Донской хронограф. Хронологическая история донских казаков. 1632—1660 год. Том 2

В сентябре того же 1637 г. царь отправил грамоту турецкому султану Мураду 4, в которой заверял его, что Россия не причастна к захвату Азова, «… то казаки взяли Азов воровством, а дворянина Чирикова они держали в великой крепости, никуда не пускали, хотели убить, они издавна воры, беглые холопи и царских приказов ни в чём не слушают, и войска на них послать нельзя, в виду дальности их проживания». «И вам бы брату нашему, на нас досады и нелюбья не держать за то, что посланника вашего убили и Азов взяли: это они сделали без нашего повеленья, самовольством, и мы за таких воров никак не стоим, и ссоры за них никакой не хотим, хотя их, воров, всех, в один час велите побить; мы с вашим султановым величеством, в крепкой братской дружбе и любви жить хотим».

Однако султан Мурад не поверил заверениям русского царя. В Стамбуле, взятие казаками сильнейшей турецкой крепости и утверждение в ней неверных, вызвало шок. Не меньшее впечатление падение Азова, произвело и в Европе. Султан Мурад и его диван видели во взятии Азова, не как акт сиюминутного грабежа, а как попытку отторжения стратегической территории. Но ни каких скорых и решительных мер, султан предпринять не мог. Затянувшаяся война с Персией, поглощала все военные ресурсы Османской империи. Положение осложнял и мятеж крымского хана Инает Гирея, истребившего весной 1637 г. гарнизон Кафы и захватившего город. Усилившись пришедшими к нему, в Крым, нагаями, он, не смотря на подготовку казаками штурма Азова, увёл свою конницу за Днепр, против Анкерманской Орды князя Кантемира. Мураду лишь с большим трудом удалось сместить мятежного хана и доставить его в Стамбул. Там он был задушен по приказу султана, как и его противник Кантемир.

Тем временем в Стамбул вернулся отпущенный из Москвы турецкий посол, грек Пётр Мануйлов, прибывший в Россию до Кантакузина. Мануйлов привёз с собой грамоту от русского царя к султану. В ней, как уже говорилось выше, Михаил Фёдорович соболезновал Мураду и негодовал на «воров» казаков, захвативших без его ведома Азов. А так же извещал об убийстве посла Кантакузина и ссылался на убийство казаками своего посла Карамышева: «О взятии Азова у нас и мысли не было, и прискорбно будет, если за одно своевольство казаков, станешь иметь на нас досаду». Далее царь писал, что хотел бы прибывать с султаном в вечной дружбе».

Хотя льстивая московская грамота и не допустила открытого разрыва между Турцией и Россией, отношения между двумя государствами обострились до предела. Разгневанный султан не стал сам отвечать Михаилу Фёдоровичу. Её написал каймакан Муса-паша, чиновник сравнительно невысокого ранга, замещавший в это время великого визиря. Она была отправлена в Москву с послом Петром Мануйловым.

Грамота, написанная всего лишь помощником визиря, была сочтена оскорбительной для русского царя и всего московского двора, что прервало дипломатические отношения между Турцией и Россией, вплоть до 1640 г.

Казаки тем временем начали восстановление Азова, ожидая ответных действий турок, и взяли под полный контроль Азовское море. Султан Мурад, стремясь воспрепятствовать грабительским походам донцов, приказал капудан паше полностью блокировать Керченский пролив. Но как показало время, это не остановило казаков, то и дело прорывавшихся в Чёрное море.

По решению войскового Круга, Главное Войско было перенесено из Монастырского городка, в Азов. Выполняя волю царя о присылке в Москву войсковой отписки, с подробным описанием Донских дел и взятия Азова, Войско отправило усиленную казачью станицу в количестве 37 человек, под началом атамана Григория Шатрова и есаула Федота Фёдорова.

Кроме того, не смотря на все усилия казаков, восстановить Азов в кратчайшие сроки, дело продвигалось не так быстро, как им хотелось бы. Катастрофически не хватало рабочих рук, денег, для оплаты труда мастеров и продовольствия. Для решения всех этих насущных вопросов, в Москву была отправлена войсковая челобитная. Кроме этого казаки станицы сопровождали в Москву часть освобождённого в Азове русского полона. Казачья станица прибыла в Москву 20 ноября, проведя в пути 15 недель.

