НеОбыкновенный фашизм (криминологическая и уголовно-правовая характеристика)

НеОбыкновенный фашизм (криминологическая и уголовно-правовая характеристика)
Уве Хелльманн

Павел Головненков

Геннадий Александрович Есаков

В работе рассматриваются правовые и криминологические особенности современных радикальных экстремистских движений и организаций. На основе исторических подходов и сравнительного анализа раскрываются элементы фашистских и неофашистских по характеру своей деятельности легальных, полулегальных и нелегальных групп в Германии и России, а также в других странах. Предлагаются правовые подходы противодействия этим, а также другим экстремистским движениям. Работа представляет интерес для учащихся юридических учебных заведений, научных работников, а также для самого широкого круга читателей. Рекомендовано Союзом криминалистов и криминологов для студентов, аспирантов, преподавателей, научных и практических работников. В процессе подготовки работы использованы материалы справочно-правовой системы «КонсультантПлюс».

П. В. Головненков, Г. А. Есаков, И. М. Мацкевич, У. Хелльманн

НеОбыкновенный фашизм криминологическая и уголовно-правовая характеристика

Под общей редакцией доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки РФ И. М. Мацкевича

[битая ссылка] ebooks@prospekt.org

ПРЕДИСЛОВИЕ

Настоящая работа представляет собой плод размышлений о живучести идей фашизма в мире. Работ, посвященных этой проблеме, написано немало, а будет написано еще больше.

В то же время в контексте правового регулирования этого социального феномена фашизм изучался недостаточно. Более того, со времен Нюрнбергского трибунала именно правовым вопросам фашизма, как представляется, уделялось мало внимания. И действительно, если посмотреть легальные определения фашизма во многих странах, то мы убедимся либо в их полном отсутствии, либо в серьезных законодательных проблемах там, где такое законодательное определение существует. Как оказалось, здесь много вопросов. Определить фашизм в праве совсем непросто. Даже в международных актах нет единого понимания, что такое фашизм. И это не случайно.

Фашизм стал нарицательным наименованием крайне правых течений в общественной жизни, основным правилом которых является выпячивание, как правило искусственное, собственной народности, нации или социальной общности за счет унижения и порабощения, и в конечном счете физического уничтожения другой народности, нации, социальной общности людей. Конечной цели фашизма не существует, потому что цель – бесконечное уничтожение всех тех, кто сегодня (именно сегодня, поскольку завтра это могут быть другие люди) по каким-либо причинам не вписывается в его структуру, в его миропонимание. Уничтожение – это ниспровержение человеческих ценностей, идеологии равноправия, добра и плюрализма, демократических начал общественного устройства и как крайняя форма – физическое уничтожение людей, не вписывающихся в искусственно созданные рамки фашизма. Характерно, что эти рамки постоянно меняются. Вот в том числе почему так трудно определить фашизм.

Споры о сути фашизма не прекращаются среди философов, социологов, политиков и простых обывателей. Все понимают, что они имеют в виду, когда говорят о фашизме, но при этом каждый понимает его чуть-чуть по-своему. Что же говорить о юристах, перед которыми стоит непосильная задача в нескольких предложениях дать обществу и миру единое понимание фашизма, по которому потом будут судить людей.

В работе предпринята попытка рассмотреть действующие законодательные конструкции фашизма на примере двух стран – России и Германии. Примечательно, что в России, стране, которая более всех пострадала от фашизма, в последние годы фашистская идеология набрала особенную популярность. В Германии, несмотря на общее покаяние немцев перед всем миром за последствия мировой фашистской агрессии, фашизм не только не умер, но трансформировался в причудливые псевдофилософские и псевдобщественные движения. Проблема также заключается еще в том, что антифашистское движение не может действовать фашистскими методами, хотя соблазн таких простых радикальных действий, дающих быстрый эффект (наказать зло его же методами), чрезвычайно велик, и, во всяком случае в России, молодые люди, представляющие антифашистов, имеют в своем арсенале точно такой набор средств (в том числе и оружие), что и фашисты. Ну и, разумеется, никакое демократическое или, точнее сказать, нормальное общество не может позволить себе делать кого бы то ни было изгоем только за его взгляды, даже если эти взгляды обоснованно можно назвать фашистскими.

