Из двух тысячелетий. Проза и стихи, принесенные ветром Заволжья

– Она же будет дышать?

– В этом и отличие последней модели.

– Будет клево. Мария мечтала пожить с полярниками на льдине.

– Вот и осуществим мечту старой девы, – засмеялся первый пилот.

Сцена №2

– Ну, вот, друзья, самолет разгружен, пора прощаться, – говорит первый пилот.

– А как же наша личная просьба? – спрашивает старший метеоролог.

– Вот, смотри, – открывает крышку большой коробки второй пилот.

– Как живая! Даже нос курносенький. А можно ее поцеловать? – спрашивает младший метеоролог.

– Для этого и привезли, – дает согласие первый пилот.

Метеоролог целует Марию, она открывает глаза и просит:

– Еще, милый.

Метеоролог удивляется:

– Вот это модель, остаюсь на станции еще на два года, такой сервис.

– Она иногда встает и говорит, вы не удивляйтесь: это новое достижение науки и техники. Может даже возражать, но тем интереснее общаться с ней. Кстати, зовут ее не Зина, а Мария.

– Нет, – не соглашается младший метеоролог, – Маша, Машенька.

Кажется, вы хотели улетать, ветер поднимается, в добрый путь.

– Окей, еще совет: не грубите Маше, она может обижаться, а на ласки отвечает соответственно.

Пилоты садятся в самолет и улетают. Полярники уносят радостную Марию в спальный вагончик.

Надоело

Сад, цветы, благоухание: рай есть рай. Встречаются двое.

– Еврипид, что с тобой, глаза излучают свет, снова следил за Герой?

– Из ада мой вояж.

– Что? Молвят, оттуда нас выталкивает божественная сила.

– Мозги нам пудрят, Софокл. Все не так. Недавно в раю появился русский, он выгнал из яблок, которые боятся у нас даже надкусить, нектар и угостил меня. Вот это действительно божественный напиток.

– Нектар?

– С последующим действием. Набил я в тунику камней и прыгнул вниз, так посоветовал русский.

– А противодействующая сила?

– Нет ее. Выталкивают нас из ада, как я понял, горячие пары из котлов, в которых варятся грешники. Выбросишь камни, и снова в рай, пользуйся всеми его благами, кроме одного.

– Что это еще за благо?

– Засматриваешься на женский пол?

– Иногда, если.

– Не привирай, и сейчас глаза на Пенелопу пялишь, а обнять ее не можешь.

– Тише ты, хочешь, чтобы нас как Адама с Евой изгнали?

– Если с Евой, я согласен. Не гулять же вечно одному в садочке.

– Еврипидушка, расскажи подробнее, как там, в аду, грешат?

– Естественно, даже Сатана. Вижу, сгораешь от любопытства. Если сам все хочешь испытать, попробуй яблочного нектара. Ощущения специфические.

– К русскому боюсь подойти, смотрит с превосходством, как будто знает тайну Вселенной.

– Он знал ее еще в своих ледяных землях. А как с чертями дерется? Рога им откручивает. Осушит амфору и… Ладно, слушай, расскажу тебе о своих одиссеях.

Опустился я в ад плавно, Софокл, в зону кипящих котлов.

– Полундра, – закричали черти, еще один русский, – и прячутся друг за друга.

– Ошибаетесь, граждане, – говорю, – я наоборот, грек и пришел к вам с добрыми пожеланиями, чтобы не сбивались ваши копытца, чтобы, как выражается наш русский друг, елось и пилось, и хотелось и моглось.

– А нектара принес? – сразу спросил однорогий черт, видимо сходился в поединке с Афанасием.

– Только пол-амфоры, сам употребил перед прыжком в Преисподнюю.

– И мы уважим тебя. Видишь сколько белых и черных, выражусь по-вашему, мягких частей тела торчат из емкостей. Кипят, а все равно мысли об этом. Представь, что они творили там, на поверхности Земли.

– А если деву целиком, как бы в кредит, обещаю, в следующий раз полную амфору нектара принесу.

– Первача?

– Я не знаю, что это такое.

– О-о-о! Русский говорит, до рта не донесешь, с ног валит. Орел. Так ему тут одна синеглазка понравилась, сам к ней в котел запрыгивает. У вас в раю нет таких баб, всех к нам определяют, поэтому поверим тебе. Вытаскивай любую, но чтобы амфора была полной.

Я и вытянул, Софокл. Что она вытворяла? Бывают же такие горячие девы. Да еще из кипятка.