Засекреченная война

– Но в Орле, кроме чекистов, нет никаких воинских частей, – докладываю я. – Город некому защищать.

– Сейчас к вам подходят танковые соединения генерала Лелюшенко и полк войск НКВД подполковника Пияшева. Они не пустят немцев в Орёл. И вообще вы зря паникуете. Главный удар противник наносит совсем в другом направлении. Орёл брать немцы не думают, да и мы его сдавать не собираемся. Больше выдержки.

Мне было приказано не отходить от телефона, звонить каждые полчаса, докладывать обстановку. А обстановка всё усложнялась. Враг подходил к городу. Чекисты заняли круговую оборону вокруг здания НКВД.

На все дороги, по которым немцы могли ворваться в Орёл, были посланы чекистские разведывательные группы. Во второй половине дня 3 октября они донесли, что показались вражеские танки. Я доложил об этом в Москву и вновь услышал:

– Войска подойдут с минуты на минуту. Сохраняйте спокойствие, не отходите от телефона, докладывайте обстановку.

Через полчаса фашистские танки появились на окраине города, а снаряды стали рваться около самого здания управления. Я снова доложил обстановку и получил тот же ответ: «Эвакуацию запрещаю».

Я знал, что наши чекисты без приказа не отступят из города и примут бой с наступающими фашистами, но слишком не равны были силы: у нас десяток автоматов, два-три десятка гранат да наганы против всех вступающих в Орёл фашистских сил. Но тут вмешался случай. Очередной немецкий снаряд вдребезги разнёс здание телефонной станции управления.

Восстановить связь с Москвой было нельзя. Теперь можно было действовать самостоятельно, и я отдал приказ сотрудникам покинуть город…»

А вот один из заместителей Фирсанова, уже после войны продвинувшийся по партийной линии, на одной из встреч рубанул правду-матку:

«Да это мы сами гранату в телефонную станцию бросили да и здание своё подожгли…»

Тогда же мы плотно работали с майором госбезопасности в отставке М.М. Мартыновым, который из корреспондентов ТАСС до войны был мобилизован «в органы», затем возглавлял архивный отдел УКГБ, что и позволило ему в результате кропотливых поисков установить около ста имён патриотов, действовавших в оккупированном Орле. (Мартынов МатвейМатвеевич родился 15 августа 1912 года в пос. Шахта «Капитальная» Макеевского района Сталинской области, УССР. В 1937 году окончил Орловскую областную партийную школу, в 1949 году – вечерний университет марксизма-ленинизма, в 1952 году – Высшуюшколу усовершенствования руководящего составаМВД СССР. Звание сержант госбезопасности присвоено в 1942 году. Уволен в звании майора в 1964 году.Награждён орденом «Красной звезды», медалями

«За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «30 лет Советской Армии и Флота», «40 лет Вооружённых сил СССР», «За безупречную службу» 1 ст.) (Письмо УФСБ РФ по Орловской обл. от 16 мая 2017 г. № 21/745.)

Именно его усилиями к 20-летию Победы они были награждены медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги», большинство – посмертно. А ведь долгое время гуляли две версии: что в городе не было организованного подполья и что Гитлер пожаловал Орлу орден за лояльность. Второе – это, безусловно, плод фашистской пропаганды. Тем не менее, даже я застал те времена, когда гэбисты как бы ненавязчиво, но всё же не советовали поднимать эту тему. Потому что на самом деле их предшественники попросту бежали из областного центра, не сумев как следует организовать подпольную работу. Однако патриотично настроенные люди, брошенные на произвол судьбы, по собственной инициативе принялись вредить врагу. И не всегда себе и другим на пользу, так как не владели навыками нелегальной работы. За их иногда продуктивные действия разъярённые гитлеровцы тут же жестоко мстили, но в результате зачастую страдали обычные граждане.

Почему так вышло?

Обратимся к воспоминаниям М.М. Мартынова:

«Пётр Степанович Студенников, бывший первый секретарь Советского райкома партии, рассказал, как ему 3 октября 1941 года пришлось покидать занимаемый фашистами Орёл. С раннего утра он находился в своём рабочем кабинете, отдавал последние распоряжения представителям предприятий и учреждений района, руководя эвакуацией.

Но вот к концу дня райком вдруг опустел. Пётр Степанович понял, что пора уходить. Машина, на которой он ехал, спустилась по улице Ленина к Орлику, миновала мост, на полном ходу выскочила на площадь Карла Маркса и… врезалась в колонну немецких танков, бронемашин, мотоциклов, двигавшихся со стороны Комсомольской улицы по направлению к вокзалу. Деваться было некуда. Зажатая танками с крестами на бортах, машина секретаря райкома пошла в общем потоке вражеской техники.

Впереди Студенников увидел «эмку» областного военного комиссара полковника Волкоедова. С ним в машине находился заведующий военным отделом обкома партии Дмитрий Фёдорович Добродеев. Зная, что немцы на подступах к городу, они до последней минуты были заняты делами по организации патриотического подполья. В колонну вражеской боевой техники попали так же, как и Студенников.