Работа называется «НеОбыкновенный фашизм». В 1965 году на экраны кинотеатров Европы вышел документальный фильм советского режиссера Михаила Ромма

, который назывался «Обыкновенный фашизм». Фильм представляет собой смонтированные хроникальные кадры времен нацистской Германии и фашистской Италии. Есть в нем и фотографии из личного архива Гитлера, а также личные фотографии немецких солдат, отобранные у них после их гибели или пленения во время войны на территории Советского Союза. Основная идея фильма заключается в том, чтобы показать и ужаснуться, как самые обычные человеческие желания и потребности могут переродиться в проявления ненависти к другим людям. Как законная гордость принадлежности к определенному народу может стать причиной массового физического истребления другого народа, включая стариков и детей. Как законное человеческое право иметь свое собственное мнение может интерпретироваться не только в запрет другим людям иметь иное мнение, но и в масштабные мероприятия по уничтожению книг, в которых присутствует неправильное мнение.

Сам Ромм так вспоминал о причинах, побудивших его создать фильм о фашизме: «Как-то я сидел в компании сравнительно молодых людей. Старшему из них был тридцать один год, младшему – двадцать три. Зашел разговор о фашизме. Зашел в связи с тем, что по телевидению передавалась международная хроника и в ней – кадры, показывающие современных фашистов: не то в Аргентине, не то западногерманских реваншистов, точно теперь не помню. И оказалось, что молодежь, родившаяся перед самой войной или незадолго до нее, понятия не имеет, что такое фашизм в самом существе своем. Война для них – далекое воспоминание детства, прошлое их отцов, война ушла куда-то очень далеко. Они, конечно, много слышали и читали о фашизме, но не всему до конца верили из того, что слышали и читали. И их удивило мое волнение, страсть, с которой я говорил о фашизме. Они не придавали большого значения фашизму, вернее сказать, они считали его мертвым, а некоторые даже склонны были полагать, что в разговоре о фашизме много преувеличений… В январе 1964 года я был в Париже, где проходила ретроспекция моих фильмов. Однажды я сидел в гостях у одного французского режиссера. За столом кроме его жены была еще одна супружеская чета – пожилые люди, ученые. В комнате было крайне жарко, и хозяин предложил всем снять пиджаки. Мы сняли пиджаки, и пожилая гостья (на ней был черный костюм), поколебавшись, тоже сняла свой жакет и осталась в кофточке с короткими рукавами. Тут я увидел у нее на руке вытатуированный номер концлагеря. Я пытался не глядеть на этот номер, чтобы не смущать гостью. Но сыновья режиссера, очень воспитанные милые мальчики (они как раз в эту минуту вошли в комнату, чтобы попрощаться с нами, – они уходили в кино), заметив номер, замерли. Они не понимали, что это такое. Старший шепотом спросил что-то у матери. Родители посовещались, а потом было решено рассказать детям, что это такое. И вот гостья, шестидесятилетняя, спокойная, добрая женщина, ученая, попыталась рассказать детям, что такое концлагерь, для чего он и что там делали с людьми. Я, со своей стороны, видел, что дети этого понять не могут. Они смотрели серьезно, глаза их были широко раскрыты. Им казалось это, вероятно, какой-то страшной сказкой давно прошедших времен. Но ведь им говорил живой человек, человек, на коже которого стоит номер».

Название «Обыкновенный фашизм» по идее Ромма должно было иметь двойной смысл. С одной стороны, слово «обыкновенный» значит «созданный теми же людьми, что и мы», а с другой стороны, «обыкновенный» значит именно «необыкновенный», поскольку нормальные люди не могут заниматься истреблением себе подобных.

Наша работа называется «НеОбыковенный фашизм» потому, что уродливое явление XX века, зародившись в сердце Европы, приведшее не просто к очередной мировой войне, а к масштабным человеческим жертвам, которых до этого времени не знала история, живо до сих пор. Оно не просто живо, оно ползучим образом развивается. Героям боев с фашистами, наверное, и в страшном сне не могло присниться, что по Москве и другим городам России будут расхаживать молодые бритоголовые люди со свастикой и восхвалять Гитлера. В Германии скрытые симпатии к Гитлеру также время от времени выплескиваются на поверхность. Общественность не может поверить, что фашизм – жив.

