Оценить:
 Рейтинг: 2.67

Александр Македонский. Гений или каприз судьбы?

Год написания книги
2010
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
4 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

–Что же, царь, оставляешь ты себе?

–Надежды! ? ответил Александр.

–В таком случае, ? сказал Пердикка, ? и мы, выступающие вместе с тобой, хотим иметь в них долю.

Пердикка отказался от пожалованного ему имущества, и некоторые из друзей Александра последовали его примеру. Тем же, кто просил и принимал его благодеяния, Александр дарил охотно, и таким образом он роздал почти все, чем владел в Македонии».

С момента начала похода Александр стремится везде и всегда быть первым. Он сам правит адмиральским кораблем, он первым высаживается в Азии. Эта жажда первенства в данном случае не стоила никаких жертв Александру, но со временем она гипертрофируется в безумное маниакальное желание быть первым в любой опасности.

Грандиозное мероприятие Александра было только его войной, совершенно ненужной ни македонянам, ни грекам, хотя очередной претендент на мировое господство и пытался провозгласить благородную цель: месть персам за прежние войны с греками.

«Между тем Александр отправился в поход, не рассчитывая ни на кого, кроме себя…, ? таков вывод греческого историка Арриана. ? Нет другого человека, который ? один ? совершил бы столько и таких дел; никого нельзя ни у эллинов, ни у варваров сравнить с ним по размерам и величию содеянного».

Итак, Александр вступил на земли подвластные персам. Немногочисленность его войска вызвала лишь презрение у сатрапов Дария. Один только родосец Мемнон на совете персидских военачальников предложил не вступать в сражение с Александром, ибо знал, что представляет собой македонская фаланга. «Надо отступать, вытаптывать подножный корм конницей, жечь урожай и не щадить даже своих городов: Александр не сможет остаться в стране, где нет провианта», ? советовал родосский наемник.

На это перс Арсит, правитель Фригии, ответил: «он не допустит, чтобы у его подданных сгорел хоть один дом».

Александр был столь же опрометчив, как и его враги. Казалось, военачальники противоборствующих армий состязались в проявлении гордыни и пренебрежения друг к другу.

Александр подошел к реке Граник, ведя за собой войско, построенное двойной фалангой, прикрытое всадниками с обоих флангов. В это время разведка донесла, что за Граником стоит огромное готовое к бою войско персов.

Старый военачальник Парменион предложил Александру вполне разумные действия: «Мне думается, царь, что хорошо было бы в данной обстановке стать нам лагерем на этом берегу реки. Я не думаю, чтобы враг, у которого пехота значительно уступает нашей, осмелился расположиться вблизи нас; тем самым он даст нашему войску возможность легко переправиться на рассвете. И мы перейдем раньше, чем они успеют построиться. Теперь же опасно приступать к этому делу: нельзя ведь вести войско через реку вытянутым строем: видно, как тут много глубоких мест, а сами берега, ? ты видишь, как они высоки и обрывисты. Если же воины станут переходить в беспорядке или колонной ? в этом положении они всего слабее, то на них нападет выстроившаяся конница врага. Первая же неудача будет тяжела и для нашего положения сейчас и сделает сомнительным исход всей войны».

«Я знаю это, Парменион, ? ответил Александр, ? но мне стыдно, что я без труда перешел Геллеспонт, а этот крохотный ручей (так уничижительно назвал он Граник) помешает нам переправиться сейчас же, как мы есть. Я переправлюсь: этого требует и слава македонцев, и мое пренебрежение к опасности. Да и персы воспрянут духом, сочтя себя достойными противниками македонцев, так как ничего сейчас от македонцев они не увидели такого, что оправдывало бы страх перед нами» (Арриан).

Командовали войском во время битвы македонские военачальники. Они называются в источниках, но обратим внимание лишь на представителей одного семейства, чьи имена будут часто встречаться в нашем повествовании. И самое главное, судьба военачальников, разделивших первый успех Александра в Азии, в дальнейшем будет весьма печальна.

Левым крылом македонян командовал Парменион ? старый полководец, прославившийся еще во времена Филиппа. Во главе правого крыла стоял сын Пармениона ? Филота ? «с «друзьями»-всадниками, лучниками и агрианами-дротометателями». Еще один сын Пармениона ? Никанор ? возглавлял щитоносцев.

А что же Александр? Казалось бы, его заслуга в победе при Гранике была не больше заслуг обычного всадника, но (следует отдать должное) чрезвычайно храброго и безрассудного в опасности. Впрочем, если роль Александра, как военачальника, была ничтожна, то личный его пример значил многое. Он сражался впереди собственного войска и сделал все, чтобы быть заметным и для македонян и для врагов.

