – решительно ответил я.

– Есть новости? – с надеждой спросил он.

– Пока нет, переговорю с братом, на начальную статью уже набрали.

– Какую статью?! – удивленно переспросил Панин.

– Для газеты, какую еще-то? – ответил я с улыбкой, пытаясь успокоить его и наивно полагая, что он еще не отошел от разговора с Обуховым.

– Ты что, совсем охренел?! Я, мать вашу, плачу вам за анонимность! Чтобы ни одна живая душа не узнала про мой вопрос!

– Чтооо?! – теперь уже недовольным стал мой голос.

– Мне это надоело, я звоню Дмитрию! – он выхватил телефон и трясущимися пальцами начал тыкать кнопки на старой кнопочной говорилке.

– Ало, Дима, про какую, к херам собачьим, статью в газете мне говорит твой брат?

Я слышал в трубке голос брата, но слов разобрать не мог.

– Понял. Я старый человек, не доводите так, – сказал Панин и протянул мне трубку.

– Привет! – услышал я Димин голос. – Я просил тебя задавать только нужные вопросы, кто тебя тянул за язык про статью ляпнуть?!

Я понял, что Панин согласился говорить с братом начистоту только на условиях анонимности. Наверняка, у Димы был план, как опубликовать материал, но, похоже, я все испортил.

– Слушай, я…

– Нет, это ты слушай! Сейчас положишь трубку и скажешь Панину, что не так меня понял и никакого репортажа не будет, – перебил меня Дима.

– Хорошо, – сказал я и вернул трубку Филиппу Самуиловичу. – Слушайте, извините меня, пожалуйста, про репортаж я на автомате сказал – все, о чем мы говорим, остается только между нами.

– Ради бога, Олег, не пугай меня!

– Не буду, – выдавил я из себя улыбку.

Мы попрощались, и я поехал домой. Весь день я ходил от стены к стене, анализируя все, о чем мы поговорили с Виктором. У меня зародились определенные сомнения касательно масштабов коллекции Шульца. Не мог же Панин знать больше, чем сын гениального нумизмата. Причем дальше расспрашивать Панина, судя по всему, было бесполезно – свое мнение он едва ли поменяет.