Мариан Подковиньский пишет: «Порой создается впечатление, будто те или иные биографии Гитлера пишутся для того, чтобы затушевать действительную картину “Третьего рейха”, показать, что якобы Гитлер, и он один, повинен во всем случившемся. Дескать, Гитлер был той самой “гримасой истории”, которая может застать врасплох любой народ, а вовсе не порождением известных стремлений и программ, которые в менее дегенеративной форме нетрудно отыскать в произведениях многих немецких политиков и публицистов XIX века, когда Германия добивалась господства над Европой. Немного уже осталось в живых тех, кто помнит юношеские годы и истоки политической карьеры Гитлера. Перелицовка его биографии по существу началась лишь после захвата нацистами власти. Отто Штрассер (Otto Strasser)

– как раз тот человек, кто отлично знал Гитлера. Будущий фюрер дружил с его братом Грегором Штрассером и часто бывал в доме их родителей в Баварии. С братьями Штрассерами Гитлер делился не только своими политическими заботами, но и личными переживаниями. В отличие от Грегора, Отто Штрассер довольно-таки критически относился к Гитлеру и порвал с ним еще до 1933 года. В мае 1933 года Штрассеру пришлось бежать из Германии, обречь себя на долгие скитания. Будучи вождем так называемого черного фронта, оппозиционного крыла НСДАП, О. Штрассер в течение многих лет вел тайную войну против Гитлера. Она приобрела особых размах после убийства Эрнста Юлиуса Рема (Ernst Julius R?hm) и Грегора Штрассера (Gregor Strasser) в “ночь длинных ножей”

– 30 июня 1934 года. В самый канун войны Штрассер выпустил в Париже книгу “Гитлер и я”, которая доставила немало хлопот фюреру».

А дальше Подковиньский приводит воспоминания о том, кем был Гитлер до того как стал Гитлером. Это весьма примечательно, поскольку дает представление о сути фашизма: «Отто Штрассер так описывает момент встречи гостей в доме брата; Людендорф (Erich Friedrich Wilhelm Ludendorff)

вошел в дверь с важным видом, а Гитлер вел себя, как лакей. Единственное, что уже тогда бросалось в глаза, – это его усики. За столом Гитлер молчал. Время от времени он прямо-таки с подобострастным раболепием поддакивал генералу: «Так точно, Ваше превосходительство» или же «Правильно, Ваше превосходительство». И всякий раз привставал, сгибаясь в смиренном поклоне. Он, правда, не пил тогда вина, но мясо ел. Только позже Гитлер стал кокетливо выставлять напоказ всей Германии свое вегетарианство. За кофе выяснилось, что оба гостя пришли к Грегору Штрассеру просить денег, дабы он передал в их распоряжении свою частную армию. Когда Отто наивно поинтересовался, какова же программа НСДАП, Гитлер впервые взорвался и тотчас потерял самообладание:

– Речь вовсе не идет о программе, речь идет о том, чтобы захватить власть. Программа – дело интеллигентов, а нас интересует только власть.

Гитлер так разнервничался, что Людендорфу едва удалось привести его в чувство»

.

О таких приступах бешенства Гитлера существует много свидетельств.

Важно другое. Как мифологизировался Гитлер. В том же документальном фильме Ромма «Обыкновенный фашизм» есть кадры первых публичных выступлений Гитлера, где он тушуется и даже старается уйти из кадра, явно смущаясь привлеченным к себе вниманием. Поэтому его талант прирожденного публичного оратора, как и многое другое, – миф. Фашизм – миф, и, как любой другой миф, он постоянно возрождается. И чем дальше уходит время, тем менее ужасным он представляется.

Человеческая история – это череда бесконечных войн. О величии политика судят по количеству войн, которые он развязал, и количеству военных баталий, в которых погибли многие тысячи людей. И чем ужаснее людские потери, тем величественней выглядит в исторической ретроспективе политик. В России Петра I называют не иначе как Великий, а в Германии короля Фридриха II также называют Великим. А сколько простых людей положили свои головы на полях боев во славу их величия?

Подобная опасность подстерегает нас применительно к фашизму. Неужели фашизм с его миллионными жертвами тоже кто-то посмеет возвеличивать? Наша задача – не допустить этого. И прежде всего надо обратить внимание на то, что опасность возрождения фашизма существует, и эта опасность вполне осязаема и реальна.

Фашисты никогда не считали себя партийцами. Это примечательно. Они говорили не о партии, а о движении. В этом их суть и смысл. Партия нужна только для организационного формального объединения некоего значительного количества людей, которых можно в любой момент куда-либо направить. Движение важнее результата. Бесконечное движение вокруг идеи собственного превосходства и уничтожения всех других идей. Вот почему фашизм так трудно поддается формальному описанию, вот почему он так многолик и разнообразен.