У персов было огромное превосходство в коннице: около 20 тысяч против 5 тысяч всадников македонян. Именно коннице предстояло начать сражение при переправе через Граник. «Против того места, где они (персы) увидели Александра (его легко было заметить и по великолепному вооружению, и по робкой почтительности его окружавших), на своем левом крыле они выстроили по берегу конные отряды», ? сообщает Арриан.

Александра нисколько не смутило ни многочисленность противника, ни то, что придется начинать бой, поднимаясь на крутой, занятый врагами берег Граника. Царь вскочил на коня и приказал «окружающим следовать за ним и вести себя доблестно».

«Он вел войско навстречу неприятельским копьям и стрелам на обрывистые скалы, усеянные пехотой и конницей врага, через реку, которая течением сносила коней и накрывала всадников с головой, и КАЗАЛОСЬ, ЧТО ИМ РУКОВОДИТ НЕ РАЗУМ, А БЕЗРАССУДСТВО И ЧТО ОН ДЕЙСТВУЕТ, КАК БЕЗУМЕЦ», ? таково впечатление Плутарха от действительно безумной затеи Александра.

Македонская разведка, пытавшаяся выйти на противоположный берег, была изрублена, «кроме тех, кому удалось повернуть к Александру, который уже приближался, ведя за собой правое крыло. ОН ПЕРВЫЙ БРОСИЛСЯ НА ПЕРСОВ, УСТРЕМИВШИСЬ ТУДА, ГДЕ СБИЛАСЬ ВСЯ ИХ КОННИЦА И СТОЯЛИ ИХ ВОЕНАЧАЛЬНИКИ. Вокруг него завязалась жестокая битва, и в это время полки македонцев, один за другим, уже без труда перешли реку. Сражение было конное, но оно больше походило на сражение пехоты. Конь бросался на коня; человек схватывался с человеком; македонцы стремились оттеснить персов совсем от берега и прогнать их на равнину, персы ? помешать им выйти и столкнуть обратно в реку. Тут и обнаружилось превосходство Александровых воинов; они были не только сильнее и опытнее, но и были вооружены не дротиками, а тяжелыми копьями с древками из кизила» (Арриан).

Больше всего Александр был обязан победой при Гранике покойному отцу ? Филиппу, ? именно он создал лучшее в мире войско из толп македонских пастухов и землепашцев, именно ветераны Филиппа и сражались в этой битве.

Сражением руководили македонские военачальники, а их царь, словно бродячий средневековый рыцарь, совершал подвиг за подвигом, каждое мгновение при этом рискуя собственной жизнью.

«В этой битве у Александра сломалось копье; он попросил другое у Ареты, царского стремянного, но и у того в жаркой схватке копье сломалось, и он лихо дрался оставшейся половинкой. Показав ее Александру, он попросил его обратиться к другому, ? описывает Арриан Александра в битве. ? Демарат, коринфянин, один из «друзей», отдал ему свое копье. Александр взял его; увидев, что Мифридат, Дариев зять, выехал далеко вперед, ведя за собой всадников, образовавших как бы клин, он сам вынесся вперед и, ударив Мифридата копьем в лицо, сбросил его на землю. В это мгновение на Александра кинулся Ресак и ударил его по голове кинжалом. Он разрубил шлем, но шлем задержал удар. Александр сбросил и его на землю, копьем поразив его в грудь и пробив панцирь. Спифридат уже замахнулся сзади на Александра кинжалом, но Клит, сын Дропида, опередил его и отсек ему от самого плеча руку вместе с кинжалом. Тем временем всадники, все время переправлявшиеся, как кому приходилось, через реку, стали прибывать к Александру».

Мужеству и бесстрашию покровительствуют боги: македоняне обратили персов в бегство. Погибло около тысячи персидских всадников. Продолжали оставаться на месте лишь наемники-чужеземцы, но «не по здравому размышлению, а скорее от ужаса перед неожиданностью». Македоняне довольно скоро перебили большинство их, за исключением, разве что тех, «кто спрятался среди трупов»; в плен было взято около двух тысяч наемников.

Арсит, бывший инициатором немедленной битвы с Александром, бежал во Фригию и там «покончил с собой, потому что персы считали его виновником поражения».

Потери македонян были гораздо скромнее. Расхожее мнение, что наступающая сторона несет большие потери, нежели обороняющаяся, ? не соответствует действительности. Побеждает в битве то войско, которому не изменило мужество, которое в совершенстве владеет тактикой боя и сохраняет строй в любой ситуации, при любом численном превосходстве противника. Столь же успешно Цезарь будет бить в Галлии армии воинственных кельтов, на порядок превосходившие по численности его непобедимые легионы. Как правило, из битв римляне выходили с ничтожными потерями. В нашем случае мужество Александра отбросило персов от реки и позволило детищу Филиппа ? македонской фаланге ? без особого труда опрокинуть противника.