Лихорадочно обдумывая положение, Пётр Степанович заметил, как «эмка» облвоенкома, пройдя окский мост, рванулась вправо, на Пушкинскую улицу. Студенников устремился за ней. И тут фашисты открыли огонь из танков. Прямым попаданием снаряда «эмка» облвоенкома была разнесена вдребезги. Волкоедов и Добродеев погибли. Студенникову удалось скрыться в одной из Курских улиц, а затем выбраться на юго-восточную окраину города, куда противник ещё не проник.

Сложившаяся в результате внезапного захвата фашистами Орла очень трудная обстановка исключила возможность отработки до конца всех деталей по созданию городского подполья. Не удалось полностью отшлифовать способы связи и условия конспирации. Не все коммунисты и комсомольцы успели получить последний инструктаж и конкретное задание…»

Обратите внимание на два последних предложения. Что же касается гибели военкома, то много лет спустя следопытам удалось установить истинные причины этой трагедии. Но об этом чуть позже.

И вот ещё один аргумент тем, кто пытается защитить чиновников, не исполнивших своё же постановление бюро Орловского обкома ВКП(б) от 11 сентября 1941 года об организации обороны города.

4 октября 1941 г. в 5.20 утра Сталину на стол легла совершенно секретная шифрограмма из Мценска:

«Наркому обороны СССР.

Докладываю: противник, сосредоточив превосходные силы, перешёл в решительное наступление на Орёл, обходом с запада и с востока, к 18 часам окружил Орёл, применил сильную бомбардировку фугасными и зажигательными бомбами. Город горит.

Части Орловского гарнизона (полк НКВД – 1000 человек, 48-й стрелковый полк – около 2000 человек и пять полков ПТО) ведут бой в полуокружении. К 19.00

А.И. Ерёменко

3.10.1941 года 447-й корпусной артполк без трёх орудий вышел и сосредоточился 10 км южнее

Мценска, где остальные части – сейчас данных нет. Известно только, что большое количество

артиллерии отходит на Болхов.

Военным советом с частью штаба в Мценске приняты решения:

1) Высадившимся частям авиадесантной бригады занять оборону на рубеже Оптуха.

2) 4 ТБ и частям, находящимся в Мценске, оборонять рубеж южнее Мценска, прикрыть высадку

1-го Гвардейского корпуса.

Командующий войсками ОРВО Член военного совета генерал-лейтенант Тюрин.

Бригадный комиссар Чекаловский».

На донесении имеется резолюция Сталина: «Немедля отозвать Тюрина в Москву в распоряжение Генштаба. Ст.». (Журнал «Известия ЦК КПСС», 1990 г.,№ 2, с.207.)

Сталин был весьма раздражён падением Орла. Первым пострадал командующий Орловским военным округом А. Тюрин, назначенный на этот пост лишь 24 июня 1941 года. Из материалов следствия: «В октябре за сдачу врагу города Орёл был арестован и находился под следствием. 21 января 1942 года военной коллегией Верховного Суда СССР Александр АлексеевичТюрин был осуждён на 7 лет лишения свободы, но 24 января 1942 года судимость была снята с понижением в должности и звании до генерал-майора».

Командующий Брянским фронтом генерал А. Ерёменко, возможно, так же был бы наказан, но он получил ранение под Брянском, где находился его штаб, едва не попал в плен (немцы прошли буквально в нескольких десятках метров от КП), и самолётом вывезен в тыл на лечение. А то бы

ему тоже, думается, досталось от Главкома. Хотя, прослеживая биографию этого военачальника, диву даёшься, почему он пользовался расположением Верховного, хотя на ратной ниве особо не блистал; и в мемуарах других полководцев ему достаются весьма нелестные оценки.

Не избежал наказания и первый секретарь орловского обкома ВКП(б) В. Бойцов. «20 января 1942 года освобождён от должности с формулировкой «как несправившийся». 16 сентября 1943 «избран» председателем Исполнительного комитета Ивановского городского Совета».

К сожалению, до сих пор не рассекречены протоколы допросов данных товарищей. Они ведь, наверняка называли причины и версии того, почему не сумели остановить танки Гудериана под

Орлом, как это сделали рабочие полки под Тулой.

К слову, с Василием Ивановичем Бойцовым (уже пенсионером) мы встречались несколько

раз в Москве. Он с удовольствием рассказывал о довоенном Орле, а на вопрос о причинах сдачи

Орла немцам лишь пожимал плечами: мол, все надеялись на А. Ерёменко, который клятвенно

обещал Сталину «разбить подлеца Гудериана». И добавлял, что ему самому ещё повезло, ведь наказание могло быть более суровым (а он всего лишь лишился высокого поста, хотя позднее сумел перебраться в Москву на работу в Госплан), потому как и не такие головы летели.

Что касается К. Фирсанова, то и он не лишился головы, а после освобождения Орловщины был переведён в Брянск, во вновь образованную область, оттуда – в Башкирию, но в 1954 году – «снят с должности «за допущенные серьёзные ошибки в руководстве органами МВД республики». Сам Кондратий Филиппович не особо рвался после войны посетить Орёл, он даже остался в Куйбышеве на постоянное жительство, хотя родился на Рязанщине. А ещё он очень болезненно воспринимал наши вопросы об оккупации и всякий раз переводил разговор на «партизанскую

тему». Есть документы, свидетельствующие о том, что бывший начальник УНКВД пытался возвеличить свою роль в организации подпольно-партизанской работы, но даже Орловский обком партии ему в этом отказал.

Одним из последних моих вопросов Фирсанову был: