Сборник новелл и рассказов

Предполагаю: что из-за сложного рельефа скалы, я не смог просчитать – хватит ли веревки!..

Но мне же хватало двадцати пяти метров на южном склоне, а с северной стороны, той же скалы, не хватило и пятидесяти!

Убедиться, или переубедить себя – не случилось. Выполнить второй проход по маршруту не удалось.

Покуда я собирал снаряжение, на прохождение отрицательного нависания снизу-вверх, и параллельно ходил в большие горы, оказалось, что этот маршрут для меня более не доступен.

Через некоторое время, спускаясь по кулуару в трёхстах метрах от «Змеиной» горки, я столкнулся с толпой стрелков и рабочих, интенсивно ровняющих плато, устанавливающих метательные машинки и дробящих из двустволок шустрые малиновые тарелки.

Строители и стрелкИ пытались не дать мне спуститься, требовали поднялся наверх. Но я, из-за упрямства, спустился. Меня распирала злость, что оккупируются мой лес и мои скалы!

Западное ущелье карьера захвачено стрелково-развлекательным клубом «Цитадель». Все самые высокие и интересные скальные стены, кулуар и внутренний угол, простреливались ими, в том числе северная стена «Соколиной».

Но старый, южный маршрут, был в непростреливаемой зоне, прикрытый скальным щитом контрфорса.

В течении несколько лет, продолжал там лазать, под ружейную канонаду и стук дроби по веткам над головой.

Но в прошлом году, по весне, я уперся в ограждение из двойной колючей проволоки, вдоль обрыва, прямо поперёк тропы, ведущей из леса на «Змеиную» и на «Соколиную».

Десять скал успел освоить в этой части карьера…

Сейчас мне осталось, только, восточное ущелье, со скальными стенками попроще…

Здесь, видимо, должны красоваться советы и рассуждения, что на восхождениях «он-сайт» и «тред» дОлжно таскать такое-то снаряжение (далее присутствует протяжный список), и заодно, сверкать полированной медью, какая-нибудь прописная альпиниская мудрость.

Воздержусь от всего этого…

«Профям» советы не нужны, а начинающим – нужно просто тренироваться.

Был такой жёсткий урок у меня.

Он один стоил многих лет очных

тренировок в альпклубе и на скалодроме. Он помог мне сделать полезные и своевременные выводы.

Копытов Г. Л.

23.03.2018

Катюшечка

Новелла

Детям детских домов и

интернатов посвящается.

Было это в июле, скорее всего в конце, знойного кубанского, июля…

В конце июля, за одноэтажным парашютным классом созрели яблоки, персики и абрикосы.

Они созрели бы, окончательно, через месяц, но этого не случилось…

Я отслужил в армии два с половиной месяца, и две с половиной мысли, преследовали меня всё это время!

Первая и вторая: «Хочу домой!» и «хочу жрать!» Половинная – конечно же девочки!

Если бы, как-нибудь, я смог попасть домой, то непременно реализовал бы и второе, и половинное. Но не мог… и поэтому утрамбовывал свой жадный желудок зеленушками. Яблоки были слишком кислыми, и их почти не ел. Кислота же абрикосов и слив была терпимой. После каждого обеда, я распихивал по карманам хлеб, бежал в сад, жуя его на ходу, и набивал опустевшие карманы зелеными плодами.

Так длилось четыре дня.

Второй укладчик парашютов – узбек Атхам Ахмаджонович Атхамов, заметив мое пристрастие, предположил:

– Французский болезнь заработаешь!

– Неа, -отвечал я уверенно, чавкая комком с травянистым привкусом.

Разрешилась эта продуктовая вакханалия неожиданно.

После подъема меня мутило, во рту жил вкус металла и травы. «Жрать», почему-то, совсем не хотелось.

Вяло пожевал отвратительной перловой каши и выполз из столовой на улицу.

Я поплыл куда-то. Словно опускался, с парашютом, закрыв глаза.

Было, только девять часов утра, а на улице уже стояла тридцатиградусная жара.

Каждые полчаса я посещал деревянный домик за парашютным классом. Далее, этот диапазон стал резко сокращаться.

Старший укладчик, прапорщик, Александр Иванович Дегтяренко, поставил мне задачу: забрать у летунов на переукладку парашюты. Самолет был на консервации и купола больше года не переукладывались! Периодичность профилактических переукладок парашюта – шесть месяцев. Нарушение серьезное. За это время купол превращается в спрессованный камень!

Я протопал по летному полю полтора километра и все искал, где бы присесть. Но поле, есть поле. Со всех сторон по «рулежкам» катились самолеты, ходили механики, бойцы.

Тут я узрел одинокий деревянный домик, в трехстах метрах, за взлётно-посадочной полосой. Рванул, что было сил, только бы донести!.. Так давило на «клапан», я боялся, что фонтан прорвется прямо сейчас! Бежал, мелко семеня ногами и зажимая бедра руками. Как девочки, на бегу, поджимают короткие юбки, так и я сжимал ягодицы, удерживая плотину, готовую к прорыву в самый неудобный момент.

Едва добежал! Стул был водянистым – одна желчь…

Оглядел клозет изнутри. Он стоял на глубокой яме, на двух перекинутых поперек, бревнах. Огромные щели, со всех сторон, работали как пылесос и аэродромный ветер сквозил ото всюду. Снизу из отверстия ветрюган давил мощным столбом, как в аэродинамической трубе.

– Сейчас взлечу! – подумал я. Но это были мелочи. Жутко напрягало: все что я отправлял вниз, зависало и старалось вернуться на меня! Я скакал и уворачивался…

На стоянке нашел механика летунов. Он скинул две парашютных спасательных системы С-3-3 на крыло. Одна система показалась мне, необычайно легкой. Засунул руку под авизентовый клапан. Нащупал решетку каркаса. Купола не было!!

Свободные концы подвесной системы были аккуратно заправлены под клапана. Потянул – они выпали вожжами – остались куски в пятнадцать сантиметров. Отпилены ножовкой по металлу или стропорезом. Ножом перерезать капроновую ленту шириной шестьдесят, толщиной четыре миллиметра, у злоумышленников, видимо, не вышло. В нескольких местах были надрезы, не пропиленные вглубь. Расщёлкнул защитный клапан над зачековочным тросиком – контровочная нитка с контрольной пломбой не сорваны. Значит купол вытянули через верхний клапан, а отрезанные свободные концы подпихнули под боковые клапаны.

– Пойду начальника ПДС обрадую! – сказал я, закидывая целую систему на спину, а распотрошённую на правое плечо. Подошел механик борта.

– Ну что, забираешь на перекладку?