Александр достойно позаботился о павших воинах, ? не рассчитывая превзойти армии врагов числом, он сделал ставку на героизм и всяческим образом его поощрял.

«У македонцев пало 25 «друзей», погибших в первой схватке, ? сообщает Арриан. ? Медные статуи их стояли в Дии; сделал их по приказу Александра Лисипп, который делал и его статуи: только его считали достойным этой работы. Остальных всадников пало больше 60, а пехотинцев около 30. Их Александр похоронил на следующий день с оружием и почестями; с родителей и детей снял поземельные, имущественные и прочие налоги и освободил от обязательных работ. О раненых он всячески позаботился, сам обошел всех, осмотрел раны; расспросил, как кто был ранен, и каждому дал возможность и рассказать о том, что он сделал, и похвастаться. И персидских военачальников он похоронил; похоронил и эллинов-наемников, которые пали, сражаясь заодно с его врагами. Тех же, кого взял в плен, он заковал в кандалы и отправил в Македонию на работу, ибо они, эллины, пошли наперекор общему решению эллинов и сражались за варваров против Эллады».

5. Гордиев узел

«Все же лучше умереть от преступления другого (человека), чем от собственного страха»

    (Руф Квинт Курций. История Александра Македонского)

После битвы при Гранике Александр с легкостью овладел многими азиатскими городами.

Среди прочих власть македонского царя признал Эфес. Царь лично прибыл в город и позаботился о его государственном устройстве. Александр предстает перед нами, как справедливый реформатор, принесший в Азию свободу: он «вернул изгнанников, которых удалили из города за расположение к нему, уничтожил олигархию и восстановил демократию…»

Народ Эфеса, избавившись от страха перед олигархами, бросился убивать прежних властителей. Несколько человек вытащили из святилища и побили камнями. «Что касается остальных, то Александр запретил их разыскивать и наказывать: он понимал, что народ, если ему позволить, убьет вместе с виновными и невинных ? одних по злобе, других грабежа ради. И если Александр заслуживает доброй славы, то, между прочим, конечно, и за свое тогдашнее поведение в Эфесе», ? делает вывод Арриан.

Однако великий поход продолжался, и вместе с ним менялся Александр. Явление обычное; как заметил китайский философ Конфуций, все люди меняются в процессе жизни ? только самый великий мудрец и последний глупец никогда не меняются. Вот только изменения не всегда носят положительный характер, и очень скоро Александр будет всеми силами стараться походить на человека, против которого яростно боролся он сам, кого мечтал победить и уничтожить его отец ? Филипп.

После Граника Александр еще мог реально оценивать свои силы и возможности, несмотря на то, что имел своей целью весь мир. Парменион предлагал ему вступить в битву с персидским флотом и даже сам выразил желание взойти на корабль и принять участие в сражении. И хотя знамения свыше предрекали морскую победу македонянам, Александр не принял совет Пармениона. «Бессмысленно маленькому флоту вступать в сражение с гораздо большим, и его неопытным морякам идти на искусившихся в морском деле киприотов и финикийцев. Он не желает, чтобы отвага и опытность македонцев оказались ни к чему в этой неверной стихии и перед лицом варваров», ? объясняет Арриан решение Александра.

Решение вроде бы разумное, если учесть, что Александр обладал непобедимой на суше македонской фалангой. Впрочем, скоро будет вызывать удивление и оно: почему Александр мог вступить в битву и отказался от нее? Очень скоро он перестанет рассуждать о целесообразности той или иной битвы, штурма какого-то города, случайно оказавшегося на пути…

Пока еще Александр не утратил способности мыслить разумно и даже «решил распустить свой флот: у него на ту пору не хватало денег, и он видел, что его флоту не сладить с персидским, а рисковать хотя бы одной частью своего войска он не хотел» (Арриан). Между тем, когда прочтешь дальнейшую историю похода Александра напрашивается другое объяснение: Александр не мог одновременно побеждать на суше и на море, а он хотел быть первым везде; морская победа Пармениона не была бы победой Александра. И очень удивительно, что состарившийся в битвах Парменион, считавшийся лучшим полководцем Филиппа, мог предложить морскую битву, если бы она была бессмысленной и заведомо проигрышной.

Александр пытается быть великодушным в отношении побежденных врагов. Так, македоняне взяли штурмом город Милет, отказавшийся им подчиниться. Часть защитников города бросилась в море и на перевернутых щитах доплыла до небольшого островка. «Александр, завладев городом, сам пошел к острову, где сидели беглецы; он распорядился поставить на носу каждой триеры лестницы, чтобы взобраться с кораблей, как на стену, на отвесные берега острова. Когда он увидел на острове людей, готовых стоять насмерть, его охватила жалость к этим людям, обнаружившим такое благородство и верность. Он предложил им мир на условии, что они пойдут к нему на службу. Были это наемники-эллины, числом до 300. Милетян же, которые уцелели, он отпустил и даровал им свободу» (Арриан).

