Тайна соснового бора. Уральский криминальный роман

Заявитель вышел.

Фомин подошел к окну. Увидев, как Ромашин садится за руль машины, подумал: «Не собирается ли меня водить за нос? Если даже и собирается, то у него ничего не получится: не на того нарвался».

Хозяин вернулся к столу, взял подписанный сторонами договор, положил в сейф и закрыл.

Прошел в приемную.

– Не пора ли, сударыня, по домам? Время уже. Тем более, что мне завтра рано вставать.

– Едешь в Староуральск?

– Еду, сударыня, еду. Обязательства надо выполнять.

– Не горит.

– Это вам так кажется, Галина Анатольевна…

Глава 4

Встречи в Староуральске

Нравы

Детектив бодренько, будто ему тридцать, а не пятьдесят пять, взбежал по ступенькам крыльца, высоко вздымавшегося над землей, и остановился на верхней площадке; подняв голову вверх, недовольно пробурчал:

– Хмурится…

Уральское небо, в самом деле, пугающе плотно затянуто чернотой, от чего полдень стал похож на сумерки; а внизу волнами бежали снежные вихри, тотчас же скрывавшие человеческие следы.

Постучав нога о ногу, чтобы сбить налипший снег, потянул на себя дверь и вошел внутрь. Дверь за ним медленно стала закрываться. Оглянувшись, вновь (по-прежнему односложно) то ли всерьез, то ли иронично пробурчал:

– Цивилизация…

Осмотревшись, заключил обратное:

– Без перемен…

Фомин не был здесь много лет, однако всё узнаваемо: вон, на боковой стене написано «дежурная часть», а чуть ниже окошечко, напоминающее амбразуру неприятельского дота. Подошел. Увидев, что сидящий за амбразурой мужик, не обращает на него никакого внимания, козонком постучал по стеклу. Не сразу, но чья-то рука открыла створку. И он услышал того, который, продолжая перебирать папки, не глядя на него, спросил:

– Чё надо?

Вопрос, конечно, интересный, поэтому вынудил Фомина саркастически заметить:

– Забаррикадировались. От кого? От законопослушных граждан или от тех, с кем по чину положено сражаться в чистом поле и лицом к лицу?

Тамошний мужик скривился. Скорее всего, подумал Фомин, его юмор здесь не понят.

– Поговори мне, а то ведь… – презрительно сказал мужик и сплюнул под ноги.

– А что, интересно?..

В этот момент за спиной услышал командирский бас:

– В чем дело?!

Фомин обернулся: там стоял офицер полиции с одутловатым лицом, с синюшными мешками под глазами и откровенно выпирающим из-под полушубка брюшком.

– Да вот…

Хотел объяснить ситуацию, но тот не дал. На его обвислых щека появилась благожелательная улыбка, и он воскликнул:

– Ба, товарищ подполковник?! Каким ветром к нам занесло?

Фомин пожал плечами.

– Попутным… С востока же дует.

Офицер рассмеялся.

– Ха-ха-ха! Не изменились совсем… По-прежнему шутите.

– Ну, какие тут шутки? Вы – на западе, а я прибыл с востока.

Офицер согнал с лица улыбку.

– Хорошо-хорошо… Так в чем дело? У вас какие-то проблемы?

Фомин растерянно развел руками.

– Собственно, нет никаких проблем… Пришел, хотел, как обычный клиент, пообщаться с вашим человеком, а он… Стал грубить… И, знаете, прозвучало что-то, смахивающее даже на угрозу.

– Вот даже как? Он угрожает? Сейчас посмотрим. – Офицер буквально зарычал. – Лейтенант, сюда!

И пары секунд не прошло, как тот самый мужик, бледный и трепещущий как осиновый лист на слабом ветру, стоял перед разгневанным офицером, который буровил того ледяным взглядом. Фомин понял, что грозный командир откуда-то его, Фомина, знает, а весь гнев напускной, притворный: кто-кто, а Фомин на службе повидал подобного сорта офицеров и видел без всякого рентгена их насквозь. К тому же порядки, при которых всякий переступающий порог полиции изначально нелюдь, заведены не лейтенантом, а людьми куда выше его по чину, а потому грубость и хамство издавна укоренены, стали общим местом. Идут годы и десятилетия, а нравы не меняются. Эти нравы, похоже, всем нравятся и мало кто на подобное отношение реагирует. Фомин помнит рожденный афоризм еще в разгар строительства развитого социализма, который звучал: ты начальник – я дурак; я начальник – ты дурак. Особенно подобное укоренилось и расцвело буйным цветом в силовых структурах, особенно в органах внутренних дел, что особенно огорчало и огорчает Фомина.

Командир, статус которого Фомину пока не ясен, с рычания перешел почти на шепот.

– Ты такой крутой, да?.. Кому угрожаешь?.. Собрату по службе угрожаешь?.. Встретил бы ты, мозгляк, этого подполковника лет двадцать назад, то имел бы такой вид, что мать родная тебя не узнала бы.

Фомин ухмыльнулся.

– Но я и сейчас еще ничего… Могу, если понадобится поучить борзого идиота. Конечно, весовая категория сейчас иная, чуть-чуть за сто кило всего лишь перевалил, однако… Все еще в силе.

– Товарищ полковник… я… ну…

Мужик, наверное, хотел оправдаться, но начальство этого сделать не дало.

– Молчать, щенок! – В фойе вновь послышался грозный рык. – К концу дня – на стол объяснительную, а я подумаю, что с тобой сделать.