Мои литературные святцы

Отец закончил в ней поход.
Теперь на нём не то:
Он в кепке ходит на завод,
В калошах и в пальто.
А я люблю в его шинель
Зарыться с головой,
И мне мерещится метель
И дым пороховой

Позже прочитал его книгу «Избранные стихи», изданную «Советским писателем» в 1974 году. И оценил его как поэта. Не только как детского. Его стихи грустны и лиричны:

Час придёт, и я умру,
И меня не будет.
Будет солнце поутру,
А меня не будет.
Будет свет и будет тьма,
Будет лето и зима,
Будут кошки и дома,
А меня не будет.
Но явлений череда,
Знаю, бесконечна,
И когда-нибудь сюда
Я вернусь, конечно.
Тех же атомов набор
В сочетанье прежнем.
Будет тот же самый взор,
Как и прежде, нежным.
Так же буду жить в Москве,
Те же видеть лица.
Те же мысли в голове
Станут копошиться.
Те же самые грехи
Совершу привычно.
Те же самые стихи
Напишу вторично.
Ничего судьба моя
В прошлом не забудет.
Тем же самым буду я…
А меня не будет.

Знал Владимира Лифшица как юмориста и пародиста. Со времён освобождения врачей по их знаменитому делу сразу же после смерти Сталина по Москве пошли гулять такие куплеты:

Дорогой профессор Вовси, за тебя я рад,
Потому что, значит, вовсе ты не виноват.
Зря сидел ты, зря томился в камере сырой,
Подорвать ты не стремился наш советский строй.
Дорогой профессор Коган, знаменитый врач,
Ты оправдан, ты растроган, но теперь не плачь.
Вы лечили днём и ночью, не смыкая глаз,
А лягавая зараза капала на вас.
Ты себе расстроил нервы, кандидат наук,
Из-за этой самой стервы, подлой Тимашук.
Слух давно прошёл в народе – это всё мура
Пребывайте на свободе, наши доктора!

Любопытно, что по Москве эти стихи ходили ещё с одним куплетом:

Дорогой товарищ Фельдман —
Ухо-горло-нос,
Ты держал себя, как Тельман,
Идя на допрос.

Я хорошо помнил этот вариант из четырёх четверостиший. И Бенедикт Сарнов в своей книге «Перестаньте удивляться» тоже цитирует приведённый мной куплет. Но я списал три куплета без четвёртого из воспоминаний сына Владимира Александровича – тоже прекрасного писателя Льва Лосева. Похоже на то, что куплеты Лифшица ушли в фольклор и вырастали там.

А пародия Лифшица на оду – «На смерть Хрущёва»? Точнее, не совсем на оду. Просто две первых строчки напоминают о стихотворении Чарльза Вольфа в переводе Ивана Козлова:

Не бил барабан перед смутным полком,

Когда мы Хруща хоронили.

Его закопали почти что тайком,

Он спит в неприметной могиле.

А мог бы Никита Сергеич вполне

Покоиться в урне, в кремлевской стене.

Хотя он, конечно, кой-где подзагнул,

Простится грехов ему тыща:

Невинных Никита из ссылки вернул,

Трудягам построил жилища.

Народ ему много за это прощал

И даже гордился не втуне,

Когда он в ООНе буржуев стращал,

Туфлёю лупил по трибуне.

Не знаю, по чьей это вышло вине

Но с ним обошлись некультурно:

Могла бы, могла бы в кремлевской стене