Доброта Александра закончилась довольно скоро: следующий крупный город ? Галикарнасс ? оказал ему серьезное сопротивление, и немало македонских воинов нашло смерть под его стенами. Александр приказал сравнять город с землей.

Пользуясь тем, что Дарий был занят сборами войска для борьбы с ним, Александр, словно путешественник, бродил по его владениям. Казалось, Александр совершает непростительную глупость, что не преследует врага, ошеломленного и повергнутого в уныние битвой при Гранике. Однако Плутарх заметил: даже в детстве «он любил не всякую славу и искал ее не где попало». Александру нужны грандиозные небывалые победы, и ресурсы Персидского царства еще способны выставить силы, разбив которые он обретет невиданную славу. Надо только подождать… А пока… Он достиг Фригии и вступил в город Гордий. Здесь он держал в бой с древним суеверием и вышел победителем весьма простым способом.

В храме Юпитера стояла ничем непримечательная по своему убранству колесница, которая являлась одной из самых почитаемых реликвий в тех краях. По преданию, на ней ездил Гордий ? отец царя Мидаса, прекратившего кровопролитную междоусобицу во Фригии. Но даже не тем была знаменита колесница; «примечательным было ярмо, стянутое многочисленными узлами, спутанными между собой и скрывающими связи». Узел, согласно Арриану, был завязан из лыка дикой вишни, и в нем не видно было ни конца, ни начала.

«Когда жители города сообщили Александру, ? рассказывает Курций Руф, ? что, по предсказанию оракула, Азию покорит тот, кто развяжет этот запутанный узел, им овладело страстное желание выполнить то, что предсказано. Вокруг царя собралась толпа фригийцев и македонцев: первые напряженно ждали, а вторые испытывали страх из-за безрассудной самоуверенности царя. И действительно, ремень был так плотно связан узлами, что невозможно ни рассчитать, ни разглядеть, где начинается и где кончается сплетение. Попытки царя развязать узел внушали толпе опасение, как бы неудача не оказалась плохим предзнаменованием. Долго и напрасно провозившись с этими запутанными узлами, царь сказал: «Безразлично, каким способом будут они развязаны», и, разрубив все узлы мечом, он тем самым не то посмеялся над предсказанием оракула, не то выполнил его».

Чтобы никто не сомневался, что пророчество исполнится, Александр на следующий день «принес жертву богам, явившим знамения и указавшим ему, как развязать узел».

В этой ситуации ярко проявился характер македонского царя: он безрассудно берется за самые безнадежные дела и находит выход из самой запутанной ситуации. В случае с Гордиевым узлом мировая слава Александру практически ничего не стоила, но в дальнейшем за свои многочисленные авантюры македонскому царю придется платить немалую цену.

В Киликии весьма досадным способом едва не закончился поход Александра, именно здесь его ждал настоящий Гордиев узел. «Александр, по словам Аристобула, заболел от усталости; другие рассказывают, что он весь в поту, разгоряченный, кинулся в реку Кидн, желая поплавать и охладиться», ? повествует Арриан.

Скорее всего, сказались оба фактора: непрерывные войны, длительные переходы стоили огромного нервного напряжения Александру и сделали его уязвимым перед любой, непривычной для организма средой. Холодный Кидн, несущий воды из горных ключей Тавра, стал для него опаснее многих тысяч персов при Гранике.

Еще одной причиной опасной болезни явилось обычное бахвальство Александра: «Сняв одежду на виду у войска, полагая, что будет пристойно показать своим воинам, как мало нужно ему для ухода за своим телом, он вошел в реку, ? рассказывает об этом же случае Курций Руф. ? Но едва он ступил в воду, как его члены, охваченные дрожью, начали цепенеть, затем он побледнел, и жизненное тепло почти покинуло тело. Слуги подхватили его на руки, полуживого и почти потерявшего сознание, отнесли в шатер. В лагере распространилось беспокойство и почти уже траур; со слезами все скорбели о том, что славнейший царь всех времен и преданий в самом расцвете успеха и славы был поражен не врагом, не в сражении, но вырван из их рядов смертью тогда, когда омывал водой свое тело».

Положение Александра казалось безнадежным и все врачи считали, что он не выживет. Вопреки самым неутешительным прогнозам к Александру вернулось сознание, но двигаться он не мог. Тем временем опасность подкралась с другой стороны: огромнейшее войско Дария находилось в пятидневном переходе от Киликии.

Врачи, наконец, взялись вернуть царю здоровье, но ни один не вызвался поставить Александра но ноги в пятидневный срок. Это совершенно не устраивало больного, и, «созвав своих друзей и врачей, он сказал:
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
4 из 7