Прибыв в Москву, атаман Шатров, на расспросе в Посольском приказе, подробно рассказывал о положении дел под Азовом, на Дону и в Крыму. Он призывал государя и Боярскую думу, взять город под московскую руку. Однако царь и бояре медлили, не смотря на то, что присоединение Азова открывало России доступ в южные моря. Они боялись втягивания государства в новую войну, с непредсказуемым исходом. Ведь на тот момент, Турция являлась сильнейшим государством не только Причерноморья, но и всей Европы. Россия не была готова к войне и потому, царь колебался.

На вопрос дьяков Посольского приказа, не боятся ли казаки прихода под Азов большой турецкой армии, атаман Шатров отвечал, что «… приход им не страшен, и потому как де они преж сего жили на Дону и в куренях, и они и в то время их не боялися». По итогам переговоров, царь решил пока ограничиться усиленным жалованием.

Однако по прибытию казачьей станицы в столицу, разразился очередной скандал, из-за присутствия в ней служилых людей, сбежавших на Дон к казакам. Ими оказались: Евтифей Гулидов и Смирной Мятлев. В отношении их был произведён сыск, без взятия казаков под стражу.

В ходе расспроса Е. Гулидов показал, что он вольный человек и во время Смоленской войны был на государевой службе «… в Можайску в солдатех». Там он, вместе с другими солдатами попался на «воровстве», был схвачен и отправлен в Москву, где был посажен в тюрьму. Сидя в тюрьме, он дал на себя кабалу в 4 рубля вдове из Болхова Наталье Мелентьевой. Но по выходе из заточения, денег оной не вернул и бежал на Дон. Вдова Мелентьева подала в Приказ иск, по поводу бегства кабального должника. Чтобы решить дело миром, Гулидов вернул вдове деньги.

Другой казак, Смирной Мятлев, бежавший в прошлом году на Дон, показал, что в 1636 г., при наборе «охочих» людей в Темниковском уезде, для казачьей службы в Верхнем Ломове, записался туда. Однако вскоре бежал на Дон, из-за того, что казачий голова Соковнин, не выдавал в Ломове положенных ему кормовых денег и сажал в тюрьму не «за вину». И С. Мятлев, «… видя к себе напрасное насильство», бежал на Дон, захватив с собой казённую пищаль ценой в 2 рубля, фунт пороха и фунт свинца. Но так как выяснилось, что кормовые деньги Мятлеву в размере 24 алтын были выплачены, он был лишён части государева жалования, в качестве компенсации за пищаль, порох и свинец.

Во все окрестные земли, от имени Войска Донского, казаки отправили гонцов с грамотами, призывавшими всех торговых людей, ехать без опаски в Азов для торговли и обмена. Так же грамоты были отправлены и во все казачьи городки, с требование беспрепятственно пропускать торговых людей в новую казачью столицу, в противном случае Войско грозило ослушникам быстрой и жестокой расправой. Таким образом, Войско Донское гарантировало всем, без исключения, купцам и торговым людям безопасность и защиту. Здесь следует сказать, что казаки сдержали слово. В результате чего, им удалось быстро восстановить доверие купцов к Азову, как к крупнейшему торговому центру Причерноморья.

В Азов устремились искатели удачи, как из России, так и из Украины, надеясь там быстро разбогатеть. Приезжали в город и многочисленные ремесленники, чей труд был востребован. Успехи казаков привлекли внимание и откровенных авантюристов и самозванцев. Таких, как уже известный нам Александр Ахи (Яхья), выдававшего себя за сына турецкого султана Магомета. Осенью 1637 г. он прислал на Дон грамоту, в которой призывал донцов и запорожцев идти в Чернигов, откуда он собирался двинуться в Грецию. Где его, якобы, ожидает большое войско, для борьбы за султанский престол. В случае своей победы, самозванец обещал казакам большие милости и привилегии. Грамота была зачитана в Кругу, но не нашла поддержки у казаков, не пожелавших участвовать в подобной авантюре.