Фашизм трансформировался в радикальные течения, которые невозможно определить одним термином и которые поэтому называются экстремистскими. Экстремистские организации не всегда являются фашистскими, хотя набор их насильственных методов достижения политических целей довольно сильно напоминает методы фашистов. В то же время религиозные и сепаратистские организации, которые в настоящее время представляют серьезную опасность для мирового сообщества, нельзя считать фашистскими. Было бы серьезным упрощением всех экстремистов называть фашистами. Насилие, основанное на религиозных и сепаратистских противоречиях, выпячивании и возвеличивании собственных идей, требует отдельного самостоятельного исследования. При этом многие положения настоящей работы будут полезны тем, кто займется такими исследованиями. Насилие как решающий аргумент в принудительном насаждении своих воззрений и своего миропорядка, будь то фашизм, коммунизм, сепаратизм, религиозный фанатизм, во всех своих ипостасях имеет общие корни.

Нам придется возвращаться к одним и тем же терминам по несколько раз, поскольку дать им точное описание и объяснение даже людям, одинаково понимающим фашизм, довольно непросто. Фашизм – международная проблема, но именно представители Германии и России, как нам кажется, должны постоянно к ней возвращаться, чтобы люди не забывали, чем могут закончиться политические игры и поиски выгод собственным странам и народам в противовес интересам всех остальных. Как говорят в России: на чужом несчастье собственного счастья не построишь.

Важно также постараться совершенствовать законодательные конструкции, направленные против фашизма. Для нас это особенно актуально, потому что, во-первых, мы – юристы, и, во-вторых, мы не можем бороться с фашизмом неправовыми методами, поскольку это может привести к злоупотреблениям, суть которых и составляет содержание фашизма. Победить фашизм можно, только став выше и чище его и по форме, и по содержанию. Фашизм – это идеология. Победить фашизм сможет только другая идеология. Идеология человечества.

О причинах этого явления, о том, почему так трудно точно определить, что такое фашизм, о том, как бороться с фашизмом, эта работа.

Президент Союза криминалистов и криминологов

Игорь Михайлович Мацкевич

ГЛАВА 1

ОБЩИЕ ПОДХОДЫ К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ФАШИЗМА

§ 1. История вопроса

Слово «фашизм» произошло от итал. fascio (фашо), что означает «союз или объединение». В свою очередь, fascio, как и весь итальянский язык, имеет латинские корни – fascis, что переводится как «связка, пучок, вязанка». В Древнем Риме fascis назывались символы магистратской власти, так называемые фасции, связки розог с воткнутым в них топором. Топор носили ликторы (лат. lictor) как символическое оружие, почетная стража высших магистратов (должностных лиц), которые, называя вещи своими именами, были палачами и на протяжении всего республиканского периода исполняли вердикты магистратов, в чьем непосредственном подчинении они состояли. Изображение фасций присутствует в символах государственной власти многих стран (например, фасции присутствуют на эмблеме Федеральной службы судебных приставов России).

Таким образом, «фашист» в противовес коммунистическому слову «товарищ» должно было означать узкокорпоративное объединение близких по духу и убеждениям людей и символизировать собою служение народу в качестве его почетной стражи.

В современном итальянском языке фашизм пишется как fascismo и произносится «эль фашизмо».

В самом общем виде под фашизмом обычно понимается политическая партия, движение или конкретный политический деятель, который пропагандирует крайне правые радикальные взгляды и идеи, основанные на превосходстве нации или целой расы.

Начиная с 1990-х годов в специальной литературе широко обсуждается определение фашизма английским исследователем Роджером Гриффином (Roger Griffin) как «палингенетического ультранационализма», предполагающее, что в своем мифологическом ядре фашистская идеология нацелена не на «возрождение» нации (как другие националистически-популистские идеологии), а на ее «сотворение заново».

Р. Гриффин называет движения, которые не дотягивают до идеальной модели фашизма, протофашизмом, движения, которые имеют общие черты с фашизмом, но носят скорее имитационный подражательный характер, он называет парафашизмом.

Фашизм, по Гриффину, – это род политической идеологии, чьим мифологическим ядром в различных преломлениях является палингенетическая форма популистского ультранационализма.

«Палингенетический» в данном контексте означает: связанный с революционным радикальным возрождением, основанным на обращении к прошлому, на его идеализации и романтизации

.