Сборник романов и повестей

14.Бег, диско, красный конь.

Я все-таки начал бегать. Но чтобы не попадать под влияние Бубы, который нагружал всех беспощадно, бегал в паре с Мельниковым. Продемонстрировал ему свою тактику бега, без измотки, на длинные дистанции.

Сейчас я назвал бы это – медитативный бег.

После 5 км по пересеченке, делаем рывок, под горку 300 метров.

Вовка восхищенный:

– Мне показалось, что сейчас взлечу, так легко стало. Будто ангелом стал!..

Потом бродили по лесу. Он изложил идею фильма с названием «в стиле диско» или просто «диско».

На фоне мелькающих ног падает человек и его затаптывают, в экстазе, не замечающие танцоры…

А я ему:

– Мое детство – Красный Конь…

Общение с ним сильно повлияло на мое мировоззрение.

15. Кислородное опьянение.

Мы дурели от кислородного опьянения. Несколько раз резко и глубоко вдыхаешь и перетягиваешь горло полотенцем. Пробовали поясами от кимоно. Больно и оставляет жутковатые полосы на шее!

Женьку Реброва однажды еле откачали.

Я, как всегда, бренчал на гитаре, лежа на кровати, Мельников слушал меня. Жора «душился» – и улетал в космос.

В очередной раз он откинулся в пароксизме судорог воздушного оргазма. И вдруг затих. Прошло с минуту – он не двигался.

«Кирпич» (Мельников) сказал:

– Во – не дышит!

Я лениво бросил гитару и подошел поближе к Жорке.

Он лежал на спине и был, какой-то, неестественно плоский, с запавшей, будто на тяжком вздохе, грудью.

Мы неумело стали делать искусственное дыхание. Я дул в рот, Кирпич толкал в грудь.

Однако, ничего у нас не получалось. Картина не соответствовала усвоенной плакатной.

Не помню – зажимал ли ему нос? Мои вдувания ничего не давали.

От отчаянья я начал резко шлепать ему по щекам и орать в ухо:-очнись дурачина! —

Он, вдруг выкатил из-под верхних век бессмысленные зрачки и спросил:

– Вы чего?

– Ничего! -ответил Володька:-здесь сейчас мог образоваться молодой и холодный…

Жорка поведал о своих ощущениях.

– Сперва слышал гитару, потом куда-то отлетели все звуки, и я пропал.

Потом услышал (не почувствовал!) звонкие шлепки. Он услышал (!) мои пощечины!

Жорка, нисколько не расстроенный клинической картиной, схватил полотенце, которым, только что, устроил себе обморок и принялся методично дубасить мух на потолке.

Весь вечер я был в смятении и радости, что обошлось…

Мое состояние заметила за ужином Елена и поинтересовалась причиной вопросительного знака, на моем лице, при взгляде на Жорку.

16. Бой.

Десять дней, после Москвы, промчались незаметно.

Наступал опасный день «прощальный костер».

Нас, как ребят старшего отряда и типа «спортсменов», выделили в охрану, собранного всем лагерем финального костра.

Крайние три дня мы усиленно готовились к бою, в буквальном смысле слова.

Борька Серегин, в будущем призер чемпионата мира по тяжелой атлетике, предложил наделать нунчак по паре на брата…

Жаль не сделали – пригодились бы.

Кимоно в скатке так и валялось, не пользованное, у меня под кроватью.

Мы с Жоркой усиленно тренировались «корытом» на «стрельбище».

Мое мнение – Женька Ребров, среди нас сереньких, тогда был, самый неординарный как А.И.Салукадзев и мульти-развитой, почти как М.В.Ломоносов.

На тот момент – даже маститее многомудрого Кирпича!

Буба гонял и изматывал прочих бойцов, известными ему методиками.

Мы готовились.

Из «века в век, существует неписанное правило – на «костре» молодые колхозники доказывают, что они хозяева жизни. Упившись вдрызг, рассовав ножи по-за голенищами кирзачей – это средневековье является в самый грустный вечер.

Там и сям начинаются несправедливые избиения пионеров и комсомольцев.

Мне это напомнило войны «кулаков» с коммуноактивистами!

Геноцид районного масштаба!!!