В конце декабря 1637 г. Войско Донское отправило в Москву ещё одну войсковую отписку, в которой оправдывалось за убийство турецкого посла Фомы Кантакузина. Где в качестве одной из причин расправы над послом было колдовство, насылаемое турецким толмачом Осаном на осаждавших Азов казаков. А злорадные высказывания по поводу убитых казаков, которых на каюках привозили для захоронения в Монастырский Яр: «… теперь де из под Азова казаков возят каюками, а станут де ещё возить и бударами, и многие, государь, тот охреян Асанка своим злым волшеством нам, холопем твоим, чинил пакости великия, с верху по Дону на низ в наши таборы, нарядные чары деючи.

В качестве ещё одной косвенной причины убийства хитроумного грека, казаки указывали казнь крымским ханом русского посольства: «А твоего государева посла Ивана Бегичева ни за какую измену крымский царь со всеми людьми казнил, а тот твой государев посол никакие им пакости не чинил».

Далее казаки сообщали, что часть из 2000 освобождённых в Азове русских пленников, Войско, снабдив продовольствием, отправило в украинные города. Тех же пленников, которых Войско не смогло обеспечить продовольствием: «… разобрали тот русский полон по своих домах и с ними, государь, голодом умираем, запасу нету».

Не смотря, на, казалось бы, смертельную вражду между турками и донскими казаками, той же осенью, « … перед Филипповым заговейном, приходили под Азов, для торгу ис Тамани да и с Керчи Турские люди на 2 кораблях с товары с киндяки, с сафьяны, с сапогами, с шарапом и с аракою, с ягоды, с луком, с чесноком и с солью и с иными всякими овощи». Ещё недавно, казаки бы без раздумий захватили бы и разграбили турецкие корабли. Однако став хозяевами Азова, они хотели сделать его торговым городом, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Как говориться: Война – войной, а барыш двойной.

«И Донские де атаманы и казаки те товары и овощи у них покупали, а им продавали Азовский полон, Турчан и Татар; и исторговався, поехали назад, а они их отпустили совсем в целе». Видя, что казаки собираются вести честную торговлю, турецкие купцы заявили о своей готовности и впредь приезжать для торга.

24 ноября 1637 г. на Дон с государевой грамотой был отправлен воронежский сын боярский Трофим Михнев. Ему было дадено в качестве « … государева жалованья для Донские скорые посылки тритцать рублёв». В своей грамоте царь извещал казаков о нашествии нуреддина Сафат Гирея на русские украины и нанесённом им ущербе. По словам крымского гонца Ханкул Бека, набег был совершён по приказу турецкого султана Мурада 4, за взятие казаками Азова. Царь просил казаков извещать его о всех турецких, крымских и ногайских дела. Кроме этого Михаил Фёдорович не оставлял надежды вернуть мятежных ногаев в своё подданство. В случае же, если они будут идти войной на русские украины, он призывал донцов «промышлять всякими мерами».

По пути на Дон, небольшой отряд Трофима Михнева (3 человека), на реке Каменной, притоке Сев. Донца, был атакован татарами: « … изъехались с нами Татаровя и учали нас, холопей твоих, гонять и отняли, государь, у нас трое лошадей с вьюками».

Взятие казаками Азова, вызвало растерянность в мусульманском мире и подвигло многих русских пленников бежать из неволи в Азов: «Многие ясыри русские выбегают из Крыму, и из Тамани, и из Керчи, человек по пяти и по десяти».

Незадолго до отправления декабрьской войсковой отписки, Войско, по воле Круга, посылало трёх казаков татар к мурзам Большого Нагая, с призывом к ним переходить на ногайскую сторону Дона и откочёвывать к Астрахани, на свои старые кочевья. Однако мурзы призыву Войска сразу не вняли, так как крымскому хану стало известно о казаках татарах, прибывших к ногаям, и они выдали их крымцам. На расспросе казаки обманули хана, убедив его в том, что приехали навестить своих родственников и были отпущены.

