Кровопийца. Уральский криминальный роман

– Не за что.

– Ну… будь здоров и привет супруге. Да, кстати, ты так и не ответил на вопрос: как ситуация в районе?

– Спокойная, Игорек, даже не верится.

– Не сглазь. Постучи по дереву. А то такое начнется, что небо с овчинку покажется.

– Ты еще и суеверен.

– Никуда не денешься. Проверено, опытным путем.

На том конце провода замолчали.

– Алло, Игорек, ты меня слышишь?

– Слышу. Я вот о чем подумал: не сходить ли мне в ресторан, что на вокзале; чего-нибудь горяченького перехватить.

– Как знаешь. Только, – Смирнов опять рассмеялся, – не очень-то увлекайся «горяченьким». Иначе – головка закружится и ясность мысли утеряешь.

– За меня не бойся. Я устойчив к соблазнам мирским, тем более на работе… Можно сказать, закаленная сталь… Я ненадолго, если что. Вернусь – брякну. Понял, Вань?

– Так точно, господин майор юстиции, понял. Не тревожься: в твое отсутствие мир не рухнет. Это я тебе обещаю.

Дворкин положил трубку и хмыкнул:

– Тоже мне – весельчак отыскался. Не к добру веселится, ох, не к добру!

Он встал. Натянул полушубок, пыжиковую шапку, которой необычайно гордился, поскольку за многие годы впервые имеет право надевать то, что десятилетиями было исключительной привилегией коммунистической номенклатуры.

Он вышел на улицу. Дул сильный ветер и морозец под двадцать пять. Кругом – ни одной живой души. Лишь редкие машины на большой скорости проносились по улице Челюскинцев. Темень, хоть в глаз коли. Лишь мигающие желтым светофоры да светящиеся метрах в трехстах окна вокзала могли свидетельствовать, что жизнь продолжается

Переходя трамвайные пути, запнувшись, чертыхнулся:

– Умники!.. Додумались же по ночам отключать уличное освещение и погружать Екатеринбург во мрак. Со времен войны, говорят, такого не было. И хватает совести называть город, погруженный в темноту, столицей обновленной России. Тоже мне… э-ко-но-ми-с-ты… без царя в голове, а все туда же, в люди хотят!

14 января. Среда. 4.00

Дворкин дожевывал свою прорезиновую отбивную, когда в ресторане, как он любит выражаться, «нарисовался» его приятель – Смирнов. Окинув взглядом полупустой зал, спешным шагом направился к нему.

– И ты – тоже? Горяченького захотелось? Прорезинового?

– Шутки в сторону…

– Что так? Только что был этаким хохотунчиком…

Смирнов его прервал:

– На выезд! Срочно!

– Что за спешка?

– В машине, Игорек, тебе Фомин расскажет.

– А без меня никак?

– Федоровский, твой шеф, говорит, что на месте из следователей только ты.

– Ну и народ, – пробурчал Дворкин. – То скукота невыносимая, то горячка. Пожрать толком не дадут.

Смирнов торопил приятеля:

– Ну-ну-ну!..

– Сначала – запряги, а уж после и понукай. Раскомандовался. Будто я твой подчиненный.

Однако встал, с сожалением оставляя чай и пирожное, и направился к выходу.

У подъезда ждал замухрышка-автомобиль, битком набитый людьми.

– Привет! – с трудом вползая в салон, поприветствовал всех Дворкин.

Он оказался стиснутым со всех сторон: слева – богатырь Фомин, справа – не столь солидный мужичок, но тоже ничего себе – эксперт-криминалист Воробьев.

– И куда теперь путь держим? – спросил он.

Ответил Фомин:

– На Пехотинцев. В квартире сто девятнадцать дома двести тридцать шесть соседка обнаружила труп хозяйки. Сразу позвонила. Вот, собственно, пока все.

– Странно… При каких обстоятельствах соседка узнала об этом? Не сказала? Все-таки час-то слишком ранний. Обычно люди в это время спят и третьи сны видят.

– Она так рассказывает: у нее бессонница, долго книжку читала. На часы-то и не глядела. Потом вздумалось вынести ведро с мусором. Вышла. Что-то ей показалось необычным – сама толком не знает. Почудилось, что соседняя дверь не совсем прикрыта. Взяла и толкнула. Она и распахнулась, дверь то есть. Странным показалось. Вошла. Свет горит, а никого нет. Глаза подняла и тут увидела через полуприкрытую кухонную дверь, что кто-то на полу лежит. Подумала, что хозяйке стало плохо. Хотела было бежать да скорую вызывать, но увидела вытекшую из-под хозяйки лужицу крови. Испугалась. Выскочила. Позвонила в «скорую» и нам.

– Значит, позвонившая не знает, жива или мертва потерпевшая?

– Нет, не знает.

– Откуда, господин подполковник, тогда труп?

– Это она лишь предполагает.

– Будем надеяться, медики прибыли раньше нас, вздохнув, заметил Дворкин.

– Хорошо бы, – согласился с ним Фомин. – Легче иметь дело с больным, но живым, чем с мертвым.

– Хорошо сказано. Где вычитали, Александр Сергеевич, сей мудрый афоризм? Не Козьма ли Прутков автор?

– Нет, сие изречение есть продукт деятельности моего драгоценного мозга.