Тем временем, Кимбет мурза и Чубан мурза с братом, просили донских посланцев передать Войску, что переправятся на ногайскую сторону, как только станет на Дону лёд. Но многие простые нагаи, вняв призывам казаков, стали не дожидаясь зимы, откочёвывать к Азову. На расспросе в Войске, эти нагаи показали, что Чубан мурза знал об их решении перекочевать к Азову и препятствовать этому не стал. Узнав об этом, казаки не стали нападать на нагайских мурз кочевавших по Кальмиусу, в надежде на то, что те перейдут в русское подданство и откочуют к Астрахани.

2 декабря в Азов пришли 11 бежавших из Тамани полоняников, среди которых был и астраханский стрелец Михайла Васильев. На расспросе он сообщил о повелении турецкого султана идти всем своим вассалам и союзникам на следующий год по Азов и взять город обратно. Казаки посчитали эти сведения важными и на следующий день отправили Максимова в Москву в сопровождении легковой станицы атамана Антона Устинова с девятью казаками.

В середине декабря 1637 г. Войско Донское отправило в Москву со станицей Антипа Устинова, ещё одну войсковую отписку, о взятии казаками Азова, об убийстве на Дону турецкого посла Фомы Кантакузина; о сношениях казаков с ногайцами. В ней донцы предлагали царю взять Азов под свою высокую руку и извещали его о предстоящем походе крымского хана на Азов. В качестве одной из причин расправы над послом, они вновь указывали на то, что было колдовство, насылаемое турецким толмачом Осаном на осаждавших Азов казаков. А также злорадные высказывания по поводу убитых казаков, которых на каюках привозили для захоронения в Монастырский Яр: «… теперь де из-под Азова казаков возят каюками, а станут де ещё возить и бударами, и многие, государь, тот охреян Асанка своим злым волшеством нам, холопем твоим, чинил пакости великия, с верху по Дону на низ в наши таборы, нарядные чары деючи».

24 декабря станица Антипа Устинова прибыла в Оскол, где казаки отказались предъявить войсковую отписку оскольским воеводам Василию Ахмашукову и Калистрату Акинфееву, и объявить цель своей поездки. Из-за чего возник конфликт. Однако вскоре он был исчерпан: ночью станичный атаман Устинов, представил войсковую отписку оскольским воеводам. Те, по её прочтению, запечатали грамоту и отпустили казачью станицу в Москву.

31 декабря 1637 г. Михаил Фёдорович отправляет на Дон грамоту с выговором за то, что казаки не прислали в Москву грамоты, бывшие при Фоме Кантакузине: «А которые грамоты к нам, великому государю, посыланы были от Турского Мурат салтана с Турским послом с Томою Катакузиным, и наказ Томин, и всякое письмо, хотя будет и распечатано, велено вам прислать к нам же к Москве».

Кроме того царь интересовался судьбой сына боярского Трофима Михнева, посланного 26 ноября на Дон с государевой грамотой. Если он на Дону, Михаил Фёдорович требовал его отпустить в Москву с войсковой отпиской о крымских и ногайских делах: готовит ли хан новый поход на русские украины и возможно ли вернуть ногаев в русское подданство.

1638 год

3 января Трофим Михнев прибыл в Азов с государевой грамотой, которая была зачитана в Кругу. 15 января казаки подготовили войсковую отписку, в которой сообщали, что крымский хан прислал в ногайские улусы « … своих лутчих людей шти (6) человек к мурзом, а велел им готовым быти и коней кормить, а куды у него будет подъём, того мы, холопи твои не ведаем». Это известие принесли в Азов ушедшие к казакам из своих улусов татары. В случае если крымцы и нагаи, снова пойдут войной на русские украины, казаки обещали царю промышлять над ними на сакмах и перевозах «всякими мерами».

Казаки успокаивали царя по поводу запорожских казаков, к которым они писали грамоты, стоять заодно против крымцов и ногаев. Согласно сведениям, четырёх русских пленников, бежавших из Темрюка, « … указал Турский царь Крымскому царю с ратными людьми и каторгами и Ногайскими мурзам и горским черкесом быти в сборе… быти по весне под Озов град.

С другой стороны, крымский хан велел ногайским мурзам и горским черкесам « … идти по нашим казачьи юртам вверх по Дону, а чтоб наши казачьи юрты зимою разорити». Однако единства в рядах ногаев не было. 8 января, в Азов прибыл Сеин мурза, Чубан мурзы, главы Иштрекова улуса. Он заявил, что все нагаи Иштрекова рода вновь хотят перейти в русское подданство и собираются переправиться на ногайскую сторону.

Казаки уверили их, что не будут громить ногаев и препятствовать их переправе через Дон. Они потребовали от Сеин мурзы шерти, что весь Иштреков род вновь перейдёт под государеву руку и откочует к Астрахани. Сеин мурза дал шерть и просил казаков « … итить к ним на выручку к Сонбеку морскому», так как иштрековы мурзы « … с Янмомет мурзою, да с Окинбет мурзою не в миру». Казаки заверили мурзу, что придут всем войском к месту переправы и назначили её дату, но ногаи в который раз изменили своему слову и не явились. Тем не менее, донцы не стали громить ногаев Иштрекова рода, кочевавших поблизости от Азова.

4 января 1638 г. в Москву прибыла станица Антипа Устинова с войсковой отпиской и очередной челобитной донских казаков к царю, принять Азов под свою руку. На расспросе в Посольском приказе Антип Устинов заявил, что после взятия Азова, в город ежедневно приходят по 5 – 10 человек бежавших из Крыма, Тамани и Керчи полоняников. От которых они узнали о намерениях турецкого султана вернуть Азов. Пушек, по словам атамана, в городе, 200 больших средних и малых, а так же 94 старых пушки. Пороха же совсем нет « … против воинских людей стреляти им из города нечем, и государь бы их пожаловал: станицу их велел к ним назад отпустить, а о городе о Азове и о зелье и о свинцу и о хлебных запасех велел им свой государев указ учинить».

Среди всего прочего, один из казаков, Тимофей Сукин, подал в Посольский приказ челобитную, с просьбой отпустить его в «… в Новгородчину, в Бежецкую пятину», для свидания с родными. На расспросе в Приказе, Сукин сообщил, что во время Смуты 1611 г. он попал в плен к литовцам. Те продали его в Турцию, откуда попал в Крым. Из Крыма он бежал на Дон, к казакам, где и остался. Приехав со станицей, в Москву, он встретил там брата Дементия Сукина, от которого узнал о своей матери и брате.

По всей видимости, Тимофей Сукин относился к детям боярским или мелкопоместным дворянам. Это можно понять из его челобитной: «А как, государь, увижу материны очи и братей своих сыщу, и я в те поры тебе, государю… буду бить челом, чтоб ты, государь, меня пожаловал, велел справить родственное моё по списку, где родители мои служат, как ты государь укажешь». Челобитная была принята благосклонно, и Тимофей Сукин был отпущен из Москвы до Масленицы, для свидания с родственниками.

12 января 1638г. казачья станица атамана Григория Шатрова была отпущена в Воронеж. По государеву указу воронежский воевода Козловский должен был «Донских казаков человек пяти или шти лутчих людей, ково они меж себя выберуть, послать наперед ныне на Дон, с нашею грамотою к Донским атаманом и казаком тотчас». Остальные казаки должны были сопровождать весной будары с государевым жалованьем.

По убытии станицы из Москвы, казаки били царю челом: « … пожалуй нас, холопей своих, которой у нас винишко купим дорогой на Воронеже, и чтоб у нас, холопей твоих, Воронежские целовальники выемкою б не вынимали б». Царь пошёл донцам на встречу и велел воронежскому воеводе Козловскому, вино у казаков, не «вынимать». 7 февраля воевода отпустил на Дон 5 выборных казаков, во главе с Иваном Сметцким « … с товарыщи… взяв с Воронежского уезду с сошных людей пять подвод».

Возвратившийся в феврале, в Москву, дворянин Трофим Михнев, на расспросе показал, « … грамоты де и всякие письма, что у него (Фомы Кантакузина) ни было, всё у них в те поры утерялись; ни каких де писем ево у них ныне нет и послать им ко государю не чего».

Так же он сообщал, что в « … в Азове де всех атаманов и казаков живут житьём по смете с 5000 и з Запорожскими черкасы. И у города де у Азова проломную стену, что взорвало подкопом заделали. И бои поземные и всякие крепости поделали: и наряд де по башням и по городу и по нижним боем у них весь поставлен и осада укреплена». По словам Михнева, в городе, малых и больших пушек 300, но пороха, ядер и свинца мало и « … в осадное де время без прибавочного зелья и свинцу в Азове пробыть им не уметь».

Сообщал Михнев о намерении турецкого султана Мурада идти весной к Азову со всеми своими вассалами и союзниками. Узнав об этом, казаки послали вверх по Дону, по всем городкам и запольным рекам гонцов с грамотами, в которых призывали всех донцов сходиться в Азов для отражения неприятелей.

Отпуская царского посланца в Москву, Казаки ему говорили: « … будет де город Азов государю годен, и государь бы их пожаловал в помочь ратными людьми, и хлебными запасы, и зельем и свинцом, как ему, государю, милосердный Бог известит». У казаков же – говорил Михнев – хлеба мало и питаются они больше рыбой.

Выслушав 27 февраля расспросные речи казаков и своего посланца, Михаил Фёдорович « … указал послати с Воронежа на Дон зелья ручного сто пуд, да пушечново сто ж пуд, да свинцу сто пятьдесят пуд, с прежнею станицею с атаманом з Григорием Шатровым да с нынешнею станицею с атаманом с Онтипою Устиновым… дав им на Воронеже суды».

28 февраля царь передал «Память» в Пушкарский приказ князю Андрею Фёдоровичу Литвинову-Мосальскому и дьякам Степану Угодцкому и Савве Самсонову, об отпуске « … с Воронежа Донским казакам пороха и свинца и присылке на Воронеж тех же припасов, взамен отпускаемых казакам.

При отпуске казачьих станиц с государевым жалованьем на Дон, воронежскому воеводе Мирону Вельяминову было велено «изымать» из них беглых людей: « … и ты б тех лишних людей велел у них взять и их расспросить подлинно, хто они, и отколе идут, и какие люди, и не беглые ли чьи холопы… а расспрося велел кинуть на Воронеже в тюрьму до нашего указу, а на Дон их не отпускал».

В феврале 1638 г. в набег на Русские украины двинулся крымский мурза Ямгурчей с 1000 всадников. В двадцатых числах татары были обнаружены казачьими разъездами в окрестностях Есаулова городка. Откуда немедленно выслали гонцов в соседние городки, с призывом идти на крымцов. Всего собралось с «… полтораста человек», среди которых были как донские татары, так и пять астраханских: «Телёшка Иснгелдеев с товарищи», оставшихся в Есауловском городке из-за усталости своих коней, во время похода едисанских татар под Крым. Казаки перехватили Ямгурчей мурзу на реке Чир и, не смотря на многократное превосходство крымцов, наголову их разгромили, захватив огромную добычу: «… тех ногайских татар многих побили, и лошади многие отбили». Характерно, что при разделе дувана, пяти астраханским татарам досталось «на их паи» 40 лошадей.

1 марта казачий Круг, видя нежелание нагаев кочевавших по Миусу переходить в русское подданство, отправил против них конное войско. Узнав об этом, мурзы Больших нагаев выступили ему на встречу, но были разбиты. Донцам удалось взять 10 языков. На расспросе в Азове нагаи под пыткой показали, что турецкий султан велел « … крымскому царю, ногайским и мансуровым мурзам и горским черкесам со всеми ратными людьми быти готовым к весне и идти под Азов». Узнав об этом, войско решило известить о планах турецкого султана, Михаила Фёдоровича. Легковую станицу возглавил атаман Татаринов.

Тем временем турецкий султан Ибрагим, желая вернуть себе Азов, подключил к ним молдавского воеводу Василия и боярина Исая Остафьева. Он был вызван в Стамбул, где получил соответствующие инструкции. Но всё было тщетно. Тогда вместо угроз, султан перешёл к обещаниям. Через молдавского правителя Василия, он, в случае ухода казаков из Азова, обещал стать союзником русского царя: «И будет от которые стороны его Российскому государству утеснение, и его царское величество будет иметь помощь от Ибрагима салтана и от крымского воинскими людьми».